Раз, два, три, Сочи…
Появление Марка Рудинштейна на российском кинематографическом Олимпе пять лет назад было встречено вежливыми аплодисментами. Милый, провинциальный подольский «Кинотавр» можно было похлопать по плечу и потрепать за розовую щечку без ущерба для собственной репутации и не нанося при этом обиды его создателю. Тогда генералитет Союза кинематографистов более всего интересовался карьерой Таги-Заде и судьбами агонизировавшего Московского фестиваля. А посему проходящего мимо «слона» не приметил. К счастью для самого «слона», переехавшего из тишайшего Подольска в бравурный Сочи. В этом году, не останавливаясь на достигнутом, Марк Рудинштейн вывел свое детище на мировую арену, добавив к Открытому Российскому фестивалю отдельный от него Международный.
Соседство двух этих смотров еще загодя можно было квалифицировать как чрезвычайно опасное. Именно потому, что все на свете познается в сравнении, в том числе и качество национальной кинематографии. Отсмотрев девяносто три картины, отборочная комиссия Открытого Российского кинофестиваля включила в конкурс двадцать лучших. Объездив полмира, отборочная комиссия Международного фестиваля получила для представления в Сочи двенадцать из числа тех, что пришлись не по вкусу остальным кинофорумам. В итоге случилось то, что и должно было случиться: «Кинотавр» обрек новейшие достижения представителей всех поколений постсоветской кинематографии на сравнение с работами начинающих режиссеров из Европы и Азии, выделив две основные категории творцов — «наши» и «не наши».
«Наши» в Сочи выглядели не лучшим образом. Всеохватный конкурс четвертого Открытого Российского кинофестиваля более всего походил на отчет студий бывшего СССР о проделанной за год работе. А так как из регламента «Кинотавра» исчезло вполне разумное деление на «фильмы для избранных» и «кино для всех», непременный ранее поиск «новых перспективных тенденций в молодом кино России» почил в бозе. В итоге фильмы Арановича, Черныха, Швейцера, Рогожкина, Басова-младшего, Марягина, Муратовой, Балабанова, Фрумина неожиданно для себя стали конкурентами и как бы выстроились в очередь за сочинскими призами. Жанровую и стилистическую путаницу в этом году организаторы приумножили путаницей географической, расширив пределы нынешней кинематографической России до границы с Афганистаном и обьявив, таким образом, среднеазиатское и грузинское кино тоже «нашим». Некорректность любых сопоставлений в данной ситуации и привела жюри к вынужденному поиску компромисса, ознаменовавшемуся вручением Гран-при в меру трогательной и в меру назидательной, в меру «авторской» и в меру «зрительской» ленте туркменского режиссера Усмана Сапарова «Ангелочек, сделай радость!», более уместной все же на любом из детских или политически-ангажированных фестивалей. В то же время, вниманием жюри Открытого Российского кинофестиваля под руководством Олега Табакова были вовсе обойдены «Подмосковные вечера» Валерия Тодоровского — никак, ни словом ни звуком, не отмеченные в Сочи, но уже побывавшие в Канне. Или прежде обласканные Берлином «Увлеченья» Киры Муратовой, которым справедливости ради и в утешение достался лишь независимый от жюри приз Гильдии кинокритиков. Приз Президентского совета, в прошлом году специально созданный для Астрахана («Ты у меня одна»), на этот раз достался, по-видимому, остросовременной драме из жизни «новых русских» «Лимита» (режиссерский дебют оператора Дениса Евстигнеева) и «Плащ Казановы» (режиссерский дебют драматурга Александра Галина).
Параллельная кинематографическая интрига, развивавшаяся вокруг новорожденного Международного Сочинского фестиваля, пошатнула в этом году позиции своего Открытого Российского родителя и патронируемого им постсоветского кинематографа посильнее, чем попустительство отечественного жюри. От собранной впопыхах (и как бы с перепугу) зарубежной программы можно было ожидать чего угодно — вялости, тенденциозности, второсортности. Но только не того, что открылось публике на самом деле со всей очевидностью — высокого качества свободноконвертируемых дебютов, способных сделать честь любому из существующих в мире фестивалей молодого и экспериментального кино. К участию в конкурсе допускались «первая, вторая и третья работы тех, кто уже пережил ученичество и утвердился в кино как неслучайный, имеющий будущее художник». До Сочи имена этих, имеющих будущее, художников были известны, пожалуй, только отбиравшему картины Андрею Плахову. В Сочи их приметила и благословила председательствовавшая в жюри Лилиана Кавани. Единственным недоразумением этой компактной и совершенно самодостаточной программы, как бы непатриотично ни выглядело такое заявление, стало включение в нее на правах хозяина фильма Владимира Кучинского «Хоровод». Вкупе с большинством картин Открытого Российского кинофестиваля, он оказался непереводимым на общепринятые фестивальные языки, а потому был по достоинству обойден вниманием международного жюри. Впрочем, азиатскому кино в Сочи вообще не повезло; без особого энтузиазма судьями были встречены конкурсные картины молодых режиссеров из Китая и Тайваня, явно выпадающие из национального мейнстрима, обозначенного шедеврами Чена Кайге и Чжана Имоу. Комплиментарного «особого упоминания» жюри удостоилась и роскошная видовая сказка француза Патрика Грандпере «Ребенок-лев», напоенная зноем первобытной черной Африки, отсылающая к жарким грезам Малларме и невольничьим мозолям Рембо. Расписавшись в благосклонности к экзотике природной, жюри Лилианы Кавани обозначило и свое пренебрежение к экзотике кинематографической: яркая абсурдистская комедия noir неаполитанца Паппи Корсикато «Либера», талантливого эпигона Альмодовара, не удостоилась их похвалы.
Призерами Международного фестиваля стали три разностилевые европейские драмы: «Мина Танненбаум» Мартины Дюгоусон (Германия), «Войцек» Яноша Саса (Венгрия) и «Фатальная Мария» Тима Тайквера (Германия). В этих трех картинах успешный поиск и обретение режиссерами индивидуального языка, эксперименты с изображением и монтажом удачно соседствуют с уважительным и подчас любовным отношением к европейской кинокультуре.
Читайте также
-
Школа: «Нос, или Заговор не таких» Андрея Хржановского — Раёк Райка в Райке, Райком — и о Райке
-
Амит Дутта в «Гараже» — «Послание к человеку» в Москве
-
Трепещущая пустота — Заметки о стробоскопическом кино
-
Между блогингом и буллингом — Саша Кармаева о фильме «Хуже всех»
-
Школа: «Теснота» Кантемира Балагова — Области тесноты
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера