«Анна» Люка Бессона — Если глаз соблазняет тебя
В прокате — «Анна» Люка Бессона, фильм про русских шпионов, в котором и шпионы, и Россия — отнюдь не главное. А главное — уметь видеть красоту, там где она есть. В особенностях бессоновского зрения разбирался Павел Пугачев.
«История кино — это история мужчин, наблюдающих за женщинами»
Жан-Люк Годар
Москва, вторая половина 1980-х. Русская краса Анна (Саша Лусс) продает матрешки в сувенирной лавке. Там ее замечает скаут модельного агентства, он привозит в Париж и обещает красивую жизнь. У немногословной девушки с большими глазами загадочное прошлое, туманное будущее и, конечно, свои мотивы для заграничной поездки. В век всеобщей боязни спойлеров не стоит пересказывать то, что не было показано в трейлере. Так что ограничимся краткой выжимкой: КГБ, ЦРУ, переодевания, шпионы следят за шпионами, matryoshka как ключевой образ.
Зрелище сколь завораживающее, столь и невыносимое.
Люк Бессон давно стал русским народным режиссером, но «Анна» русская вдвойне — прямо заявка на получение российского паспорта: похорошевшая при Собянине Москва с кофейнями, банкоматами и автомобилями-иномарками перенесена в эпоху Перестройки, благозвучная русская речь, миролюбивый, в общем-то, посыл, а также бонус в виде артиста Александра Петрова в маленькой, но колоритной роли абьюзера-авантюриста. Фильм хочется воспринимать не как развесистую клюкву, а как альтернативный, ретро-футуристический вариант истории. Для боевика он довольно размеренный, для шпионского триллера подчас чересчур пародийный, для комедии слишком насупленный. Последнее нисколько не мешает единодушному зрительскому хохоту на протяжении всего сеанса. Кино объединяет людей.
Последний фильм Люка Бессона — будем надеяться, что «Анна» все-таки не станет финальной точкой его фильмографии — зрелище сколь завораживающее, столь и невыносимое. Все зависит от взгляда. И дело не только в том, что от выбора ракурса и оптики зависят многочисленные сюжетные твисты, которых тут наберется на пару шпионских мини-сериалов. На взгляде построена одна из актуальнейших современных кинотеорий — феминистская. Термин gaze («пристальный взгляд») вошел в общее употребление из англоязычных переводов Лакана и Фуко как взгляд Другого. А в 1975-м году после выхода эссе Лауры Малви «Визуальное удовольствие и нарративный кинематограф» получил новое прочтение. В тексте, ставшем одним из манифестов второй волны феминизма, было введено понятие male gaze («пристальный мужской взгляд») — как направленный и пристальный взгляда, лишающий объект автономии. Проще говоря, взгляд камеры по умолчанию принадлежит мужчине, а женщина выступает в качестве жертвы или фетиша. В понимании Малви, весь классический Голливуд пронизан male gaze. Увлекательность сюжета, эстетическая привлекательность и прочие способы удовлетворения зрителя она противопоставила «кинематографу неудовольствия», избавленному от нарратива, доминирующей (патриархальной) точки зрения и прочим «идеологическим эффектам иллюзионизма, возникающим благодаря плавным переходам и увлеченности сюжетом фильма». Попытками создать такой киноязык Малви занималась и на практике.
Впрочем, слом старых норм и утверждение новых могут пойти на пользу ищущим разнообразия сценаристам и постановщикам.
Долгие годы ее теория обсуждалась преимущественно в университетских кругах и среди режиссеров экспериментального кино, искавших эквивалент незаинтересованного немужского взгляда. Работа, несмотря на всю несомненную значимость, подвергалась критике, в том числе и со стороны феминисток (впоследствии Малви и сама отказалась от ряда положений своего эссе). Например, культуролог Камилла Палья выстроила довольно убедительную концепцию, доказывающую, что своими корнями искусство растет из порнографии. В этом она не видела ничего зазорного. Такая мысль наверняка близка Люку Бессону. Его лучшие фильмы рассказывают о не самых приятных мужчинах, сталкивающихся с какой-то неземной красотой. Экранизируя свои сексуальные фантазии, он, тем не менее, создал галерею ярких женских образов, едва ли не идеальных героинь экшн-фильмов своей эпохи. Вот только времена поменялись.
Эта грань так же размыта, как и грань между объективацией и восхищением, эротизмом и порнографией, ménage à trois и thereesome, женской властью и femdom.
Современные экшн-фильмы, вышедшие на волне #MeToo, такие как «Чудо-женщина», «Капитан Марвел» и ремейки/перезагрузки популярных фильмов и франшиз прошлого (которых, несмотря на общее возмущение, пока не так и много), пытаются найти новые способы репрезентации женского образа. Спотыкаются порой, но идут. Может даже показаться, что уже забыты яркие героини из 1980-90-х. Тут есть, конечно, свои нюансы: Эллен Рипли, Сара Коннор, солдат Джейн, в той или иной мере, транслировали патриархальную логику — самостоятельной женщиной может быть лишь та, что «вырастает» до уровня мужчины. И произойти это могло либо в результате травм, обретения маскулинных черт и частичной потери феминной идентичности. В общем, только «баба с яйцами» получала возможность взяться за огнемет или врезать старшему по званию. Статус женщин неосознанно принижался. Более поздние экшн-фильмы, такие как «Ангелы Чарли», «Эон Флакс», «Обитель зла», «Другой мир» напротив, предельно сексуализировали своих героинь, облачая их в обтягивающие наряды. Тут можно вновь обратиться к Малви, еще в 1970-х писавшей, что женщина в голливудском кино может существовать либо как фетиш, либо как объект садизма, осуществляемого посредством взгляда. Фильмы Бессона и вышеупомянутые картины многое сделали для репрезентации женского образа на экране, и доказали, что боевая подруга может обходиться без боевого друга. Но с точки зрения современной повестки, они могут показаться морально устаревшими. Впрочем, слом старых норм и утверждение новых могут пойти на пользу ищущим разнообразия сценаристам и постановщикам. Например, вышедшая в 2017-м году «Взрывная блондинка» Дэвида Литча создала радикально новый образ экшн-героини: сильной, но физически уязвимой, умной и не нуждающейся в мужском одобрении, но сохранившей при этом женскую идентичность.
Не так у Бессона: в «Анне» хрупкая девушка модельной внешности раскидывает противников направо и налево, не получая и царапины, при каждом удобном случае раздевается и вступает в романтические отношения с двумя мужчинами, которых очень хочется назвать «абьюзерами». Вокруг Анны разворачивается сложноустроенная интрига, в которой не очень понятно, кто кого эксплуатирует — кажется, что все и вся. Эта грань так же размыта, как и грань между объективацией и восхищением, эротизмом и порнографией, ménage à trois и thereesome, женской властью и femdom.
Возможно, выйди фильм в середине 1990-х, его бы сочли ярким и смелым жестом. Эффектная главная героиня, сыгранная пластичной девушкой с магнетическим взглядом и завораживающим голосом, глуповатый сценарий с захватывающим сюжетом, постановочное мастерство, эстетизм в каждом кадре — так можно описать практически любой из фильмов Люка Бессона. «Анна», в общем-то, не исключение. Но кино, как и любое искусство, к сожалению или счастью, неотделимо от окружающего контекста. В равной мере оно подвержено как старению, так и обновлению. Может, через десяток-другой лет и пару-тройку сексуальных революций «Анна» окажется культовым фильмом и будет смотреться совершенно иначе. Есть какая-то злая ирония в том, что автор фильмов с ярчайшими женскими образами, ныне обвинен в сексуальных домогательствах, а его режиссерский метод воспринимается как махровый сексизм. Хотя свое право на священное безумие Бессон давно заслужил: как представителя совсем другой эпохи, судить его следует по законам его времени, только по каким именно законам — большой вопрос. Все решает оптика.
Читайте также
-
Дом с нормальными явлениями — «Невидимый мой» Антона Бильжо
-
Отменяя смерть — «Король Лир» Сергея Потапова
-
В поисках утраченного — «Пепел и доломит» Томы Селивановой
-
Призрак в машинке — «Сидони в Японии»
-
Скажи мне, кто твой брат — «Кончится лето» Мункуева и Арбугаева
-
На тот берег — «Вечная зима» Николая Ларионова на «Маяке»