Майор. Критика о фильме
Его мир перевернулся в одночасье, но принять решение — ответить по закону или отвертеться — сам он не может. Ведь свидетелей происшествия нет. Сбитого ребенка не вернуть, да нам его и не показывают — берегут зрительские нервы, они еще понадобятся. Группа поддержки приезжает быстро, городок небольшой. Слаженно и профессионально они стараются разрулить ситуацию в пользу майора. <…> И вдруг все летит в пропасть: выстрел, труп, еще труп. Чтобы замести следы, приходится убивать и снова убивать. Этот кровавый абсурд переключает какой-то тумблер в мозгу у майора, и когда пойдет охота на женщину, он начнет ее спасать. В американском кино этот коп стал бы в финале героем. В России ему суждено стать убийцей.
Ирина Любарская, Итоги
Вообще-то я понимаю восторги, вызванные новой картиной Юрия Быкова «Майор». Крепко сделанная гангстерская драма, пикантность которой придает то, что в роли «нехороших парней», естественно, стражи порядка, в роли местного дона Корлеоне начальник райотдела милиции, замечательна тем, что каждый из нее вычитывает то, что его душеньке ближе.
Жанна Васильева, Российская газета
При всем синефильском идеализме Быков рисует более-менее правдивую картину российского универсума. И рисует ее в жанре бодрого ритмичного триллера, от которого до последней минуты, несмотря на алогичность, трудно оторваться. Да и алогичность, чего там, заложена в программу — разве нынешняя жизнь где-нибудь под Рязанью не представляет собой что-то кафкианское? Потому «Майор», при всех его несовершенствах, и получил место в каннской Неделе критики, положительную рецензию самого главного и объективного прожектора современного кинопроцесса — газеты Variety, а также корзинку призов фестиваля в Шанхае. Неблагополучие современной российской жизни превратилось в безупречный боевик, герой — в антигероя, Рязань — в Гонконг: до такого уровня поэтизации мрачная русская новая волна еще не поднималась.
Ольга Шакина, Ведомости
Обвинительный акт составлен по всем правилам: в «Майоре» нет правых — виновны все. И преступник, и тот, кто его отмазал, и даже тот, кто пострадал. Потому что поменяйся преступник и жертва местами со зрителем, результат был бы тем же.
Константин Ананьев, Известия
«Майор», встроенный, на первый взгляд, в серию фильмов о человеке в экстремальных обстоятельствах, вступившего в убийственные отношения с законом, доводит этот самый экстрим до специального, тянущего на обобщение макабра. С другой стороны, именно в такой перегрузке последовательных убийств видится автору сценария, режиссеру, монтажеру, исполнителю одной из главных ролей мужское кино по-русски. Быков, сыграв капитана милиции и негодяя, смахивает своей как бы брутальностью на «мачо». А фильм снимает в жанре «мочизма» (от слова мочить). Что ж, его прямолинейное, без обиняков и каких-то сложностей человеческого сознания/поведения (даже ментов) и потому честное высказывание можно понять: «натерпелись». Однако смущает зазор между его убежденностью относительно прогнивших социальных институтов — и тем, каким образом он свою идейную нетерпимость транслирует на экран.
Зара Абдуллаева, Искусство кино
Быков, несмотря на неожиданно обнаруженные способности в жанре триллера, снимает фильм о другом. По его собственным словам, это кино про феодальное общество, внутри которого есть ближний круг людей, за которых ты несешь ответственность, и есть чужие, на которых, в сущности, плевать. В этом смысле «Майор» — довольно точная метафора современной России как таковой, и даже финал (который многим кинокритикам кажется слабым и чуть ли не отвратительным) — идеальная концовка именно для такой вот истории. Истории о том, что гражданского общества здесь дождутся в лучшем случае наши внуки.
Любовь Митина, Empire
Грубовато сделанная социальная драма абсолютно укладывается в представления европейцев о восточноевропейском фестивальном кино: мрачно, неуютно, рвано, опасно, зыбко… Наверное, все-таки хорошо, что в нашем кино появляются режиссеры, способные посмотреть на этот ужасный, ужасный мир через альтернативные розовые очки.
Стас Тыркин, Комсомольская правда
Премьера «Майора», второго фильма режиссера Юрия Быкова, состоялась в одной из каннских программ — и, в общем, понятно, чем эта драма приглянулась каннским отборщикам. Без знания контекста «Майор», наверное, считывался ими как упражнение в брутальном азиатском, например корейском, кино — с его тягой к жестким сюжетным ситуациям и живописанию закрытых социальных сообществ (в данном случае — провинциальной полиции с ее круговой порукой). Что ж, из фильма Быкова вполне могло получиться крепкое жанровое кино — будь у его режиссера хотя бы минимальное чувство юмора и определенный цинизм. Но нет, Быков явно считает себя большим режиссером и разыгрывает абсурдистскую по умолчанию линию искупления одним ментом греха (в современной России, ну-ну) на полном серьезе.
Денис Рузаев, TimeOut Москва
Противники картины видят в ней полнометражную версию типового сериала про ментов. Защитники — крепко сбитое мужское кино, в котором выразительность лбов важнее драматургической стройности. Быков-режиссер умело создает напряжение в кадре. <…> Быков-актер (а сниматься он начал намного раньше, чем снимать) не уступает выразительному Шведову. Второй убедительно играет сомнения, утрату почвы под ногами, состояние выхода из нокдауна, когда уже вроде можешь двигаться, но сознание не поспевает за движениями. Его герой руководствуется даже не принципами, а интуитивной зацепкой за них: но случившееся не отменишь, значит, и расплачиваться нет смысла, но и новое зло творить не следует. Увы, реальность не оставляет пространства для такой траектории, и Быкову достается роль человека, который нехотя принимает на себя исполнение «непопулярных решений».
Владимир Лященко, Газета
Читайте также
-
Школа: «Хей, бро!» — Как не сорваться с парапета моста
-
Передать безвременье — Николай Ларионов о «Вечной зиме»
-
Кино снятое, неснятое, нарисованное — О художнике Семене Манделе
-
Высшие формы — «Непал» Марии Гавриленко
-
«Травма руководит, пока она невидима» — Александра Крецан о «Привет, пап!»
-
Нейромельес