Новый мировой порядок
Новый мировой порядок в политической жизни — вещь простая и неизбежная: вслед за Татьяной Москвиной я тоже верю в грядущее объединение народов под эгидой правительства Земного Шара.
СЕАНС – 9
Первое, что попытались сделать ради его установления помирившиеся империи — искупить свои исторические грехи перед так называемым «третьим миром», который десятилетиями приносили в жертву геополитическим интересам холодной войны. Не заботясь ни о чужой культуре, ни о правах человека, Соединенные Штаты и Советский Союз породили во всех концах мира региональных Дракул, которых теперь (ради блага их подданных голодающих) приходится выколупывать из бункеров при помощи ракет и морской пехоты. Но благими намерениями вымощена дорога в ад, как вымощены мертвыми англосаксами улицы Могадишо, аравийская пустыня или боснийские горы.
Новая кинополитика призвана искупить культурные грехи империализма и холодной войны.
Новый мировой порядок в кинематографе — вещь тоже простая и неизбежная. Отчасти она коррелируется с пресловутой американской «политической корректностью». Но брошенная в широкие массы «корректность» со свойственным американцам простодушием была доведена до абсурда. Международная же, то есть фестивальная, кинополитика — дело рук интернационального истеблишмента, то есть по определению вещь потоньше. Смысл — в максимальном расширении спектра представленных национальных киношкол, бесконечном открытии и пропаганде все новых и новых имен режиссеров из Юго-Восточной Азии, тропической Африки, Персии и прочей России. Подобно политическому новому мировому порядку, новая кинополитика призвана искупить культурные грехи империализма и холодной войны. Недаром к первой действительно глобальной акции в этом духе — выставке «Волшебники Земли», для которой в Париже не хватило даже всего Центра Жоржа Помпиду — был выпущен монументальный каталог. На добрую четверть он состоял из кино и фотообразов, создававших в колониальную эпоху превратное представление о культуре «третьего мира» как о симбиозе каменных топоров и необычного секса.
Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ под властью грядущего правительства Земного Шара.
Искупая этот грех, организаторы выставки решили объять необъятное, представив на ней по одному-двум художникам из страны мира от Фиджи до Гватемалы. Многие из этих художников, например, отличные заирские примитивы (сочетание Шагала с эстетикой комиксов) утвердились на арт-рынке. Почти синхронно с развертыванием выставки международный кинорынок открыл для себя новое кино Китая, Южной Кореи, Тайваня, перса Аббаса Киаристуми, кое-кого в Турции. Ну и, конечно, «новых» русских. О благих намерениях я уже высказал свое мнение. Рынок, как и следовало ожидать, оказался не резиновый: вопреки самым благим пожеланиям фестивального истеблишмента и в полном соответствии с законами экономики результатом нового мирового культурного порядка оказалось не открытие новых кинокультур, а заполнение «культурных ниш». В каждой из этих ниш хватило места для одного-двух режиссеров. Что касается России, в кинематографе успели примоститься рыночные чернушники Павел Лунгин и Виталий Каневский. Мировое сообщество, удовлетворенное отметкой в обходном листе, со спокойной совестью не замечает всех прочих. Вина за это лежит, между прочим, и на тех, кто ввел в культурное сознание на заре романтических шестидесятых понятие национальной кинокультуры. Уже тогда истеблишмент выбрал из всего многообразия польского кино одного Романа Полянского, из чешского — Милоша Формана и так далее. Гори ясным огнем национальные кинематографии и сейчас. Германия практически отказалась от кинопроизводства, но Вим Вендерс представительствует за всю Европу. Молодые испанцы не могут набрать мизерную сумму на первую постановку, но Педро Альмодовар стал воплощением культурного ренессанса пост-франкистских Пиринеев. Дания такая маленькая страна, что на ее долю хватит одного Ларса ван Трира, а для обледенелой Финляндии достаточно братьев Каурисмяки — лучше бы, чтоб их было поменьше, но что поделать. Квоты исчерпаны — Боливар не вынесет двоих. От Югославии не осталось камня на камне, но Эмир Кустурица — воплощенная иллюзия культурного кипения на Балканах. Кстати, еще в шестидесятые титул национального своеобразия выдавался прежде всего тем, кто соответствовал своими фильмами именно европейскому «духу времени».
Может быть, своеобразие индийского кино заключается как раз в розовых подслащенных соплях с песнями и плясками — так ведь нет: воспитали и в Индии режиссеров-интеллектуалов! А прекрасный фильм «Время цыган» вошел в международный топ именно потому, что совмещает умилительный этнографизм со щекочущей нервы славянской жестокостью и проверенными сценарными ходами черного фильма. Пусть расцветают сто цветов, пусть соперничают сто школ под властью грядущего правительства Земного Шара. Но остановки на пути к этому идеалу пусть не столь кровопролитны, но столь же достойны сожаления, как расстрел американских парней на улицах сомалийской столицы.
