Ленин
Ленин нашего детства был един в двух лицах. С официальных портретов смотрели чуть выпуклые глаза теоретика-гипнотизера, над первомайскими колоннами высился архитектурный лоб. Встречный ветер колыхал транспаранты, вдавливал и отпускал кожу на лбу — казалось, нарисованное лицо гримасничает собственным мыслям…
СЕАНС – 7
В иной, младенческой ипостаси вождь жил на красной октябрятской звездочке. Золотой силуэт, словно сошедший с обложки книги о вкусной и здоровой пище, осенял безмятежность нашего детства. Когда мы взрослели, вождь поворачивался в профиль. Комсомольский значок вмещал его тисненый абрис с рельефной жилой на шее и призывно вздернутой бородой. Он явно стоял против ветра, олицетворяя не растраченную по пустякам жизнь. И этот путь от лупоглазого херувима к лысому титану должен был стать нашим путем — активным, самоотверженным и прямым. Сакральные фигуры Отца и Сына соединились в образе Святого Духа. Даже будучи ангелоподобным и юным, он все равно оставался «дедушкой Лениным», демиургом, патриархом, всеобщим родоначальником.
Ленин был прежде всего «старшим братом», первым среди равных, стратегом, умницей, гением аргумента.
Официальная концепция эпохи предусматривала и иную степень родства. Для шестидесятых, поспешно очеловечивших державные фигуры, Ленин был прежде всего «старшим братом», первым среди равных, стратегом, умницей, гением аргумента. Временами казалось, что, сразив логическим доводом очередного меньшевика, он вдруг прищурится, подмигнет да и скажет что-нибудь о джазе, квантовой физике или веточке сирени на Марсе. Он существовал не только потому, что мыслил, но и потому, что у него вдруг обнаружилась мать, что рассуждал он не столько о захвате телеграфа и телефона, сколько о романтическом счастье всего человечества и, в отличие от своих предшественников тридцатых годов, являлся по преимуществу в авантюрных, конспиративных перипетиях дооктябрьской биографии. Июль — роковой месяц шестидесятых. Под июльским дождем растаял идеализм поколения — оттепельный мальчик оказался пустельгой, прагматиком, человеком без свойств. В фильме Юлия Карасика «Шестое июля» Ленин извлекал из ящика стола заряженный браунинг. Не то затем, чтобы отстреливаться до последнего, не то… Ответа мы так и не узнали, потому что за июлем последовал август, бросивший шестидесятническую вольницу под гусеницы танков, на которых наши настоящие, некиношные, старшие братья въехали в Прагу. Самые отличившиеся вернулись оттуда с наградами — на них все так же, против ветра, всматривался в будущее Ленин.
