Мрак твоих глаз — «Цензор» Прано Бэйли-Бонд
В прокате один из громких участников последнего «Санденса» — хоррор о работнице цензурного комитета, столкнувшейся с чем-то пострашнее фильма ужасов. О синефильстве и реальных истоках «Цензора» рассказывает Павел Пугачев.
Вроде бы работа мечты: целыми днями смотреть фильмы (преимущественно, правда, хорроры) в уютном кинозале. Есть, впрочем, нюансы. Во-первых, расскажите об этом кинокритику. Во-вторых, ответственность серьезнее, чем кажется на первый взгляд — фильмы нужно не просто смотреть, но цензурировать. На дворе где-то середина 1980-х, из всех телевизоров и радиоприемников нудит Маргарет Тэтчер, ратующая за повсеместную цензуру и избавление глаз щепетильных британских подданных от насилия и прочих непотребств. Жестокость на экране может спровоцировать зрителя на повторение увиденного в реальности, — так считают власти. Иногда эта гипотеза находит свои подтверждения.
Но это, к счастью, не просто эффектная стилизация.
Работающая цензором Инед (Нив Алгар) подходит к делу со всей ответственностью. Наизусть помнит отсмотренные картины, убедительно обосновывает каждую правку, лишнего старается не вырезать. Последнее приводит к известным проблемам: например, она решает оставить безобидную сцену сдирания кожи с лица жертвы с последующим ее поеданием (в итоге один впечатленный зритель, конечно, претворяет фантазм в жизнь, и пресса винит надзорную инстанцию). Саму Инед, впрочем, гложет другое: много лет назад во время игр в лесу неизвестный похитил ее сестру, с утратой она не смирилась до сих пор, хотя с трагедией свыклись даже родители, предложившие признать пропавшую дочь погибшей. На одном из просмотров вдруг старая история всплывает — Инед узнает на экране как сестру, так и некоторые детали злополучного дня.
Прожженные киноманы к этому моменту должны уже не раз понимающе переглянуться. «Цензор» весь словно собран из срезок десятков классических картин. Он — дальняя родня Hardcore Пола Шредера, «Сигаретного ожога» Джона Карпентера, а также фильмам, которые можно описать емким определением video nasty, имеющим непосредственное отношение к этому сюжету.
Великобритания на протяжении многих десятилетий славилась строгой и последовательной цензурой в отношении кино. Даже в лихие 1970-е, когда на киноэкранах пуританских Штатов (не говоря о куда более свободной Европе) орудовали бензопилами, выкалывали глаза, резали и рубили, британцы ничего вопиющего не видели. На какое-то время устоявшиеся правила игры поменял приход домашнего видео: фильмы на кассетах поначалу не нуждались в визах государственных ведомств — интерес к запрещенке оказался повальным.
Неважно, откуда и кто смотрит, важно, что само устройство кино располагает к насилию.
Домашние видеомагнитофоны Соединенного Королевства заполонили слэшеры, сплэттеры, джалло и прочий гран-гиньоль, полилась кровь, полетели отрубленные конечности. Многие фильмы, считавшиеся у себя на родине нишевыми или даже не нашедшие зрителя, в Британии обретали культовый статус и вторую жизнь. Вскоре государство, разумеется, прикрыло лавочку: спустя пару лет баталий и взаимных компромиссов, рынок видео подчинился требованиям властей. Без сопроводительной документации, рейтингов и официального одобрения видеопрокат не работал. К такому положению вещей привыкли, правила постепенно стали смягчаться, а спонтанно возникшее определение video nasty («мерзкие видео»), стало общепринятым в отношении огромного сегмента картин (подробнее об этом можно прочитать в материале Sight&Sound, посвятившего этому феномену июньский номер журнала).
Если долго смотреть на экран, однажды увидишь в нем свое отражение.
Выставка ерунды. Так широко, так узко
«Цензор», снятый на 35-мм пленку и анаморфотную оптику в лучшие свои моменты не уступает широкоэкранным фильмам Брайана Де Пальмы, даром что нет любимых им полиэкранов (зато есть удивительный эпизод с постепенным изменением соотношения сторон кадра — маэстро оценит). Но это, к счастью, не просто эффектная стилизация. Прано Бэйли-Бонд, для которой «Цензор» стал полнометражным режиссерским дебютом, к кровавым развлечениям на потеху публики относится с трепетом (чего только стоят вступительные титры, собранные из самых «сочных» кадров фильмов вроде «Убийцы с электродрелью»), но не стесняется задавать вопросы. Один из главных произносится уже в самом начале: «Почему жертвы всех этих фильмов — женщины?»
Бэйли-Бонд проводит аккуратную феминистскую ревизию жанровых тропов, нехорошие мужчины получают по заслугам, а пристальный мужской взгляд сменяется пристальным женским. Однако простым расставлением идеологических галочек «Цензор» не исчерпывается. Одна из милейших и вместе с тем важнейших сцен фильма: работница цензурного комитета уговаривает работника видеопроката выдать ей «запрещенку» и щеголяет знанием сегмента, красочно описывая самые шокирующие сцены из тех фильмов, что она смотрела по работе. Невольно задумаешься, чем спровоцировано такое служебное рвение?
Девушка — к беде
«Цензор», вглядывающийся в темные стороны киноаппарата, переключает внимание с создателей и распространителей шок-контента на зрителей. Понятно, что снимают и продают насилие над женщинами омерзительные люди, но куда интереснее, кто и зачем на это смотрит. И дело тут не в гендерной принадлежности. Неважно, откуда и кто смотрит, важно, что само устройство кино располагает к насилию.
Лучшие хорроры — те, от которых жутко не во время просмотра, а после. И это как раз такой случай.
«Все думают, что я создаю ужасы, но это не так — ужасное есть в каждом из нас», — говорит самый пугающий персонаж фильма, режиссер-манипулятор, добивающийся нужных ему эмоций унижениями. Инед, пристально и не без удовольствия отсматривающая каждый день фильмы со сценами убийств, понимает его как мало кто. Она вновь и вновь возвращается к собственным травмам, препарируя глубокие душевные раны и проецируя насилие на себя. Рано или поздно все вырывается наружу, реальность и фантомы сознания переплетаются друг с другом, пленка и магнитная лента VHS наслаиваются друг на друга и вот-вот порвутся, Бергман отдыхает. Если долго смотреть на экран, однажды увидишь в нем свое отражение.
Лучшие хорроры — те, от которых жутко не во время просмотра, а после. И это как раз такой случай. Помимо того, что постановщица умело создает напряжение работой со звуком, цветом и светом, пробирает фильм чем-то совсем другим. Кроме просчитанных формальных решений и прекрасной игры исполнительницы главной роли в «Цензоре» чувствуется какая-то принципиальная недоговоренность, что-то живое и оттого очень пугающее. Фильм и не думает заканчиваться.
Читайте также
-
Дело было в Пенькове — «Эммануэль» Одри Диван
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой
-
Оберманекен будущего — «Господин оформитель» Олега Тепцова
-
Дом с нормальными явлениями — «Невидимый мой» Антона Бильжо
-
Отменяя смерть — «Король Лир» Сергея Потапова