хроника
Алексей Артамонов
Алексей Артамонов

Кино 2014. Год документального кино


«Евромайдан. Черновой монтаж». Реж. Владимир Тихий, Андрей Литвиненко, Роман Бондарчук, Екатерина Горностай, Юлия Гонтарук, Роман Любый, Андрей Киселев, Александр Течинский, Алексей Солодунов, Дмитрий Стоиков

 

 

Лучшим визуальным свидетельством с Майдана стал не помпезно-отстраненный фильм Лозницы и не очередная сборка «Реальности на Майдане», где события прошедшего года так лихо смонтированы встык, что всю дорогу только и делаешь, что считываешь едкие авторские сопоставления (там есть поразительные кадры и герои, но смотревшим ролики «Ленты. док» и «Реальности», они знакомы), а скромный «Евромайдан. Черновой монтаж». Его главное отличие — в масштабе: за происходящим мы наблюдаем из толпы, погруженные в гущу событий; здесь правят эмоции, а не политическая стратегия. Этот альманах был собран стремительно, уже в марте, из фрагментов разных съемок. Осколки не составляют цельной картины; честно фиксируется невозможность высказывания о только что пережитом. Зато в кадре проступают реальные конфликты и противоречия, которые были тогда и остаются сейчас; вместо авторских схем — живые люди, их лица, действия и слова. Итоги еще не подведены, для этого должно пройти время, поэтому сейчас обрывочная, но персонифицированная реальность ценнее любых концептов.

 

«Киев — Москва». Реж. Елена Хорева

 

 

Сильнейшее впечатление производит вторая часть проекта, спродюсированного Костомаровым-Расторгуевым (первая — «Реальность на Майдане»). Здесь фокус не на исторических событиях, а на повседневности героев, пусть и в революционные времена. Политическое поймано как будто боковым зрением. Картина собрана по формальному принципу — показать жизнь представителей одних и тех же профессий в Киеве и Москве: официантов, учителей, фельдшеров, людей, ряженых в медведей, и даже депутатов. Скорее «Я тебя не люблю», чем «Срок». Авторы проекта раздают камеры, рассылают операторов, задействуют энтузиастов на местах — запускают свои щупальца во все уголки реальности, чтобы вытащить наиболее точные образы и красноречивые детали, говорящие больше, чем гигабайты хроники. В итоге получилось крайне витальное, смешное и объемное кино о людях Украины и России, о том, что у них общего, и что же их все-таки разделяет. «Киев — Москва» — яркое подтверждение жизнеспособности метода Костомарова-Расторгуева, который они называют «тотальным антропологическим экспериментом».

 

«Варя». Реж. Алена Полунина

 

 

Неполиткорректное, неудобное, не вписывающееся в сложившийся в нашей стране либеральный консенсус относительно событий на Украине фильм острой, как казацкая шашка, и вольнолюбивой Алены Полуниной. В поисках героя для своей картины о войне она случайно встречает сочувствующую революции учительницу математики из Москвы, приехавшую на Украину, чтобы увидеться со своими виртуальными товарищами и подышать воздухом свободы. Обзаведясь витальной подругой, которая зовется «душой Украины» и по каждому удобному случаю поет гимн своей страны, прекраснодушная Варя по дороге из желтого кирпича движется в сторону Львова, но попадает то в палатку «Спільна Справа», то в кабинет допросов «Правого сектора», то в отряд милитаризированной молодежи УПА. Эта гротескная лента, полная абсурдистского юмора, резко противоречит как украинской, так и с российской официальной картинке. Не веря в объективность, Полунина предъявляет собственный взгляд на события. Неудивительно, что фильм не попал на «Артдокфест», да и вообще пока не был показан в нашей стране (его премьера состоялась в Лейпциге). Надеюсь, такая возможность появится в новом году.

 

«ПМР» (PMR). Реж. Миэлис Муху, Кристина Норман

 

 

Удивительная картина жизни самодельной Приднестровской Республики, не признанной вот уже более двадцати лет, подоспела очень вовремя. Это проектное будущее Донбасса: слепок с Советского Союза, напоминающий о голодных и разбитных российских 90-х. Наблюдать за ритуалами этой игрушечной, но гордой страны, ее карикатурными, отталкивающими оппозиционерами и экзальтированными пенсионерами уморительно до тех пор, пока из первых уст мы не услышим об одной личной трагедии — банальном результате убогого существования. Дальше юмористический тон возвращается, но смотреть по-настоящему жутко.

 

«Письма Максу» (Letters to Max). Реж. Эрик Бодлер

 

 

Полностью противоположный пример фильма о драматичной судьбе непризнанной страны можно увидеть у Эрика Бодлера, в картине одновременно тихой и пронзительной, интимной и критической. По-моему, это вообще лучшее, что я видел в прошлом году. Эрик Бодрер, человек от искусства, снявший до этого ленту о Масао Адачи, обращается к прошлому, настоящему и ненаступившему будущему Абхазии в единственной, наверное, адекватной этому форме — эпистолярного фильма. 74 письма он направляет бывшему замминистра иностранных дел Абхазии, с которым его связывают четырнадцать лет дружбы. Некоторые из писем, так и не дошедшие до несуществующей страны, немым текстом повисают в кадре, аудиозапись ответов на остальные становится основой фильма — съемки этого потерянного рая, лежащего в руинах, проводились уже потом. Тонкая лирика изображения и текста создает эмоциональную связь с героем и его родиной, чтобы потом дать ему изложить свою точку зрения относительно России (Украина витает в воздухе), войны, грузинских жертв и беженцев. Подобные вопросы не имеют однозначных ответов, и цель Бодлера — дать почувствовать зрителям всю степень сложности такого рода конфликтов, пройти по зыбкой границе между утопией и антиутопией. Вопрос о том, этично ли делать фильм, в котором есть только один голос, отвечающий за обе стороны, остается открытым.

 

«Песни с Севера» (Songs from the North). Реж. Ю-Сун Ми

 

 

Еще один личный фильм — о КНДР, стране, в которой, кажется, личное полностью вытеснено идеологическим: все песни там — о любви к родине, все чувства — только о вожде. Пустые холодные улицы, циклопические монументы, не оставляющие места человеку, передвигающиеся гуськом пионерские отряды, фрагменты пропагандистских фильмов, похожих на зацементированный во времени стиль эпохи «малокартинья». Почти все съемки — партизанские, потому что в Северной Кореи жесткий регламент на любую репрезентацию местной жизни; трясущееся изображение цифровой камеры создает ощущение хрупкости и неуловимости того, что находится по ту сторону коллективных мифов, заполнивших все жизненное пространство. Что там? Одиночество? Но эти люди взаправду прячут от камеры свои слезы каждый раз, когда речь заходит о Ким Ир Сене. Ю-Сун Ми в своем дебютном киноэссе отталкивается от персональной травмы разделения Кореи и перемежает хронику фрагментами интервью с отцом, рассказывающем о бежавших на Север и казненных друзьях-коммунистах. Она не питает иллюзий относительно северокорейского режима, как и насчет агрессии другой идеологии, его породившей. «Возможно ли представить себе другую Северную Корею? Для начала надо вообразить другую Америку». Или попытаться понять, чем же действительно живут эти люди и что они на самом деле чувствуют.

 

«Вторая игра» (Al doilea joc). Реж. Корнелиу Порумбою

 

 

Аскетичный, но проникновенный эксперимент представителя «румынской новой волны», похожий, в общем, на все остальные его фильмы — долго и ничего не происходит. И тем не менее максимально унылое, на первый взгляд, зрелище — выцветшая VHS-запись футбольного матча с нулевым счетом, за кадром которого неспешно течет разговор режиссера с судившим игру отцом, — поразительным образом оборачивается поэтической медитацией, без остатка поглощающей зрителя. Образ перемещающихся по заснеженному полю футболистов отделяется от реальности и живет своей жизнью, рождая метафоры и аналогии, в том числе, конечно, и исторические: два этих главных румынских клуба принадлежали армии и секретной полиции, год спустя под хлопьями такого же липкого снега схлестнувшихся на улицах Бухареста во время революции. Футбольный матч как печенье «Мадлен», простота как условие многозначности.

 

«Национальная галерея» (National Gallery). Реж. Фредерик Уайзман

 

 

Легендарный документалист Фредерик Уайзман снимает кино об институциях, и последняя его картина не исключение — это масштабное полотно посвящено лондонской Национальной галерее. Забористые лекции искусствоведов, ювелирный труд реставраторов, а также кураторов, осветителей и бухгалтеров — в центре, как всегда у Уайзмана, человек, его работа и связанные с ней социальные отношения; неизбежная рутина, конфликты и споры, имеют здесь не меньшее значение, поскольку рождают общее дело. Однако помимо производственной драмы с образовательным потенциалом, режиссеру снова удается виртуозный монтаж контекстов — это умное и аккуратное кино, сочащееся смыслами на протяжении всех трех часов. В уходящем году Уайзману дали венецианского Золотого льва за вклад в мировой кинематограф: вот уже почти пятьдесят лет он занимается документалистикой, и пока снимать как он никто так и не научился. А ведь неплохо было бы увидеть такой фильм о работе Эрмитажа, больницы имени Кащенко или, скажем, российской Государственной Думы.

 

«Развалины» (Remains). Реж. Пьер Леон

 

 

Лучший фаунд-футадж фильм года, чистое кино. Короткометражная хтоническая фантазия, вдохновленная Вагнером и Фрицом Лангом и целиком составленная из кадров рук, позаимствованная из фильмов мастера. Можно воспользоваться словами Жиля Делеза, сказанными по поводу «Карманника»: «Рука здесь свергает с пьедестала лицо и берет на себя руководящие функции», чтобы открыть зрителям путь в пространство чистого аффекта. Куда ведут эти руки? Какие загадочные операции они выполняют? Тайна остается двигателем этого подземного царства, в котором, по словам Пьера, «боги и чудовища на своих бесчисленных лапах передвигаются среди руин». Эти чудовища — настоящие боги кинематографа, которых сейчас редко вызывают, так что само обращение к ним дорогого стоит.

«Развалины» целиком вошли в последний проект Пьера Phantom Power, состоящий из разнообразного материала, документального и игрового. Его можно бесплатно посмотреть на vimeo режиссера.

 

«Вместе». Реж. Денис Шабаев

 

 

Немного рыхлый, не до конца оформленный, но по-своему уникальный дебютный фильм выпускника мастерской Марины Разбежкиной. Роуд-муви о путешествии отца и дочери, живущих раздельно и проводящих не так много времени вместе. Между ними — больная мать, невысказанные чувства и множество подавленных переживаний. Это фильм-диалог: камеры, направленные в обе стороны, не только вытаскивают на поверхность то, что между фраз, что по ту сторону скупой отцовской речи, но и позволяют посмотреть на мир глазами ребенка, следить за его подвижным взглядом. Это фильм без кожи, оголенный нерв, лишающий зрителя привычной дистанции. Как «Отец и сын» Павла Лозиньского, только вместо разговоров и перекрестных воспоминаний непосредственность детских чувств, поразительная степень близости и физически ощутимые эмоции, дрожащие в немоте отца.

 

«Странные частицы». Реж. Денис Клеблеев

 

 

Денис Клеблеев — один из самых талантливых выпускников Марины Разбежкиной, из под крыла которой выходит основная масса молодых документалистов, и в заданной ее школой системе координат «Странные частицы» близки к совершенству. Визуально, ритмически, драматургически — этот фильм почти идеал, при том, что это кино наблюдения, в котором режиссер всегда находится в подчиненном положении по отношению к непредсказуемой действительности. Я не буду распространяться о деталях — лучше чем у Ксении Рождественской написать о нем все равно не получится. Скажу только, что это лучшее, на что способен метод Разбежкиной в том догматическом виде, в котором он существует сейчас. Но есть ли предел у такого конвейерного принципа, в котором действительность поставляется нам как упакованный по ГОСТу типовой продукт? Да, можно снимать кино, прикованное к герою, убрав за скобки весь социальный контекст. Но если делать фильмы, взяв другую социальную крупность, какими были, например, «Последний лимузин» или «Ленинленд», можно ли действительно спрятать за камеру свою позицию, не обманывает ли своей нейтральностью автор в первую очередь сам себя? За последние десять лет распадающуюся, ускользающую российскую реальность удалось поймать и пригвоздить к экрану. Но способны ли мы ее в достаточной степени осмыслить и изменить? Я надеюсь, что педагогические позиции Марины Александровны не превратятся в забронзовевшую доксу и будут способны эволюционировать в соответствии с запросами времени, которое в прошедшем году явно начало течь по-другому.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить