Денис Горелов
Денис Горелов

Критики о фильме


Сталинград. Реж. Федор Бондарчук, 2013

Начать с главного: «Сталинград» — хороший фильм. Не шедевр, но таковых в постсоветском коммерческом кино и не встречалось. Зато гораздо осмысленнее, ярче, увлекательнее «9 роты» и «Обитаемого острова» того же Федора Бондарчука. Здесь много красивого, но, к счастью, мало красивостей. Есть пафос, но нет квасного патриотизма.

Антон Долин
«Ведомости-Пятница»

 

При внешнем сходстве «Сталинград» по сути далек и от традиции военно-патриотического кино (несмотря на декларативный финальный спич, прочитанный, как и весь закадровый текст фильма, самим режиссером и рифмующийся с персональными благодарностями в титрах Мединскому и Суркову), и от кино военно-приключенческого, изображающего мировой катаклизм как опасную, но увлекательную авантюру (в диапазоне от брутальной «Грязной дюжины» до уморительной «Большой прогулки» или отечественного «Крепкого орешка» Теодора Вульфовича). В фильме Сергея Бондарчука «Они сражались за Родину» обе эти глобальные тенденции обрели почти эталонное воплощение. «Сталинград» — другой, он, как и величественный дебют Федора Бондарчука «9 рота», скорее аналог «Песни о Роланде», героической поэмы о поражении.

Вадим Рутковский
«Сноб»

 

Никогда еще наше кино не поднималось на такой уровень технологического совершенства. У нас нет киноиндустрии, способной совершать такого рода подвиги в порядке повседневной зарядки, но есть кое-какие ресурсы, люди, возможности. И то, что Федор Бондарчук со своими продюсерами эти инструменты собрали в единый оркестр, который смог сыграть простую и эффектную голливудскую мелодию о спасении девочки из адского пекла (на самом деле, без «Сайлент Хилла», конечно, не обошлось), — это уже большое для нашего кино достижение. Просто гигантское.

Василий Степанов
Empire

 

Бондарчук говорил, что каждый режиссер мечтает снять фильм о войне. Судя по «Сталинграду», речь шла о какой-то другой — об односторонней войне, объявленной Бондарчуком Стивену Спилбергу, Майклу Бэю и всему голливудскому стандарту военного кино. Никто не забыт, ничто не забыто — ни список кораблей из «Трои», ни налеты на Перл-Харбор, ни герои комиксов. Все вместе создает ощущение повторяющегося сна, из которого невозможно выбраться, как невозможно выбраться из пробки во время репетиции парада: дом стоит, свет горит, из окна видна даль — так откуда взялась печаль?

Мария Кувшинова
«Афиша»

 

Если с материальной частью художники постарались, то в облике защитников Сталинграда наблюдается та же небольшая проблема, что и в «9 роте»: их лица покрыты толстым слоем копоти, однако из-под нее сверкают как будто только что отбеленные зубы. Это, впрочем, мелочь на фоне общего великолепия «Сталинграда», напоминающего речь художника-снайпера Джоконды из «9 роты» о том, что танки и вообще оружие — это самое красивое, что человечество создало за всю свою историю, да и сама война эстетически безупречна: красота — это когда нет ничего лишнего, а на войне только жизнь и смерть. В «Сталинграде» Федор Бондарчук добавляет в этот расклад еще и любовь, дополнительно увязывая все эти три компонента с помощью композиции Виктора Цоя «Легенда», пущенной на финальных титрах внезапно в меланхоличном исполнении Земфиры — ее меньше всего ожидаешь встретить в этом произведении, главным достоинством которого является никак не тонкость и нервность, а, наоборот, самоуверенность и оглушительный натиск.

Лидия Маслова
«Коммерсантъ-Weekend»

 

Для «Б» это слишком дорого и качественно, но в каких других категориях немецких солдат погонят рвущиеся из адских врат красные демоны? Зак Снайдер в «Запрещенном приеме» или Квентин Тарантино в «Бесславных ублюдках» могли бы воспроизвести что-то подобное, но тогда бы они уже не остановились. Бондарчук осекается.

Владимир Лященко
«Газета.ru»

 

Ну что сказать?
Это мелодрама, спрятанная под славное имя «Сталинград».
Нужен ли такой фильм в России?
Да не очень. Для нас он простоват.
Дело в том, что русский зритель знает о Сталинграде гораздо больше, его багаж образов, связанных со Сталинградом, в сотни раз сложнее, чем фильм Бондарчука.
А вне России нужен ли такой фильм? Такая мелодрама?
Мое мнение: фильм-мелодрама «Сталинград» и был рассчитан не на российского зрителя.

Эдуард Лимонов
«Афиша-Воздух»

 

Как говорили в советской смешной телепередаче — о чем этот фильм? Да ни о чем. Он про красивую картинку без какой бы то ни было попытки смыслового наполнения. Показана Сталинградская битва? Нет. Показан подвиг наших бойцов? Нет. А что показано? Показаны невнятные диалоги и хороводы вокруг девушки Кати. Ну назвали бы фильм «Они сражались за Катю» — получилось бы честнее, что ли.

Дмитрий Пучков
«Однако»

 

«Сталинград» вообще устроен как эротическое состязание, соревновательный групповой секс, в котором стратегический дом и обобщенная женщина Катя-Маша — неразличимые метафоры друг друга. В финальной битве Кан чудовищными усилиями захватывает наконец дом, но радист Сергей успевает (спрятав предварительно Катю) передать просьбу к своим — нанести по зданию ракетный удар. Побеждает тот, за кем финальная пенетрация. Ритуальное зачатие героя, а вместе с ним и будущей победы, свершилось.
Порнографический накал действия к этому времени достигает такого бесстыдства, что зрительская эрекция неизбежна, как слезы в конце «Русалочки», даже если творчество Федора Бондарчука вам предельно несимпатично. После взрыва же следует очередная порция слов о героизме, отечестве, счастье потомков, и идеологическое послание становится кристально ясным: патриотизм — это оргазм.

Игорь Гулин
Colta.ru

 

Новейший российский патриотизм обнаруживает в фильме Федора Бондарчука свою шизофреническую природу — в «Сталинграде» сражаются не русские с немцами, а идеология со стилистикой. Госзаказ выполнен и даже перевыполнен, но такими средствами, которые обессмысливают цель. И это по-своему величественная, эпическая картина, такого кино мы еще, и правда, не видели.

Олег Зинцов
«Ведомости»

 

Если бы старцы из Политбюро смотрели картину Бондарчука-младшего, Хрущеву бы точно не понравилось, как и Брежневу; а вот уже Андропов, я думаю, фильм бы оценил. Он понял бы этот посыл: «Смерть за Родину — это красиво»; и сделано это, что немаловажно, современным языком, «понятным молодежи».

Андрей Архангельский
«Огонек»

 

Фильм дико старомоден. Наверное, потому, что апокриф, религиозная сказка о деяниях святых, обязан выглядеть старомодно. Возникает ощущение эстетического раздрая. Только что шли «300 спартанцев» — и вдруг фильм становится похожим на павильонные картины сталинских времен.

Юрий Гладильщиков
«Московские новости»

 

Не стоит считать «Сталинград» фрондой, подрывающей каноны советского патриотического кино, которые до сих пор тяготеют над любым фильмом о Великой Отечественной. Бондарчук — очень советский режиссер: в том смысле, что свою ревизионистскую фигу он прячет в кармане консервативных чиновничьих брюк. Его высказывания всегда амбивалентны — вспомним «Обитаемый остров», который одними читался как критика, а другими — как апология положения вещей в РФ. Так что на каждый повод усомниться в Большом мифе о Великой Победе тут найдется железобетонный аргумент в пользу этой Победы.

Василий Корецкий
Colta.ru

 

Пафос финала заставляет забыть все промежуточные маневры, удачные и не очень. В нем вместе с домом Громова разрушается одна из самых стойких — и самых страшных — идей, лучше всего сформулированная Булатом Окуджавой и ставшая центральным образом фильма Андрея Смирнова «Белорусский вокзал». Вот она: ради победы мы за ценой не постоим. Конечно, защитники Сталинграда, которых Бондарчук называет «профессиональными героями», себя не жалеют. И само собой, победа им нужна больше, чем кому бы то ни было. Но цена у их победы есть — миллионы потерянных жизней.

Никита Карцев
«Московский комсомолец»

 

Бондарчук не притворяется большим художником, не скрывает свой новорусский вкус, не стесняется визуальных и музыкальных красивостей. Патриотизм «Сталинграда» получается буржуазным, если не сказать бюргерским. Поэтому он и не выглядит совсем уж квасным, и это, наверное, здорово.

Андрей Плахов
«Коммерсантъ»

 

Трехмерное изображение, в современном кино чаще всего выступающее в качестве аттракциона, к которому зритель привык и уже его требует (хотя появились и первые свидетельства того, что аттракцион этот стал приедаться), в «Сталинграде» не приближает зрителя к происходящему, а напротив — отдаляет, возводя невидимую стену между сегодняшним днем и пространством мифа.
«Сталинград» Бондарчука при всей его насыщенности бытовыми, накопленными пытливым драматургом деталями войны похож на фильм-оперу, на произведение, повествующее о событиях, которые уже не могут восприниматься на реалистическом уровне.

Лариса Юсипова
«Известия»

 

Идеологический и этический этап осмысления войны позади — начался мифологический, и Бондарчук победил именно потому, что первым нашел адекватную интонацию для него. Это не интонация компьютерного боевика, как пишут недалекие противники фильма, — нет: правильней всего было бы сказать, что Бондарчук снял оперу. Для оперы важен любовный сюжет — для военной эпопеи он был бы нагрузкой, бантиком сбоку; для оперы нужны Бадаламенти и солирующая Нетребко, фантастический голос которой парит над таким же фантастическим пейзажем. В опере нет своих и чужих и даже, пожалуй, плохих и хороших — в опере есть гимн во славу человеческого величия, безграничности его возможностей; опера пишется не про войну и вообще не про людей, а про музыку, которая все заглушает и все искупает. Новое кино про войну — это кино про то, как Ахилл и Гектор на равных беседуют с Афиной и Аресом. Привыкать к этому трудно, но придется. Привыкли же мы к «Войне и миру», роману другого уровня, — но что поделаешь: масштаб свершения соответствует масштабу эпохи.

Дмитрий Быков
«Профиль»

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить