Прозрачная тюрьма — «Уховертка» Люсиль Хадзихалилович
До российского проката добрался новый фильм Люсиль Хадзихалилович, во всех смыслах темный арт-хоррор, получивший специальный приз жюри на фестивале в Сан-Себастьяне. О том, что можно разобрать сквозь мутное стекло, пишет Инна Кушнарева.
«Уховертка», третий полный метр Люсиль Хадзихалилович, снята в эстетике дагерротипа. Это особенно заметно там, где героям фильма все-таки удается выбраться наружу, на улицу или на пленэр из анонимных, замкнутых помещений. Снаружи, впрочем, мало чем отличается от внутри. И там царит мягкая размытость деталей и предметов по краям, увиденная как будто через немного выпуклую линзу. Как будто через такую линзу рассматривают «Офелию» Джона Милле, чуть на отдалении.
![](https://seance.ru/wp-content/uploads/2022/08/Earwig-02.jpg)
Хадзихалилович снимает темное кино. Свет выхватывает отдельную фигуру, предмет мебели, пятно желтой блузки на девочке, абрис фигуры мужчины, который за ней присматривает в большой пустой квартире. У девочки Мии (Романа Хемеларс) ледяные зубы, которые приходится каждый день вставлять заново. Поэтому на нее надета причудливая конструкция для снятия слепка. На ночь ее снимают. В двух предыдущих фильмах Хадзихалилович тоже мучали детей: в «Невинности» (2004) — девочек странными ритуалами в пансионе, в «Эволюции» (2015) — мальчиков телесными трансформациями на уединенном острове. Мальчики налево, девочки направо. В «Уховертке» девочка только одна, и это в такой же степени кино о двух взрослых, опекуне девочки по имени Альберт (Пол Хилтон), и потерявшей сына женщине по имени Селеста (Ромола Гарай), героине второй сюжетной линии, второй створки этого нарратива.
Медиум вроде бы фотографический, но непрозрачный, подобно граням бокала он порождает искажения и разноцветные галлюцинации
Если вернуться к линзе, через которую словно бы видится изображение в фильме: в нем вообще подчеркивается мотив стекла. Многоцветное и многогранное стекло бокала, — то, через что смотрят. Оно дает галлюцинаторное калейдоскопическое видение, связывающее две створки рассказа, мужчину и женщину. Через стеклянный стакан — приставив его к двери — Альберт слушает, что делает в своей комнате Миа (и в этой сцене единственный раз мелькает насекомое, та самая уховертка, давшая название фильму). Женщина водит по ободку бокала пальцем, извлекая из него призрачный звук. Стекло в фильме — тематизация самого восприятия — напряжения не только зрения, но и слуха — и медиума. Медиум вроде бы фотографический, но непрозрачный, подобно граням бокала он порождает искажения и разноцветные галлюцинации.
![](https://seance.ru/wp-content/uploads/2022/08/Earwig-03.jpg)
Лед играет против стекла: лед плавится и безопасен, стекло — хрупкое, но режет и ранит
Но стекло еще и бьется. Сначала Миа, забравшись в буфет, роняет красный бокал, разбивающийся вдребезги. Альберт собирает осколки и тщательно заворачивает каждый в обрывки газеты. А затем Селесте в пивной режут лицо осколком стекла, после чего она попадает в зависимость от одинокого молодого человека по имени Лоуренс (Алекс Лоутер), по-видимому, оплатившего ее лечение, но подсадившего ее на опиум. Мие же в конце концов вставляют стеклянные зубы вместо ледяных. Ледяные зубы — буквализация метафоры из романа английского художника и писателя Брайана Кэтлинга, легшего в основу фильма — не самый удачный момент фильма, как признает сама Хадзихалилович. Но лед играет против стекла: лед плавится и безопасен, стекло — хрупкое, но режет и ранит. Чтобы подчеркнуть этот «колюще-режущий» мотив в фильм также появляется котик, который сразу невзлюбил Альберта и оцарапал ему руку.
Стекло — точка соприкосновения, состыковки между мирами Альберта и Селесты. Они образуют асимметричную симметрию: у него при родах умерла жена, и он, по-видимому, забыл, что Мия — его дочь, а не оставленная ему на воспитание сирота. Селеста лишилась сына. В финале Альберт по распоряжению «хозяев» послушно отвозит девочку в загадочный особняк. И уже выходя оттуда, натыкается на Селесту, сбежавшую от Лоуренса, они сплетаются в кровавом объятии. Селеста вцепляется Альберту в горло. Все манипуляции с зубами девочки были предвестием этого финального укуса. Зубы дочери плавятся и тают, указывая на страх или предчувствие отца, что его покусают. Он тщательно ухаживает за стеклянными бокалами, потому что боится острого, осколков, изуродовавших Селесту, и в то же время загипнотизирован этой опасностью, таящейся в стекле. В фильме работает сновидческая логика смещения и переноса.
![](https://seance.ru/wp-content/uploads/2022/08/Earwig-01.jpg)
В двух предыдущих фильмах Хадзихалилович в финале происходило освобождение — дети убегали из замкнутого мирка: в «Невинности» девочки уезжали из пансион в «большой» мир, в «Эволюции» мальчик уплывал на лодке с острова. В «Уховертке» же Мию, наоборот, в финале привозят в непонятную институцию (пансион, больница?), который она до этого рассматривала на картине в квартире Альберта. Она, как и ее отец с Селестой, оказываются запечатанной внутри репрезентации — внутри картины. Мир «Уховертки» герметически замкнут и сбежать из него невозможно.
Читайте также
-
Безнадежное путешествие — «Фуриоса» Джорджа Миллера
-
Пусть мама услышит — «Темные воды» Хидео Накаты
-
Улицы разбитых — «Только течет река» Вэй Шуцзюня
-
Меньше нуля — «Клуб Зеро» Джессики Хаузнер
-
Сирены свет, дай мне ответ — «Асфальтовые джунгли» Жан-Стефана Совера
-
Теннис втроем — «Претенденты» Луки Гуаданьино