«Это разрушит хрестоматийное восприятие» — Даниил Воробьев о сериале «Чистые»
Вышли первые эпизоды «Чистых», многосерийной драмы о тайнах и пороках Петербурга образца 1903 года. Сценарий сериала написан Александром Родионовым, а поставил его Николай Хомерики. О погружении в эпоху и творческой вседозволенности Ная Гусева поговорила с одним из участников звездного актерского состава — Даниилом Воробьевым.
Почему ты решил поучаствовать в «Чистых»? Что привлекло тебя в идее, сценарии?
По нескольким причинам: Санкт-Петербург начала XX века, возможность воссоздать человека той эпохи, режиссер Николай Хомерики, разговор со зрителем про страсть и алчность, удивительно точные и поэтичные ремарки в сценарии, раскрывающие внутренний мир героев.
Даже если бы в сценарии была сплошная фантазия на историческую тему, сделана она Родионовым документально
Как ты вообще относишься к костюмным историческим драмам? Хотел бы сниматься в них чаще? Или, может, у тебя есть даже какая-нибудь историческая фигура, которую хотелось бы сыграть?
Я с большой осторожностью отношусь к историческим драмам, так как это требует огромной включенности всей команды и актерского ансамбля, чтобы не остаться на уровне костюма, а отправить зрителя в эпоху и смысл. Что касается фигур, то… Циолковский, Достоевский, Толстой, а вообще — обычный человек как носитель эпохи. Интерес вызывает максимальное сближение с тем временем через реализацию персонажа, построение этого важного внутреннего моста между нашим и теми поколениями! Интерес вызывает память.
На первый взгляд кажется, что «Чистые» — это скорее костюмированное шоу, чем историческая драма. Насколько близка оказалась история к реальным событиям? Все-таки автор сценария — Александр Родионов, один из создателей «Театра.doc».
Создателем «Tеатра.doc» для меня был и остается Михаил Юрьевич Угаров и команда! Пожалуй, мое самое близкое и родное воспоминание детства! Я очень хорошо помню, что такое вербатим как метод погружения в контекст и его документальное воспроизведение в материале. Александр как автор сценария «Чистых» — истинный последователь традиций «Театра.doc». Но здесь, на мой взгляд, он пошел дальше. Даже если бы в сценарии была сплошная фантазия на историческую тему, сделана она Родионовым документально. В нее пришлось бы поверить!
Ни одного препятствия! Ничего не мешало
Расскажи про своего персонажа — кто он и какой он?
Мне не хотелось бы сейчас формулировать Иуду Сильцина. Я бы очень хотел, чтобы зритель сам постепенно открывал эту личность и в ней узнавал себя или отвергал, делал выводы, становился лучше, обращал внимание на теневые стороны, присмотрелся к близким людям, пересмотрел свои ценности…
Как складывалась взаимодействия с коллегами на площадке?
Я бесконечно влюблен в интеллект и эрудицию Марка [Эйдельштейна], в его стремление открывать мир в себе — он потрясающий партнер и друг. От него веет дружбой. На площадке можно было в любой момент подойти к плейбеку и посмотреть кадр: его атмосферу, информацию, содержание — это очень подробный, детализированный и красивый проект. Это большая заслуга всех, кто принимал участие в создании «Чистых».
В одном из интервью ты рассказал, что Хомерики работает «в атмосфере добра и вседозволенности». Можешь рассказать об этом подробнее?
Весь первоначальный план по моему персонажу, со всеми деталями, вплоть до тональности букета цветов, который я приношу своей возлюбленной — вся перспектива моей линии, характерность и суть моего героя, все, что было придумано до съемок, — всё реализовано. Николай шел за моим ощущением и всячески помогал воплощению. Потому что мы договорились! Он корректировал, опираясь на меня, иногда отходил в сторону, иногда давал время, вдохновлял. Ни одного препятствия! Ничего не мешало. Такое самообладание режиссера и тончайшее понимание актерских процессов — большой подарок.
Насколько чувствуется в «Чистых» вседозволенность?
Свежесть проекта, на мой взгляд, в том, что сексуальность, плоть, страсть, слабость и наивность, игра в высокопарность стали призмой, через которую зритель вдруг посмотрит на то время. Это разрушает хрестоматийное восприятие эпохи. Зритель обнаружит в людях той эпохи — людей, проживающих первый и единственный раз свою жизнь, не понимая в ней ничего, допуская ошибки, стремясь дотянуться до ускользающего миража под названием «счастье». Таких же, как и мы все.
Читайте также
-
Самурай в Петербурге — Роза Орынбасарова о «Жертве для императора»
-
«Если подумаешь об увиденном, то тут же забудешь» — Разговор с Геннадием Карюком
-
Денис Прытков: «Однажды рамок станет меньше»
-
Передать безвременье — Николай Ларионов о «Вечной зиме»
-
«Травма руководит, пока она невидима» — Александра Крецан о «Привет, пап!»
-
Юрий Норштейн: «Чувства начинают метаться. И умирают»