Карнавальное прочь — «Антебеллум» и черный хоррор
Американская вариация «Холопа» или остроактуальный хоррор? Что это было? Станислав Ф. Ростоцкий рассказывает об «Антебеллуме», частично снятом на те же линзы, что и «Унесенные ветром», но предпринимающем попытку наладить другую оптику, и одновременно погружается в проблемы черного хоррора.
Полнометражный дебют клипмейкеров и социальных рекламщиков Джерарда Буша и Кристофера Ренца, вышел на экраны в знаменательный для афроамериканского хоррора год. Ровно восемьдесят лет назад, летом 1940-го на экраны Соединенных Штатов вышел «Сын Ингаги» Ричарда Кана по сценарию одного из виднейших деятелей тогдашнего «негритянского кино» Спенсера Уильямса: история в традициях «дома с привидениями» (где привидений замещал вполне посюсторонний, привезенный из Африки человек-обезьяна по имени Н’Гина) и первый фильм ужасов с полностью чернокожим актерским составом. Впрочем, для Голливуда той эпохи это было скорее исключение: в основном афроамериканцы появлялись в хоррорах как безмолвные сомнамбулы-зомби c далеких островов и чаще всего бывали оживлены под гипнотическим взглядом Белы Лугоши («Белый зомби» (1932) и «Бунт зомби» (1936) Виктора Гальперина, «Король зомби» (1941) Джина Ярброу, «Я гуляла с зомби» (1943) Жака Турнера).
Чуть ли не единственным, кто последовательно продвигал в ужасах афроамериканскую тему, стал абсолютно белый Уэс Крейвен.
Кожа, в которой я живу
Подлинный и на данный момент наивысший взлет «черных» ужасов случился тридцать лет спустя. Расовый вопрос нешуточно (и даже угрюмо) вылез на первый план еще в «Ночи живых мертвецов» (1968) Джорджа Ромеро, но именно в 70-е, в эпоху blaxplotation появились расово-модифицированные версии классических персонажей и сюжетов («Блэкула» (1972) и «Доктор Блэк, мистер Хайд» (1976) Уильяма Крейна, «Блэкенштейн» (1973) Уильяма Ливая); именно тогда проваливался в прокате, чтобы потом попасть на каннскую Неделю критики и обрести культовый статус «Ганджа и Хесс» (1973) Билла Ганна (в 2014 по его сценарию снимет «Сладкую кровь Иисуса» Спайк Ли); именно тогда в «Доме на Горе Черепа» (1974) Рона Хонтанера на полном серьезе снимались гражданская активистка Ксернона Клейтон и сенатор Лерой Джонсон. Своего рода послесловием к золотому десятилетию стал «Триллер» (1983) Майкла Джексона (чуть позже Король отдаст дань хоррору в «Призраках» (1996) Стэна Уинстона по сценарию Стивена Кинга), после которого направление вступило в фазу анабиоза. Чуть ли не единственным, кто последовательно продвигал в ужасах афроамериканскую тему, стал абсолютно белый Уэс Крейвен: он экранизировал книгу Уэйда Дэвиса о современных гаитянских зомби («Змей и радуга», (1988)), в «Электрошоке» (1989) придумал черный вариант Фредди Крюгера, поселил «Людей под лестницей» (1991) в закоулки гетто и в конце концов превратил в «Вампира в Бруклине» (1995) не кого-нибудь, а самого Эдди Мерфи.
В 1990-х афрохоррор наконец-то породил настоящих звезд. Во-первых, Тони Тодд, сыгравший в цветном римейке ромеровской «Ночи живых мертвецов» (1990) Тома Савини, а два года спустя (в фильме Бернарда Роуза по рассказу Клайва Баркера) обессмертивший себя в роли Кэндимена. Восставший из могилы замученный раб с полным живых пчел чревом и ржавым крюком вместо руки стал, пожалуй, единственным темнокожим персонажем, способным на равных соперничать с такими любимцами почтеннейшей публики, как Фредди, Джейсон или Кожаное Лицо. С тех пор Тодд сыграл еще по меньшей мере в сотне ужастиков (в том числе двух продолжениях «Кэндимена» — «Прощании с плотью» (1995) Билла Кондона и «Дне мертвых» (1999) Тури Мейера), а премьера не то ремейка, не то сиквела «Кэндимена», порученного Нии ДаКосте, должна была потрясти всех уже в этот Хэллоуин, но из-за коронавируса оказалась передвинутой на следующий год. Другим супергероем оказался Уэсли Снайпс, превратившийся в вампира (и одновременно охотника на вампиров) Блэйда из комиксов Marvel и истреблявший собратьев-кровососов в фильмах Стивена Норрингтона (1998), Гильермо дель Торо (2002) и Дэвида Гойера (2004).
Практически все хоррор-пародии последних лет оказались в ведении «черных братьев», причем в самом прямом смысле.
Нулевые и последующие годы не принесли в жанр ничего особенно интересного, если не считать таковым малоубедительные киноупражнения героя хип-хопа Снуп Догга («Кости» (2001) Эрнеста Дикерсона, «Квартал ужаса» (2006) Стейси Тайтл) и того факта, что заглавный герой франшизы «Лепрекон», вполне себе чистокровный ирландский гном, в пятой (2000, Роб Спера) и шестой (2003, Стивен Айромлуи) серии своих похождений оказался «на районе» в окружении рэперов и уличных гангстеров. В отсутствие собственных ужасов, переключились на чужие: практически все хоррор-пародии последних лет оказались в ведении «черных братьев», причем в самом прямом смысле: к первым частям «Очень страшного кино» (2000, 2001, Кинен Айвори Уэйанс), и к двум «Домам с паранормальными явлениями» (2013, 2014, Майкл Тиддс) имели непосредственное отношение самые настоящие и безусловно черные родные братья Уэйанс — Кинен Айвори, Шон и Марлон.
Кино и ритуал: Служба исполнения приговора
Жанр так бы и окукливался в клубах конопляного дыма и нижепоясных шуточек (среди немногочисленных примечательных исключений можно вспомнить, пожалуй, телевизионного «Ребенка Розмари» (2014), которого Агнешка Холланд пересняла с Зои Салдана), если бы в 2017 не вышел бы «Прочь» Джордана Пила. Сенсация проката и фаворит критики, единственный кроме (и после) «Молчания ягнят» (1990) Джонатана Демме настоящий фильм ужасов, всерьез руливший на «Оскаре» (и получивший его за лучший оригинальный сценарий — Пил стал первым афроамериканцем, награжденным в этой номинации). В результате параллельно с выходом второго фильма Пила, «Мы» (2019), ставшего хитом немногим меньшим, свет увидели такие любопытные представители направления, как «Ма» Тейта Тейлора, «Милая» Джей Ди Дилларда, «Гремучая змея» Зака Хилдтича, «Лестница Иакова» Дэвида Розенталя (римейк классического фильма Эдриана Лайна 1990 года с Майклом Эйли вместо Тима Роббинса). В этом ряду «Антебеллум» обещал занять далеко не самое последнее место, тем более что редкой красоты рекламные плакаты обещали зрелище «от продюсеров „Прочь“ и „Мы“». Как раз один из продюсеров фильма (не имевший, правда, отношения к пиловским лентам), Зев Форман, уверенно утверждал: «Антебеллум» — триумф, от которого по коже бегут мурашки… Фильм затронет сердца многих зрителей, поднимая крайне важные темы, которые давно бы следовало поднять«.
Такое и вправду увидишь нечасто, тем более в фильме ужасов, каковым «Антебеллум» может считаться с изрядными оговорками.
Очевидно, что к этому отнеслись со всей серьезностью, и «крайне важные темы» дают о себе знать даже в мелочах. Уж на что кажется проходной сцена, в которой главная героиня, писательница и докторка социологии Вероника (Жанель Моне) приходит с подружками в ресторан выпить шампанского, но и тут все совсем не просто. По мнению актрисы Лили Коулес, сыгравшей одну из подруг, «насколько сцена не казалась бы легкой и забавной, чувствуется какая-то незначительная скрытая агрессия в отношении чернокожих… Для начала хостесс сажает их не за тот стол, а затем официант предлагает довольствоваться просекко, хотя они заказали шампанское. В этих мелочах проявляется то чудовищное наследие, которое дошло до наших дней».
Буря противоречий — «Унесенные ветром» и другие
С родимыми пятнами подобного наследия и борется в своих книгах и выступлениях Вероника, убеждающая своих слушательниц и читательниц в том, что «наш потенциал кроется в нашей идентичности» и «нам нечего терять, кроме собственных оков» (показательно приписывая последнее высказывание вовсе не творцам «Манифеста коммунистической партии», а Асате Шакур, тете Тупака). Похоже, Жаклин Моне не выходит своей из роли и за пределами площадки: «Я надеюсь, что зрители смогут лучше понять, что значит быть черной, что значит быть женщиной, что значит принадлежать к угнетаемой социальной прослойке. Об этом нельзя молчать, это необходимо обсуждать. Картина показывает, насколько губительно злоупотребление должностными полномочиями, помогает задуматься о будущем, о том, как мы будем защищать следующие поколения от ошибок, допущенных в прошлом. Такое нечасто увидишь на большом экране».
Совсем как в «Карнавальной ночи»: «Часы бьют сколько им положено, и из терема выходит… докладчик».
С актрисой нельзя не согласиться. Такое и вправду увидишь нечасто, тем более в фильме ужасов, каковым «Антебеллум» может считаться с изрядными оговорками. Для того чтобы «взглянуть на чудовищность современного расизма через призму хоррора» Буш и Ренц использовали пусть не самый новый, но до сих пор действенный сюжетный твист в духе эпизода из «Сумеречной зоны» — страшилку о мнимом пересечении времен, который зрителям во всем мире неизбежно напомнит о «Таинственном лесе» Найта Шьямалана (2004), а в наших краях еще и «Холопа» (2019) Клима Шипенко. Но если у Шьямалана этот нехитрый, в принципе, сюжетный ход вызывал ощущение невероятной тонкости, глубины и подлинной жути, а у Шипенко он использован просто для того, чтобы честно повеселить зрителей, то в случае «Антебеллума» проверенная вроде бы годами и фильмами наработка трещит по швам и расползается, словно ветхий задник нескладной декорации. В принципе, выглядит все вполне атмосферно, а снято довольно затейливо (например, в эпизодах времен Гражданской войны оператор Педро Луке Бриоззо использовал линзы 1930-х годов, которые применялись на съемках «Унесенных ветром»), но в отсутствие настоящего саспенса и при наличии каких-то совсем уж возмутительных и очевидных прорех в сюжете визуальных радостей хватает ненадолго.
«Охота» — Диванные войска в действии
С какого-то момента «Антебеллум» начинает помимо прочего отчетливо походить на еще один претендующий на значительность фильм сезона — «Охоту» Крейга Зобеля, произведение ничуть не менее идеологизированное (пусть и с очевидно другим знаком). Но если токсичная язвительность «Охоты» не давала передохнуть ни на секунду, била под дых и на поражение (не забывая и о контрольных в затылок), «триумф, от которого бегут мурашки» так и не выходит из формата навевающей скуку лекции (пусть даже и с демонстрацией слайдов под тревожную музыку). Совсем как в «Карнавальной ночи»: «Часы бьют сколько им положено, и из терема выходит… докладчик». Ну, или в данном случае, докладчица. И начинает: «Как сказала еще Асаита Шакур…»
Читайте также
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
«Я — капитан» Маттео Гарроне — Песни радости и счастья
-
Кто есть Америка? — «Нежный восток» Шона Прайса Уильямса
-
Это норма — «Герой наших снов» Кристоффера Боргли
-
Анти-Франкенштейн, который смеется — «Бедные-несчастные» Йоргоса Лантимоса