Павел Лунгин
Ум — в отличие от чести и совести — все еще остается безусловным достоинством в нашу эпоху воинствующего постмодерна. Павел Лунгин умен — в отличие от большинства режиссеров, считающихся хорошими. Ум виден и в его интервью, и в его стратегии поведения.
Французов он сумел обаять легко. С нашими оказалось труднее. Когда человек ухитряется оседлать коня успеха, обязательно находятся недоброжелатели, сплетники, завистники. Искренним страданием были искажены лица коллег на московской премьере «Такси-блюза», увенчанного каннской наградой «за режиссуру». Иные сценаристы, говорят, начали тихо сходить с ума на почве вспыхнувших режиссерских амбиций. Сплетники зашуршали: у этой семьи давно в Париже все схвачено, а мама со времен Сорбонны на дружеской ноге со всеми нынешними министрами. К завистникам присоединился сам Жан-Люк Годар, оставшийся в Канне без единого приза. «Стоит две секунды посмотреть по видео, как Павел Лунгин ест свой йогурт, чтобы немедленно понять, что перед нами прохвост», — эта фраза Годара обошла устные и печатные кулуары. (Интересно, какие ассоциации вызвал бы поедающий спаржу мэтр?) А ведь еще недавно Лунгина с его имиджем добродушного увальня и выпивохи любили все. Любили, пока роковой звонок Марина Кармица не поднял нашего героя с дивана и не погнал в Париж. С тех пор мера обаяния «русского Гаргантюа» или «еврейского Обломова» в глазах французов стала расти обратно пропорционально его рейтингу симпатий на родине.
Однако если «Такси-блюз» оказался идеальной моделью «крепкого среднего фильма», то «Луна-парк» завис в невесомости. Интеллектуальный прагматизм автора сыграл с фильмом злую шутку. Конструкция постмодернистской сказки об Отце и Сыне с пафосом защиты меньшинств и мощной инъекцией политкорректности была слишком рационально совершенной — из нее вышел воздух. Пустое пространство пришлось накачивать угарным газом передержанных перестроечных эмоций. В результате и политический мессэдж картины прозвучал двусмысленно некорректно.
Тут вполне уместно противопоставить старшего брата Лунгина младшему Михалкову. Сомнительные политические взгляды Никиты Сергеевича хоть и вульгаризируют его как художника, но не убивают до конца. В случае Павла Семеновича, с которым спорить не о чем, излишняя уверенность в светлой силе интеллекта приводит к тому, что сконструированный динозавр вырывается из клетки и уничтожает своего создателя.
Читайте также
-
Автомобиль, лопата и милосердие — «Простая случайность» Джафара Панахи
-
Высшие формы — «Жизнь маленьких зверей» Игоря Маломуда и Константина Бриллиантова
-
Взгляд сквозь годы — «Шукшин» Александра Расторгуева
-
Постоянство участи — «Белый пароход» Инги Шепелевой
-
Как мы смотрим: мифы, страхи, «Дыры»
-
Квадраты и насекомые — «Зона интересов» Джонатана Глейзера