«Холодное танго»: Поэма без героя
Кадр из фильма «Холодное танго». Реж. Павел Чухрай, 2017.
Про предыдущие фильмы Павла Чухрая — «Вор», «Водитель для Веры» — часто писали, что это и есть, такой редкий в отечественном кино, крепкий мейнстрим и ответ Голливуду. Конечно, плох тот мейнстримовый «голливудщик», который не желает стать Спилбергом. Надо красиво и с размахом снять историю, которая заденет каждого, пробьет до слезы. «Холодное танго» должно было стать такой историей, но что-то пошло не так.
События фильма начинаются с нацистской оккупации Прибалтики. В литовском городке живет еврейская семья — мать, сын и дочь, отца нет и не упоминается ни разу. Когда забирают детей, мать, пытаясь подкупить палача, оказывается в ситуации «Выбора Софи». В отличие от героини Мерил Стрип, она выбор отвергает: либо обоих детей, либо никого. Это единственный бескомпромиссный акт такого рода в фильме. Где-то за кадром женщину расстреливают, и только бежавший на глазах младшей сестры сын остается в живых. Далее он и другие живые ставят главной целью остаться в этом качестве любой ценой.
Мальчик Макс приходит в родной дом, который уже отдали литовской семье: угольщик, его жена и очаровательная дочка Лайма. Пожалев парня, новые «хозяева» позволяют ему жить в чулане. Из этого чулана Макс чуть позже будет смотреть, как Лайму, которой он только что признался в любви, насилует эсэсовец. Он даже сжимает в руке нож, но бросает его и горько плачет в углу. Один раз предатель — теперь и два раза предатель, а дальше по сюжету еще много раз предатель.
Кадр из фильма «Холодное танго». Реж. Павел Чухрай, 2017.
Макс партизанит, после войны идет работать в ресторан — выжившие евреи помогли — и дает работу Лайме, певице. Та с ненавистью поет советским офицерам, а потом спит с ними, чтобы уязвить Макса. Все еще влюбленный в литовку юноша идет работать в органы и ловит «лесных братьев», обманывает всех, подписывает доносы, пытает людей, чтобы только не потерять нажитого уюта и добыть своей Лайме хорошей жизни, уговорить ее, покорить, вымолить прощение. Но фатум гонит персонажей по тюрьмам, абортариям, подвалам все дальше, в забитый ссыльными поезд. Останется зачатая в единственном насильственном соитии дочь, под присмотром бывшего смершевца-алкоголика.
Нет, нельзя никого винить в том, что он не герой. Тем более — людей, прошедших все круги ада сороковых годов. Чухрай говорит: война есть сплошная сеть предательства, и почти всякий предатель одновременно сам и жертва. Вопрос к его героям в этом смысле не вопрос морали, но вопрос жанра. Мелодраматический Голливуд строился на простых историях о простых характерах. Эти характеры закалялись в сложных, а иногда трагических обстоятельствах, и любитель «голливудского крепкого мейнстрима» чувствовал, отождествляя себя, пусть на миг, с этими героями, воодушевление. Мелодрама Чухрая состоит только из негероев, образов, что не хочется примерять на себя, а это другой, немассовый жанр.
Однако «кино не для всех» здесь нет. Это прекрасно снятый фильм с яркой картинкой (хотя бедность нашего кино еще не изжита вполне). Здесь танцуют танго, поют на сцене карлики и блондинки в красных платьях, почти как у Линча. На прелестных литовских улочках только почти нет людей, вместо колорита правит довольно выхолощенный стиль. Но история, оставляющая гадкое послевкусие, диссонирует с картинкой. Весь этот шик — вроде коктейльного зонтика в бокале технического спирта. Тем более жаль пронзительных деталей, вроде того, как певица на ходу разламывает и ест колбасу, купленную с первой ресторанной получки, или как загнанный в угол нацист, собираясь застрелиться, спохватывается и заматывает дуло тряпкой, чтобы выстрел не разбудил еврейскую девочку в колыбели.
Кадр из фильма «Холодное танго». Реж. Павел Чухрай, 2017.
Фильм задевает несколько крайне неполиткорректных в наших условиях тем. Это, конечно, советская оккупация Прибалтики, это активная и добровольная помощь литовцев нацистам и соучастие в холокосте, и это служба евреев, вечных чужаков, в советских карательных органах. Два последних случая проговорены вполне открыто, судьбе таких людей посвящен фильм. Советская Россия же все время остается за кадром или на заднем плане. Туда увозят в детдом и в ссылку, оттуда звучат радиопризывы гнать «литовских и еврейских буржуазных националистов». А самих «москалей» среди основных персонажей нет, не считать же таковым гармашевского коменданта Таратуту, который поет по пьяни «Чому я не сокіл, чому не літаю?». Русских в фильме еще меньше, чем немцев, это оказалась не их война. Остальные слагаемые, литовцы и евреи, даны подробно, но обескураживающе — думается, вопреки посылу режиссера. Война ведь не только предательство, но и подвиг, которого у Чухрая не случается. Из-за этого титр в финале фильма с количеством убитых нацистами евреев, погибших советских солдат и высланных в Сибирь литовцев читается не как «пусть больше не прольется кровь», а как «пепел стучит в наши сердца, мы, русские, литовцы, евреи, готовы пролить кровь и снова».
Смешение приводит к тому, что предательства, трусость, зависть и звериная ненависть показаны в фильме очень хорошо. В «выгони этого жида», «убивать москалей», «что мне до твоих литовок» веришь вполне. А когда мальчик Макс говорит девочке Лайме (во второй их совместной сцене), что выбрал ее навсегда — не понимаешь, с чего бы. Когда Лайма всю дорогу плюет трусу в глаза и не считает за человека, это правдиво. А когда Макс с идиотическим упорством из года в год не понимает, «за что ты мне мстишь», не веришь в это совсем. Кстати, актер Елисей Никандров, играющий Макса в детстве, убедителен, а Риналь Мухаметов в роли Макса-взрослого — ужасен, особенно на фоне Юлии Пересильд и Гармаша. Трудно быть негероем. Вот и Лайма, вынужденная все же выйти за Макса, не подпускает его к себе, но виснет на шее у отца-лесного брата, бывшего члена зондеркоманды. Что поделаешь, голос крови.
Кадр из фильма «Холодное танго». Реж. Павел Чухрай, 2017.
Сквозная метафора фильма — уголь и угольщики. Не гордые карбонарии, но пропащие люди, вынужденные поддавать и поддавать жару в прожорливую топку истории. Вот прогорела Вторая Мировая война, вот кино о войне, и мы ждем на разворошенном пепелище, не блеснет ли там со дна алмаз своею чистой гранью. А там все угольки да угольки, и все перемазались. Вообще, уголь и алмаз по химическому составу почти одно и то же, но от этого не легче.
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса