Изабел Рут: «У меня смешная карьера»
В 1960-е годы в португальское кино пришли молодые люди, желавшие противопоставить развлекательному кино эпохи диктатора Салазара новую эстетику. Отсчет Novo Cinema ведется с картины Паулу Роши «Зеленые годы», в которой дебютировала актриса Изабел Рут. Она сотрудничала с большинством заметных режиссеров страны, но не сыграла тех ролей, которыми могла бы прославиться в иных обстоятельствах.
СЕАНС – 61
— Перед нашей встречей я просматривал изданную Синематекой книгу, посвященную вам, и сборник ваших стихов Fotopoesia. В краткой биографии на обложке написано, что вы не только актриса, но и танцовщица.
— А вы не знали, что я раньше была балериной? Это всегда было моим призванием, уже с четырех лет я хотела танцевать. И никогда не думала становиться актрисой. Я выросла в деревне и только в двенадцать лет, оказавшись в Лиссабоне, сказала матери, что хочу учиться балету. В восемнадцать поехала в Лондон в Королевскую балетную школу, вернулась через два года и стала прима-балериной в одном из первых балетных театров Португалии. Актер, за которого я вышла замуж, однажды попросил меня почитать вслух стихи одному режиссеру — ему не хватало девушки для постановки спектакля по статической драме Фернандо Пессоа «Моряк». Так все и началось. Когда мы играли спектакль, в зале оказались другие режиссеры. Один пригласил меня в телевизионную постановку, а вторым оказался Паулу Роша, предложивший сыграть в кино. Сейчас, после его смерти, в Синематеке провели небольшую ретроспективу, я сидела в зале и пересматривала «Зеленые годы». Я была не актрисой — просто девочкой. В ней я увидела сейчас что-то очень свежее и естественное; вот почему все так полюбили этот фильм. Затем меня стали приглашать и другие режиссеры, я бросила танец в двадцать три года.
— «Зеленые годы» изменили португальский кинематограф. У вас было ощущение, что вы работаете над чем-то совершенно новым?
— Нет, нет. Мы ни о чем таком не думали. Мы были очень молоды и относились с любовью к тому, что делаем. Для меня первый опыт в кино был просто удовольствием. И это ведь маленькая история о юноше и девушке, очень скромных людях. Я не всегда соглашалась с режиссером, не хотела произносить какие-то реплики, стеснялась себя. Когда на премьере вдруг случились громкие овации, была совершенно поражена. На следующий год снялась у Антониу де Маседу в «Воскресенье, под вечер…» (экранизация романа Фернандо Намора. — Б. Н.). А затем была «Перемена жизни» Паулу Роши, я предпочитаю ее «Зеленым годам», моя роль мне там больше нравится. Думаю, я там лучше проявила себя как актриса.
— В «Зеленых годах» мы видим непарадный Лиссабон, не попадавший ранее на экраны кинотеатров. Были у вас проблемы с цензурой?
— Нет… Паулу Роша не занимался политикой. Это в первую очередь история любви. Замысел совсем не был политическим. Возможно, у других и были сложности… Но у нас снималось не так много фильмов. Все это не может сравниться с тем, что было в Советском Союзе.
— Но даже у Мануэла де Оливейры после «Весеннего действа» возникли кратковременные проблемы с государством.
— Правда? Я не знаю. Все-таки Оливейра никогда не был левым; мне казалось, что у него всегда были хорошие отношения с правительством. Но я далека от политики и очень невежественна. Нужно делать свое дело честно, тогда и результат будет хорош.
— После съемок «Перемены жизни» вы уехали из Португалии.
— Да, я работала два года в театре, а затем уехала в Италию. Там я сыграла в нескольких короткометражных картинах, а также снялась в трех полнометражных — у Серджо Франкино, Роберто Фаэнца и Лионнелло Массобрио. Вы знаете, в Риме мы подружились с Бертолуччи, который писал тогда сценарий «Двадцатого века», мы с ним были очень близки, но никогда не работали вместе. Пазолини приходил на наши спектакли, потому что со мной играла его подруга Лаура Бетти, и мы виделись на репетициях. Ингмар Бергман зашел в гости после спектакля и целовал мне руки (cмеется). И с Феллини мы встречались. Но я никогда ни у кого из них не играла. Жизнь такая вот. Что касается Пазолини — я появляюсь у него в одном фильме всего на секунду.
— Да, в «Царе Эдипе». Если не ошибаюсь, вы служанка Иокасты, как раз вместе с Лаурой Бетти.
— Да, но это же не настоящая роль. Я там что-то вроде скульптуры. Пазолини сказал: «У меня нет роли для вас». Но мне это было неважно, я просто хотела пойти к нему на площадку. И он вставил меня просто так (смеется). Подарил красивый букет цветов, большой! Однажды мы встретились в Венеции и пошли на дискотеку, я танцевала всю ночь с Нинетто Даволи, а Пазолини пил и смотрел на нас…
— А с Жан-Клодом Бьеттом вы встретились благодаря Пазолини? Он же работал ассистентом режиссера на «Царе Эдипе».
— Не помню, встретила я его до «Эдипа» или после… Может быть, вы правы. Вы знаете, когда я была в Италии, все пролетало стремительно, я снималась у совсем молодых людей, а потом иногда даже не видела фильмов. Не так давно директор Синематеки Жуан Бенар да Кошта делал посвящение мне и смог достать многие из редких фильмов, снятых в Италии.
— Получается, и короткометражку Бьетта Ecco ho letto вы никогда не видели?
— Не могу ее вспомнить совсем. Я ничего не помню (смеется).
— Но вы помните самого Бьетта?
— Да, конечно, но не фильм. Мне было двадцать семь лет, я столько всего тогда делала, а теперь не могу вспомнить даже имен и названий, ведь тогда не было айфонов. Я вообще предпочитаю жить настоящим — меня все время спрашивают о прошлом, другим интересно, но для меня это просто повторение одного и того же. Но, если вы найдете фильм Бьетта, пожалуйста, покажите его мне. Ведь он умер…
— Вы снимались у него еще раз сравнительно недавно — в картине «Три моста над рекой». Вы встречались между двумя этими фильмами?
— Нет! Это самое странное. Он был очень молод, а затем мы встретились уже старыми людьми (смеется). Паулу Бранку пригласил меня, сказал, что Бьетт приезжает в Лиссабон и хочет, чтобы я сыграла у него небольшую роль.
— После путешествия в Италию в вашей карьере случился большой перерыв.
— У меня были друзья, которые поехали путешествовать. Сначала в Непал. Я хотела узнать Восток, увидеть Индию.
— И поэтому отказались от карьеры в кино?
— Да, я не очень интересовалась кинематографом. Хотела узнать жизнь, других людей, новые места. И сейчас моя жизнь не ограничивается кино. Я люблю смотреть фильмы, я люблю в них сниматься. Это моя работа, но мои интересы — еще и многое, многое другое.
— Итак, вы одиннадцать лет не снимались в кино.
— А потом вернулась в Лиссабон, в начале восьмидесятых. Моим первым фильмом после долгой разлуки с кинематографом стал «Шут» Жозе Алваро Мораиша. Не думала, что вернусь в кино, оно казалось мне очень искусственным и высокомерным. Мануэл де Оливейра сказал однажды, что кинематограф должен скоро закончиться. И я ответила, что да — мы легко можем прожить без него.
— В «Шуте» вашу героиню зовут Илдой — так же, как в «Зеленых годах». Это же не совпадение?
— Но я не Илда там. Я играю королеву.
— Да, разумеется, вы играете королеву в спектакле, который ставит главный герой. Но исполняющую ее роль актрису зовут Илда.
— А! Точно. Это не совпадение, конечно. Жозе Алваро Мораиш был моложе меня, я не знала его до отъезда из страны. Но это поколение любило «Зеленые годы». Вообще, у меня смешная карьера. Я снялась в порядка пятидесяти фильмах после сорока лет. Женщины стареют и обычно теряют роли, а я вернулась в Португалию, мне нужны были деньги и работа! Сразу после «Шута» я сыграла у Жуана Бутелью.
— Вы упомянули поколение режиссеров, на которых повлияли «Зеленые годы». А вам нравится «Шавьер» Мануэла Мозуша? Ведь это в некотором роде ремейк или даже сиквел, поэтому Мозушу было так важно пригласить вас на роль матери главного героя.
— Мануэл — очень скромный человек. Он настолько скромен, что я обменялась с ним, быть может, двумя-тремя репликами. Вы знаете, он напомнил мне немного Фернанду Лопеша (классик португальской «новой волны», автор фильма «Белармину». — Б. Н.). Я помнила его молодым, фантастическим человеком, а потом после моего возвращения… Многие стали другими, немного сломленными… Я снималась и у него тоже, на съемках мне иногда было грустно наблюдать за ним.
— Ваша фильмография насчитывает около семидесяти картин. У вас есть любимый фильм?
— Понимаете, у меня ведь было не так много настоящих ролей. Моя подруга однажды сказала, что я могла бы добиться гораздо большего. Но моя жизнь такая, какая есть. Я появляюсь во многих фильмах, но чаще всего в эпизодах. У меня было, может быть, двадцать хороших ролей. Особенным фильмом для меня остается, наверное, «Золотая река» Паулу Роши, там у меня замечательная роль.
— Вы работали с Мануэлом де Оливейрой.
— Не так много. Три фильма, кажется.
— Нет, больше. Восемь.
— Да, но опять же совсем скромные роли. В «Волшебном зеркале» я появляюсь на кладбище. В «Долине Авраама» — роль без слов, я играю немую служанку. Короткое явление в «Странном случае Анжелики». Я не так важна для фильмов Оливейры, но для моего резюме — да, здорово, я в фильме Оливейры. Окей, спасибо. Или Пазолини. Но что я реально у него сделала? Ничего.
— И все-таки и для Оливейры, и для Мораиша, и для Мозуша ваши камео принципиальны.
— Я впервые встретила Оливейру, когда нас пригласили получать призы, в начале шестидесятых. Я еще не стала актрисой, была танцовщицей. И после этого мы встречались много раз. И каждый раз, когда он меня видел, он говорил: «Вы такая большая актриса!» Я отвечала: «Да? Но вы никогда не приглашаете меня играть». Мануэл всегда берет только тех, кто по-настоящему соответствует его персонажам.
— Пару дней назад мы говорили с вами о португальском кино, а вы только посмотрели «Джанго освобожденного» Тарантино и в шутку ответили: «Вот это настоящее кино».
— Это правда! Я люблю «Джанго». Но вот возьмите Ренуара, Эйзенштейна, Росселлини. Вы сравниваете португальское кино с этими режиссерами? Для меня здесь нет сравнения. Я думаю, что эти люди гении.
— На мой взгляд, Антониу Рейш или Паулу Роша не менее важны для истории кинематографа.
— Вы так думаете? Что же, хорошо для них.
Читайте также
-
Абсолютно живая картина — Наум Клейман о «Стачке»
-
Субъективный универсум — «Мистическiй Кино-Петербургъ» на «Ленфильме»
-
Алексей Родионов: «Надо работать с неявленным и невидимым»
-
Самурай в Петербурге — Роза Орынбасарова о «Жертве для императора»
-
«Если подумаешь об увиденном, то тут же забудешь» — Разговор с Геннадием Карюком
-
Денис Прытков: «Однажды рамок станет меньше»