«Эликсир»: Вечный сон русского разума
Думается, главное достоинство фильма «Эликсир», главная его рифма с российской реальностью сегодня — это его сырость, понятая максимально широко. Сырость прежде всего кинематографического языка с его необязатательностью, неформализованностью и вязкостью, в которой можно узнать наше вечное пост-коммунистическое состояние недоделанности. Хотя по поводу неформализованности можно и поспорить. Фильм соткан из ритуальных сцен и ритмизированной речи, строгого набора элементов в четкой системе координат. Но эта структура выстроена лишь для того, чтобы показать свою неуместность и бессилие по отношению к русскому болотистому лесу. И главная интрига в том, какой выбор сделает зритель. Примет ли он/она эту неуместность, как творческую находку или же увидит в ней мертвецкую русскую тоску? Что лучше — избежав всех страданий, не рождаться вовсе или же через вечные муки прийти к бессмертной жизни?
Основной рефрен фильма — встреча двух полюсов бинарной оппозиции: космонавтов (вертикали) с партизанами (горизонтали), которые нивелируют друг друга в общем порыве и растворяются в болоте вечной русской жизни. Казалось бы, разве не этого издревле желала прогрессивная мировая интеллигенция? Так, например, русский вариант футуризма, в отличие от своего итальянского эквивалента, не был направлен в будущее и в небо. Наоборот — в дремучее прошлое и землю. Что, однако, не помешало итальянцам присягнуть на верность архаизирующему импульсу фашизма, а русским, несмотря на националистическое осмеяние зарубежных коллег, стать частью построения нового интернационального коммунистического проекта. Если развить аналогию со снятием оппозиций на материале русского космизма, то вновь можно указать ряд удивительных для западной рациональности противоречий, благополучно разрешающихся в рамках доктрины Общего Дела. Здесь ближайшей фигурой к Федорову с его радикальным техноутопизмом, жаждущим тотального восстановления прошлого, является Беньямин, у которого коммунистическая революция должна была выступать в роли стоп-крана исторического прогресса.
Эликсир. Реж. Даниил Зинченко. 2016
Но вернемся к началу, к сырости. Как мне кажется, в «Эликсире» очень четко передано желание сновидческого забытья, которое в своем пределе стремится к внутреутробному состоянию. Отношения между Родиной-Матерью и Серафимом артикулируют эту линию на вербальном уровне. Стремление слечь в темную землянку, могилку с сырой землей, болотце, бассейн, водоем (в психоанализе — типичные маркеры утробы) — задает вектор фильма на символическом уровне. От бандитского бассейна и предрассветной росы партизанских полей к массовому насильственному утоплению в одной из последних сцен. Огонь, свет, присутствующие маргинально, в основном обозначены отрицательно — это атрибут чертей и бандитов. Сырость «Эликсира», впрочем, не предполагает снятия противоречий, скорее она зовет к их забвению. Ведь по большому счету вертикаль и горизонталь, как и космос, согласно Лакану, это лишь слишком человеческие точки зрения.
Если интерпретировать предложенные режиссером отношения с точки зрения философии русского космизма, то можно говорить не о встрече «вертикали» с «горизонталью» или о парадоксальном снятии оппозиций вроде федоровского ретро-футуризма или беньяминовского освобождения как выхода из несущегося в пропасть локомотива прогресса, а наоборот — о полной безоговорочной победе сна, бездействия, бессознательных, слепых сил природы, гравитации (все космонавты либо в землянках и могилах, либо в болотах), то есть «горизонтали». Ее преодоление в акте прямохождения было одним из первых творческих актов, по мнению отца русского космизма, который, согласно легенде, сам всегда находился в движении. Символическое возвращение к «горизонтали», которое происходит в «Эликсире» под маской возвращения к России, на самом деле гораздо ближе к современной западной мысли, борющейся с любой навязанной рациональной иерархией. В этом Зинченко выступает не как внимательный читатель Федорова, а как типичный представитель русской интеллигенции с ее вечными метаниями и поисками истинной России, которая оказывается в лучшем случае «бессознательным запада». И в том, что «Эликсир» стал, возможно не запланировано, черным зеркалом русской интеллигенции, заключается основной успех картины.
Эликсир. Реж. Даниил Зинченко. 2016
Сложно представить насколько до сих пор соблазнительно выглядит возможность забыться вечным хмельным сном где-то в бескрайних русских лесах до тех пор, пока все само собой как-то не решится. Безусловно красивое поэтическое бормотание вкупе с зависающими долгими лесными планами «Эликсира» могут быть идеальным аккомпанементом сну.
С космистским приветом и поздравлениями с полнометражным дебютом!
Арсений Жиляев
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса