Ранним утром 16 июня 1894 года в Рочестере, штат Нью-Йорк, в семье немецких эмигрантов Кайзеров родился симпатичный, крупный и особенно голосистый мальчик, которого нарекли Арнольдом. Родителям малыша сразу стало ясно, и от того вдвойне приятней: с таким буйным и задиристым характером Арнольд далеко пойдет. Юнец и вправду далеко пошел, только не с этим именем. С началом Первой мировой он остроумно и быстро попрощался с холодным, резким, по-настоящему немецким «Арнольд Кайзер», и взял на замену совсем непримечательное, консервативное, по-настоящему американское: Норман Керри. Это была первая в жизни вынужденная авантюра молодого человека. Второй такой стало кино.
Отказавшись развивать родительский бизнес по изготовлению кожаных вещей, Керри становится театральным агентом. Сотни лиц, бесконечные переговоры, полезные знакомства и бесполезные знакомства, ежедневные пирушки, на которых спускался весь месячный заработок, — в такой атмосфере Керри чувствовал себя как рыба в воде. С такой же, подобной себе, чудо-рыбой Рудольфо Валентино он познакомился на одной из театральных вечеринок. Приплывший из европейских морей и жаждущий вот-вот пуститься в большое плавание по голливудскому океану, Валентино знал течения, в которых и Керри будет чувствовать себя особенно хорошо. Именно Валентино, всегда окружавший себя только успешными, красивыми и утонченными людьми (тому подтверждением его многочисленные романы с самыми известными дивами Голливуда), разглядел и открыл в Керри черты, которые на протяжении полутора десятков лет продвигали его актерскую карьеру. Да и кому, как не самому пластичному и изящному человеку всего Голливуда, давать советы начинающему актеру.
Высокий, с идеальной атлетической фигурой, вощеными усами и чертовски обаятельным взглядом, молодой щеголь Норман Керри с 1916 года восходит на пьедестал самых востребованных и любимых публикой актеров. В дебютной роли компанию Керри составила Мэри Пикфорд, потянувшая за собой актера в следующие два своих фильма. Ее героиня, маленькая и хрупкая, вечно нуждалась в поддержке, широком плече и крепкой руке: в «Маленькой принцессе» Керри играет отца, главного человека в жизни героини; в «Маленькой американке» появляется в эпизодической роли раненого солдата, который своим видом придает героине сил для борьбы с врагом; в «Амарилли с аллеи Клозес-Лайн» выступает в качестве слащавого ухажера из богатой семьи, пытающегося вызволить простую девчушку от бедности.
По иронии судьбы, этими тремя картинами и ограничилось амплуа Керри. В каждом следующем фильме он продолжал играть того героя, которого закончил в предыдущем. Он мог не переодевать костюмов, не менять причесок, а смело перебегать из одного павильона в другой для съемок разных фильмов. Менялись при этом только — перед его глазами — жгучие брюнетки на маститых блондинок (и, конечно же, наоборот): к первой половине 1920-х годов Норман Керри приобнял и поцеловал большую часть самых популярных голливудских красавиц — от Мэри Пикфорд до Коринн Гриффит.
В бурлящий Голливуд 1920-х Керри ныряет настолько глубоко, что порой путает реальную жизнь с кинематографическими сценариями. Его забавляет читать письма от десятка тысяч поклонниц, жаждущих получить от кумира хоть строчку. В качестве ответа он просит самые известные киножурналы опубликовать на первых полосах объявление о том, что «Норман Керри пока еще не женился. Он ищет и ждет спутницу жизни» — герой-любовник, нечего сказать. Можно только догадываться, как реагировали на столь безобидные увлечения первая, вторая, а также третья официальные жены актера. Впрочем, это не единственный случай, когда озорник Норман выходил со съемок, не снимая грима. Однажды закадычной подруге Мэрион Дэвис взбрело в голову устроить вечеринку на несколько сотен человек в арендованном у лучшего друга особняке. Строптивая девица выписала чек не столько за аренду дома, сколько за удаление четы Керри для их же визита строго по приглашениям. Когда они приехали погостить в свой собственный дом, где собрались самые богатые люди Америки, а по зеленой лужайке прогуливается Чарли Чаплин, то не узнали обстановки — Дэвис поменяла весь интерьер дома, что пришлось не по нраву миссис Керри, но по душе Норману.
Керри цепко хватался за любую возможность наложить новый грим, чтобы хоть каплю, но измениться в своем амплуа. С самого начала актерской карьеры судьба сводила Керри с талантливыми и искусными мастерами, меняющими свои лица с каждой новой лентой. Сам же он, наблюдая за стремительными перевоплощениями, в большинстве своих ролей оставался тем же сильным и обаятельным мальчуганом.
Энни Лори. Реж. Джон С. Робертсон, 1927
В 1923 году фон Штрогейм пригласил Керри на главную роль в своем новом масштабном фильме «Карусель». По первоначальному замыслу роль графа Франца должен был играть, конечно же, сам Штрогейм. Однако компания Universal учла опыт предыдущего его фильма «Глупые жены» (1922), на который режиссер потратил около миллиона долларов и целый год работы, и не позволила ему самому играть в своем фильме, — ведь в противном случае продюсер не смог бы его уволить. Что он, собственно, впоследствии и сделал, заменив на фон Штрогейма на Руперта Джулиана. Керри поначалу «заболел» этой ролью, но в связи с отставкой создателя фильма роль альтер-эго режиссера потеряла всякий смысл. В игре Керри не было ни энергии, ни блеска, ни нужной смеси страсти и цинизма, несмотря на то (или вследствие того), что он часто появлялся на съемочной площадке изрядно выпившим. Даже алкоголь не мог придать «новых красок» ни игре Нормана Керри, ни ему самому.
Неизвестный. Реж. Тод Браунинг, 1927
Одновременно с «Каруселью» в 1923 году Керри снимался в картине «Горбун из Нотр-Дама», где произошло знакомство и завязалась дружба с великим и ужасным Лоном Чейни. Работая с мастером перевоплощений еще в нескольких картинах, Керри все больше и больше убеждался, что его желание измениться невыполнимо… Хотя нет. Неправда. Однажды, в перерыве между совместными съемками с Чейни, Керри берет на себя ответственность сыграть в паре с Лиллиан Гиш в фильме «Энни Лори» (1927). Само собой разумеется, что киногения Гиш не потерпит рядом слащавого героя-любовника, так что Керри взъерошил прилизанные волосы, оголил упругие плечи и загорел. Эдакий дикарь-самородок прямиком с шотландских гор. Спасла его в таком нелепом виде даже не Лиллиан Гиш, которая в фильме словно натянула на себя защитную пленку, дабы не запачкаться накладным загаром Керри, а сцена наказания героя, где проходя сквозь толпу, бьющую его дубинками по спине, он смотрит на происходящее не жалобно и не с болью, но с вопросом: «Где справедливость?» Проходит очень медленно, словно выжидает время на ответ, но ему не отвечают. У последующих нарочито идеальных героев Керри этот вопрос в глазах так и остался.
С приходом звука, когда возраст шёл уже к сорока, Норман Керри все меньше появлялся в образе любовника-обольстителя, все больше — в качестве сдержанного, молчаливого руководителя. В фарсе «Квартира холостяка» (1931) играл продюсера, который должен был, по всем канонам жанра, трещать без умолку, отпускать остроумные шутки и язвить. С Керри этот номер не прошел. Всем своим видом он выказывал одну лишь тяжесть испытания, которое — так несправедливо — уготовало ему звуковое кино. Последний раз он появился на экране спустя десять лет, сыграв генерала в «Tanks a million», где вовсе не стал мучить себя словами. Генерал молча подходит к бестолково болтающей толпе солдат, улыбается — и удаляется. Все с тем же, уже намертво застывшим вопросом в глазах.
Для функционирования сайта мы используем файлы cookie и данные о вашем IP-адресе. Если вы не хотите, чтобы эти данные обрабатывались, вам придется покинуть сайт. Если вы не против, нажмите «Хорошо».
