Отар Иоселиани
Шестидесятилетний Отар Иоселиани являет единственный в своем роде пример почти гармоничной режиссерской судьбы. Он имеет в равной степени благородное имя здесь и на Западе — имя, не тронутое пошлостью и коммерческими компромиссами. «Здесь» тоже делится на две части — на Россию и Грузию. И там, и там у Иоселиани хватает почитателей, особенно среди интеллигентов старшего и среднего поколений, которые помнят, что значили для них «Жил певчий дрозд» и «Пастораль».
Гармоничность натуры проявляет себя в безупречном соединении «времени и места» «здесь и сейчас». Иоселиани пришел в кино в хорошую пору и успел снять свои первые ленты в атмосфере оттепели, что не исключало, разумеется, конфликтов с цензурой. После показа «Листопада» в Париже французская пресса писала: «видимо, на берегах Черного моря происходит что-то очень интересное». Это было начало нового грузинского кино, но не только. Стиль псевдодокументальных притч раннего Иоселиани стал эталонным для всей советской новой волны, а «Жил певчий дрозд»являет собой образец культовой картины, поднятой на щит шестидесятниками. Иоселиани довел до совершенства свою мелодию в «Пасторали». Дальше двигаться было трудно — особенно в подцензурных условиях, хотя и смягченных покровительством грузинских властей. И тогда режиссер пробивает путь за железный занавес — редчайший (первенство с ним делит Кончаловский) по тем временам сюжет. Однако в отличие от Кончаловского, имевшего всюду формальные связи, но так и не ставшего нигде «своим», Иоселиани сразу и безошибочно нашел страну, которая ждала его. Речь, само собой, о Франции, где этого артистичного грузина всегда ценили за элегантность, меланхоличный юмор (сквозь который пробивается неподдельная страсть) и хороший французский язык.
Десять лет прошло со времени появления «Фаворитов луны». Эти десять лет опровергли предположения о том, что «художник потеряет почву». И, наоборот, подтвердили гипотезу о том, что Иоселиани, где бы он ни находился — в Африке или в Тоскане, в Берлине или в Провансе, — снимает один и тот же фильм, который почему-то не кажется скучным и монотонным. Будучи умеренным консерватором по своим воззрениям, он ценит уходящую натуру — будь то недобитый цивилизацией африканский быт или патриархальные нравы деревни, где аристократизм ощутим в лицах как местной знати, так и местных крестьян.
Иоселиани и сам являет собой уходящую породу: он генетически чужд индустрии масс-медиа и принадлежит сфере арт-кино, которая все более сужается. Но это его нисколько не смущает — даже когда приходится годами наскребать деньги на очередной проект. Имидж «бедного, но гордого» Иоселиани подтвердил в Венеции. Едва приехав, он подверг сомнению интеллектуальное право жюри судить его фильм. Фильм получил в итоге один из главных призов, но его создатель не растаял от благодарности и заявил, что к призам он привык, а его мнение о жюри не поколебалось.
