Осложнение на прошлое — «Единица Монтевидео» Татьяны Лютаевой
После ММКФ, афинского Cinergo с победой в десяти номинациях и «Нового сезона» «Единица Монтевидео» Татьяны Лютаевой продолжает свою фестивальную жизнь. В ближайшие дни картину можно увидеть на фестивале Arctic Open в Архангельске. От чего во время просмотра бросает в дрожь, какие тенденции российского кино обнажает сюжет, и почему от фильма пахнет мандаринами, рассказывает Кирилл Старков.
Выдающийся хирург не смог спасти свою жену. Не на операционном столе, а на мокром кафеле ванной. Трагическая случайность оказалась сильнее клятвы Гиппократа и более того — уголовного кодекса. Детали дела для условного следователя останутся туманны, потому что гражданин Лунин (Алексей Серебряков) с прежней жизнью потерял и дар речи. А значит, свободу тоже придется «потерять» — на 12 лет.
Но тюремным заключением «вина» хирурга не искупится: на воле, все в той же квартире, его ждет дочь. Ждет, чтобы отомстить — не за смерть матери (в невиновности героя она не сомневается), а за 12 лет, прожитые без единого письма.
![](https://seance.ru/wp-content/uploads/2023/12/montevideo-03.jpg)
«Что бы я ни увидел или ни услышал касательно жизни людской из того, что не следует когда-либо разглашать, я умолчу о том», — записано Гиппократом. Молчание Лунина продлится до самого финала. Там оно на миг прервется: приняв роды у своей (уже все простившей) дочери, он споет утихшему младенцу колыбельную — оставленное на кассете послание жены. Единственно важным и единственно светлым в устах отца останется материнская колыбельная. Она возвращает голос, а значит, жизнь. Но уже чью-то другую.
Уже больше года перед нашими экранами расположилось увеличительное стекло, выхватывающее из картин, запущенных в производство в 2021-м или даже 2020-м году, жесты солидарности и комментарии к пульсирующему «сейчас». Нам же остается каждый раз обнаруживать, что они — искажение, и без облегчения думать: «Нет, это было „до“».
Мир картины существует в рамках христианской философии, но несет ее в себе не как догмат или мироощущение, а скорее как метод
Константин Селин: «Прыгнул в эту яму вместе с камерой»
Такой эффект производит, например, «Капитан Волконогов бежал», «добежавший» до отечественных экранов только в нелегальном формате. Неигровой фильм «Живой» Константина Селина о поисковиках, объемных панорамах и национальной памяти, или даже сериал «Фишер» Тарамаева и Львовой о маньяке, Союзе и России, заявленный еще в 2019 году. Этот список дополняет и вторая режиссерская работа Татьяны Лютаевой, снятая, когда главной проблемой была пандемия, и рассказывающая о коллективном переживании травмы, восстановлении межпоколенческого диалога и главной человеческой ценности — сохранении жизни.
Имея достаточно растушеванную символическую систему, притчевый характер, прячущийся за пафос российской «бытовухи», и значительную долю метафизики в художественном пространстве, «Единица Монтевидео» кажется отзвуком не превратившегося еще в «линию», но уже мифологизированного «балабановского» кино. На онтологическое родство с ним Лютаева указывает в самом начале фильма. Она прокладывает путь главного героя домой по трамвайным рельсам с остановкой в депо — точке схода всех дорог Петербурга Данилы Багрова.
![](https://seance.ru/wp-content/uploads/2023/12/montevideo-01.jpg)
Герой Евгения Ткачука в парадной форме бросается к своей сомлевшей от дозы девушке — дочери главного героя — с криком «Ну че ты дура-то такая, че ты не дождалась-то меня?!». Опознавательные знаки — не те, что были в «Грузе-200», да и явно не с войны вернулся этот Славка (о буквальность и гротеск выбора имени можно удариться зубами), однако холод сковывает тело, когда образ медленной гибели страны выворачивается наизнанку. Ощущение можно сравнить разве что с удивлением древних охотников, обнаруживших, что вывернутая медвежья шкура походит на человека. К слову, этот же «жених, который вернулся», войдет в пространство квартиры главного героя дважды — в начале и ближе к концу фильма: в парадном кителе и монашеском подряснике. Дихотомию злободневнее придумать сложно.
Это обращение к личному, сакральному, интимному
Мир картины существует в рамках христианской философии, но несет ее в себе не как догмат или мироощущение, а скорее как метод — художественный и нравственный. Искупление греха достигается раскаянием, муками и прощением, любовь и вера вселяют жизнь в мертвое тело, и счастье всего мира не стоит одной слезы на щеке виновного Серебрякова. Да и сам образ потери голоса как наказания за содеянное вполне органично смотрелся бы и в «Счастливых днях», и в том же «Грузе-200».
«Единица Монтевидео» нежно и без патетики строит сюжет примирения отца и дочери, деконструируя архетипическую модель семьи: трагедия (смерть матери) ставит отца-деятеля сначала в слабую, а после в оберегающую позицию — жизнь и здоровье дочери оказываются в его руках. Смена ролей становится неоспоримой, когда он возвращает себе дар речи именно с помощью колыбельной, которую пела еще не родившейся дочери мать. Однако сразу после этого сюжет хладнокровно избавляется от главного героя, достигшего своей цели, и тем самым выполнившего свою роль в круговороте поколений. Так призраки в мелодрамах и хоррорах обретают вечный покой, только завершив начатое при жизни дело.
![](https://seance.ru/wp-content/uploads/2023/12/montevideo-06.jpg)
Символический уровень фильма достаточно прямолинейно выводит историю на уровень социального комментария, который можно с известной долей радикальности переформулировать в: «Когда отцы заговорят, для детей начнется жизнь». Если транспонировать конфликт на историко-культурное поле, покажется ясным желание исправить коллективную ошибку, «губительные» для нации события. Социальный пейзаж дополняют задушевный полицейский (Артут Смольянинов1) с сыном-аутистом, единственный друг главного героя (Александр Феклистов) со своим «А пацаны мои, наверное, уже и по-русски не говорят», и по-хлебниковски простой в своей озлобленности, корыстный главврач со своим электросамокатом.
1 Признан Минюстом РФ иностранным агентом
Интересно только, когда же герои российского экрана будут совершать благие дела не во искупление?
«Желая детям добра, можно сделать хуже» — Светлана Самошина о «Крае надломленной луны»
Вернувшись домой и вытерпев ворох унижений от дочери, герой Алексея Серебрякова уходит в лес, где в тени березок стоит деревянный дом — семейная дача, брошенная много лет назад. Там, рассматривая фотографии былого счастья, он погружается в первую за фильм галлюцинацию, которая аккуратно скрывает собой поясняющий сюжет флешбэк. Примечательно, что на 45-м ММКФ в том же большом зале «Художественного» днем ранее состоялась премьера «Края надломленной луны» Светланы Самошиной — картины, в которой дочь сбегает от деспотичной матери в заброшенный семьей дачный дом. Там она пытается реализовать свое стремление к независимости, а также изучает по шифоньерным архивам жизнь бросившего ее отца.
Возвращение в давно оставленный, ветхий (деревянный, что немаловажно) «дом» как попытка обрести свою идентичность, утраченную в «городе», вполне может стать важным мотивом современного российского кино. Это обращение к личному, сакральному, интимному; своей истории, сохраненной родными людьми с одной лишь только целью — сохранить. В то же время это возвращение в точку слома, в момент, предшествующий травме, который таит в себе как ее причины, так и стратегии спасения.
Синхронное плавание — «Снегирь» и «Треугольник печали»
Но на этом совпадения в сюжете «Единицы Монтевидео» с соседями по цеху и рынку не заканчиваются. На том же Московском фестивале состоялась премьера новой картины Бориса Хлебникова «Снегирь» об экипаже рыболовецкого судна, который допускает смерть подростка и спасает попавших в шторм норвежцев. Несмотря на неоднократные уточнения режиссера о том, что его герои по большей части просто существуют в хаосе своих характеров, пресса акцентировала внимание на мотиве спасения души и искупления греха через самопожертвование. Как главный герой фильма Лютаевой буквально расплачивается жизнью за то, что разорвал связь с дочерью из-за страха навлечь на нее позор, суровые рыбаки с траулера «Снегирь» раз за разом решаются на самоубийственные поступки ради спасения неизвестных им людей. Интересно только, когда же герои российского экрана будут совершать благие дела не во искупление?
![](https://seance.ru/wp-content/uploads/2023/12/montevideo-04.jpg)
Но настоящим двойником картины Лютаевой оказывается самый неожиданный в этом контексте фильм. Сюжет закручивается вокруг конфликта поколений одной семьи. Дочь противится любому контакту с отцом и не разговаривает с ним, хотя тот пытается наладить отношения. Один из персонажей страдает от потери дара речи, вызванной сильным психическим потрясением — смертью матери семейства в результате несчастного случая. Действие картины происходит в неназванном городе, собранном, как мозаика, из разных культурных маркеров. На пути к развязке герои перерабатывают травматичный опыт и с помощью взаимной заботы восстанавливают семейные отношения. А еще тут есть маленький зверек неизвестной видовой принадлежности, горы апельсинов, садовод по имени Гена, и собрал он — фильм — в российском прокате больше семи миллиардов рублей. Без коробки апельсинов, но по-прежнему внезапно в повествовании появляется «Чебурашка», снятый Дмитрием Дьяченко.
Классический союз принца и служанки, Ромео и Джульетты, леди и бродяги — массового и фестивального российского кино. Им не суждено было быть вместе, о них писали в разных телеграм-каналах, но все же между ними оказалось так много общего: одна на двоих культурная травма. Так что совет им да любовь.
И двуглавый орел Министерства культуры смотрит сразу в два кинозала. На одном экране льется апельсиновый сок, на втором — кровь.
Читайте также
-
Безнадежное путешествие — «Фуриоса» Джорджа Миллера
-
Пусть мама услышит — «Темные воды» Хидео Накаты
-
Улицы разбитых — «Только течет река» Вэй Шуцзюня
-
Меньше нуля — «Клуб Зеро» Джессики Хаузнер
-
Сирены свет, дай мне ответ — «Асфальтовые джунгли» Жан-Стефана Совера
-
Теннис втроем — «Претенденты» Луки Гуаданьино