Космос как предчувствие
СЕАНС – 47/48
Победоносно распространяющаяся машинерия мучает и пугает меня. Богатство и скорость — вот что поражает мир и вот к чему стремится каждый. Железная дорога, скорая почта, пароходы и всевозможные средства, облегчающие коммуникацию, — вот к чему тяготеет весь образованный мир, чтобы превзойти, перестроить самого себя, а в результате застыть в своей посредственности. Это век смышленых голов, сообразительных, практичных людей, наделенных известным талантом, чувствующих свое превосходство над толпой…
И. В. Гете. Годы странствий Вильгельма Мейстера
Кто он… Фантаст, ученый, сумасшедший? (А. Потемкин. «Изгой»)
Сверхбогач, сверхкавалер, сверхпотребитель, сверхинтеллектуал (А. Потемкин. «Изгой»).
Человек, «сделавший себя сам», self-made man. Übermensch?. . (Л. Аннинский. «Потемкинская вселенная»)
Сметенный на Запад революционной волной Илья Обломов, вынужденный переродиться в Штольца и нарастить новый капитал взамен утраченных когда-то поместий (А. Байгушев. «Кто живет опасно?»).
Homo cosmicus, существо, претендующее овладеть не какой-то там Москвой, из которой «испарились» жители, не какой-то там Россией, Конституцию которой он засунет себе в башмак вместо стельки, — но Космосом, Вселенной. Место его обитания — без контуров и границ. Универсум (Л. Аннинский. «Потемкинская вселенная»).
Русский человек не способен на жизнь среднего класса, на законопослушание. Игры воспаленного разума не позволят ему вести образ жизни европейского середнячка. Нам крайности нужны, страсти великие. <…> Воистину, ужасное есть предтеча прекрасного, а Россия — полигон разнузданной страсти! (Л. Аннинский. «Дерзновенный праздник извращенного разума»)
Олигарх Иван Степанович Гусятников1 становится режиссером дьявольского спектакля, мизансценируя предельно жестокие ситуации, чтобы под их прессом человек из человека «вытек», как выражался Бабель (А. Гачева. «Химеры разума или истина сердца?»).
1 Герой романа А. Потемкина «Человек отменяется».
Он задумал создать собственную «феодальную деревушку» на Орловщине с девяносто шестью душами, для чего поселил в нее разные человеческие особи: несколько русских женщин, таджика, беженку из Молдавии, отъявленного уголовника, дьякона, журналиста… Свою «империю» он назвал Римушкино (этакий «новый Рим»). Гусятниковский «эксперимент» стоит на тотальном неверии в современного человека… (К. Кокшенова. «Расчеловечивание человека»)
Наш олигарх-мыслитель Гусятников, олимпиец, достигший высшей власти в сем мире новом… примыкает к той традиции, что разработана в литературе и мысли Германии: так аттестует себя у Гете Мефистофель (Г. Гачев. «Как человеку превзойти самого себя?»).
Василий Караманов2 мечется между крысиным и свинским — именно из этих биологических материй, полагает он, соткано наличное человечество, и ничего другого нет (Л. Аннинский. «Потемкинская вселенная»).
2 Герой романа А. Потемкина «Я».
В книге «Человек отменяется» доводится до последнего абсурда модель новейшего русского капитализма… Современные «Рабочий и колхозница» выглядели бы так: политик, олигарх и продюсер, скрепив руки с зажатым в них долларом, рвутся вперед и выше (П. Басинский. «Возвращение в ГУЛАГ»).
Рынок и чувственность — взаимообусловленные вещи. Любой бизнес занят развитием чувственности в человеке (Из интервью с А. Потемкиным «Я гуляю сам по себе»).
На всякую пьянящую пылкость находится у него трезвящий рассол. В разгар горячих мечтаний он чувствует внезапный озноб и ощущает себя «в каких-то безмолвных, холодных сферах (Л. Аннинский. «Потемкинская вселенная»).
Александр Потемкин — великий мастер создавать сначала тиски, а затем расправлять крылья (Е. Плахова. «Кабала желаний и свершений»).
Не пора ли вернуться к змеиному простодушию Василия Розанова, который обещал всего-то покрыть мировую цивилизацию своим халатом? (Л. Аннинский. «Потемкинская вселенная»)
— Вы много размышляете о кризисе, в котором оказался человек эпохи потребления. Чем опасен российский капитализм? И с чего он для вас начался?
Александр Потемкин: Первый свободно купленный кусок хлеба. Новая обувь, музыка на танцплощадках… Понимаете, все это растормошило в человеке инстинкт потребления, стремление к материальному богатству, жажду удовольствий, при том, что сейчас существуют невероятные возможности ее утоления. И после всех ужасов массового садистского распяливания в XX веке — концлагерей, войн, коммунистического гнета — это понятно. Появилось желание простой, сытной жизни — да, интеллектуально скомканной, но зато обеспечивающей широчайший спектр удовольствий. Люди бросились в объятия общества потребления и комфорта. У нас, в России, это происходит с первозданным грубым неистовством. Беспощадная борьба за власть, вытеснение слабого, устранение конкурента, насаждение массовой культуры, секса, игромании, кайфа. Ясно, что ни к чему хорошему это не приводит. Эти социальные симптомы поражают наш народ психоневротическим нигилизмом, ноогенным неврозом, неврозами потери смысла жизни, высшей ее цели. Из всех нынешних глобальных кризисов меня больше всего волнует антропологический, кризис самой природы человека.
— Мрачноватое, но правдоподобное описание. Какой может быть выход из сложившейся ситуации?
А.П.: Я убежден, что человек — это существо, которое должно перерасти и превзойти себя. Это еще Ницше говорил. Нужны дерзкие активно-эволюционные проекты. Основной инструмент эволюционного скачка мои герои видят в науке, в построении нового «генного ансамбля». Герой моей повести «Я» обосновывает неизбежность эволюционной мутации человека, он чувствует это на себе. На смену дискредитировавшего себя человека и созданной им цивилизации, ее низменных и пошлых ценностей, по его мысли, должен прийти более высокий род разумных существ, глубинно познающих и преобразующих мир и свою собственную природу. Размышления такого толка коррелируют с построениями Тейяра де Шардена, русских космистов — Николая Федорова, Циолковского, Вернадского. Не созерцание и растворение в космосе (это — «космическое прельщение», как выражался Николай Бердяев), а Вселенная как безграничное пространство для преобразовательной деятельности Homo cosmicus. Со всем этим, конечно, связан мой интерес к евгенике.
— Вы не можете не понимать, что слово «евгеника» для обывателя должно звучать довольно жутко.
А.П.: Вы знаете, русская евгеническая школа была во многом лишена крайностей западного евгенического подхода, делавшего упор на селекционных, ограничительных мерах. То, что какие-то элементы евгеники были использованы в нацистской практике, не должно уничтожить сам импульс к восхождению человека к новой ступени — так называемому Homo сreator, — то есть человеку творческому. Меня привлекает идея рождения новой, скорректированной евгеники, которая была бы лишена прежних дефектов, которая расширила бы свой идейный репертуар, научную программу, вместила бы в себя идеи русских космистов.
— Можно ли предположить, что этому новому творческому человеку свойствен тип ума, который в европейской культуре принято называть фаустианским?
А.П.: Главное отличие в том, что свой идеал полной жизни фаустианский человек осуществляет в союзе с дьяволом, привлекая зло в союзники и, как мы помним, терпит при этом фиаско. Русский космизм в целом стоит на идее исключительно благих средств для достижения своих целей, возлагая надежды на созревание эволюционного сознания, пусть и медленное (в масштабах отдельной человеческой жизни), на обращение к спасительным делам перед лицом глобальных катастроф. Что касается проблемы зла, то русский космизм видит выход в необходимости превращать зло в добро, трансформировать злонаправленные силы и энергии в благие и жизнестроительные, уничтожать грех, а не грешника.
— Мне кажется, профессиональные борцы «за нравственное обновление общества» не подозревают о том, что пороки невозможно искоренить, их можно лишь трансформировать. Да и какое, собственно, дело тривиальному налогоплательщику до этих вещей… Не каждый хочет быть Übermensch’ем.
А.П.: К сожалению, сейчас мы наблюдаем ослабление фаустианской, прометеевой воли западного человека и человека вообще. В Новое время, в эпоху модерна, фаустианский человек стремился к покорению природных стихий, к развитию своих сущностных сил. Да, это покорение было орудийным, техническим, но какие были титаны! А сейчас мы видим упадок, разочарование в возможностях преобразования мира, уход в постмодернистскую «веселую науку», в относительность всего и вся. А ведь раньше фаустовский человек внимал зову: бодро встать, мыслить, познавать, делать и покорять!
— Вы можете более четко определить, что вы подразумеваете под этим самым «творческим человеком»? Он что, должен стремиться к какой-то высшей цели?
А.П.: Творческим человеком в подлинном смысле является тот, кто принимает основной вызов, адресованный нам. Этот вызов — смерть. Мы все постоянно что-то ищем — красивую одежду, верных друзей, престижную работу, эффективный бизнес, место под солнцем. Но вместо этого нам бы стоило бросить все свои силы, тратить все свое время на то, чтобы получить знания, необходимые для решения именно этой, основной проблемы нашего существования: как победить смерть. А многие из нас вообще не видят в этом проблемы! Русские космисты, кстати, отвечали именно на этот вызов. Преодоление смерти, «взыскание погибших» пронизывает отечественную мысль от Радищева до Сухово-Кобылина, в полноте же является в философии Федорова. Вот в чем я вижу будущее евгеники. Совершенствование человека должно реализовываться как научная программа.
— Интересно, какая? В романе «Кабала» вы описываете проект генетического апгрейда. С помощью нанотаблеток один из героев собирается скорректировать характер русского народа, добавив в его кровь «генетической закваски» немцев, грузин, евреев и китайцев.
А.П.: Конечно, это вымысел, фикшн. Но если о научных экспериментах будущего задумываться серьезно, то становится понятно, что нужно изучать генные композиции самых разных существ, населяющих Землю, а не только генетические ансамбли рас. В природе существует огромное количество генных «кирпичиков», которые способны качественно обновить Homo sapiens.
— Неужели?
А.П.: Да-да! Если мы хотим превзойти себя, то конструкторам нового вида Homo creator придется взглянуть на мир совершенно по-новому. Так что нас ждет долгая дорога к собственному восхождению.
— Если уж мы заговорили о русском космизме, не могу не спросить: каковы, по вашему мнению, перспективы освоения космоса?
А.П.: На самом деле люди начали осваивать не космос, а околоземную орбиту. А в освоении космоса мы находимся ровно там же, где были пятьдесят лет назад. Все это время мы грубо примеряли на себя человеческую мечту. Но человек в силу уязвимости своей природы категорически не способен осваивать Вселенную. В этом великом деле он не сделал даже первого шага, который должен быть не техническим, а биологическим. Человеку в том виде, в каком он существует сегодня, путь в космос заказан. Гагарин, спутник — все это, конечно, льстит нашему национальному самолюбию, но ведь это бабочка, перемахнувшая через ручеек. Через реку, море, океан она никогда не перелетит. Чтобы жить в иных пространствах, человек должен перестроить свой нынешний способ физиологического функционирования, изменить свое питание, температурный режим и т. п. Ведь при температуре +6 °C человек уже умирает от переохлаждения, а при температуре +55 °C — от перегрева. Сто миллионов наших соотечественников никак не могут выкарабкаться из нищеты, а мы развиваем дорогостоящие проекты Земля — Марс, Луна, Венера! Мы за бешеные деньги строим летательные аппараты вместо того, чтобы сначала задуматься о себе.
— Вам не кажется, что говорить о реальности подобных экспериментов, по крайней мере в нынешней экономической ситуации, можно с трудом?
А.П.: Сегодня Россия вплотную столкнулась с демографической проблемой, и эта проблема вот уже более полувека никак не решается. В последние двадцать лет в стране ежегодно рождается не более девятисот тысяч человек. Если средняя продолжительность жизни у нас составляет шестьдесят лет, то уже к 2040 году население России сократится до семидесяти, а к концу века — до пятидесяти миллионов. Это означает, что экономически территория России окажется убыточной и несостоятельной; в политикоадминистративном отношении она будет развалена; а в оборонном — останется совершенно незащищенной. Думаю, некоторые граждане сочтут, что эта тенденция — возмездие народу, породившему коммунистическую тиранию, но я задаюсь другим вопросом: кто заселит наши огромные просторы? На семнадцати миллионах квадратных километров в эпоху глобализации и нехватки природных ресурсов должны проживать как минимум семьсот миллионов человек, а для того, чтобы более эффективно использовать наши природные богатства, — полтора миллиарда. Где взять такой огромный демографический ресурс? А ведь он необходим, чтобы наши территории не были никем завоеваны, не вызывали ни у кого перманентного желания на них покуситься. Заселение национальных земель другим этносом может означать самое страшное: русские исчезнут. В пучине времени и истории.
— А что, по-вашему, необходимо предпринять, чтобы этого не произошло?
Описание проекта ERA
А.П.: Необходимы перспективные технические проекты, которые могли бы охватывать не только избранных, но и самые широкие слои населения. Я хорошо помню тот энтузиазм, который сопутствовал строительству БАМа, последнего мегапроекта СССР. После землетрясения на Гаити я публично высказал идею создания резервных территорий для перемещения огромной массы людей. К сожалению, она не вызвала в нашем обществе сколько-нибудь заметного резонанса. Катастрофа на Дальнем Востоке переводит разговор о резервных территориях из жанра утопии в реальную плоскость, в реальный проект ближайшего десятилетия. Что, если обстановка в Японии будет ухудшаться и часть островов или все они окажутся «нежилыми»? Куда деть сто тридцать миллионов ее трудолюбивых, законопослушных граждан? Аналогичные природные катаклизмы в мире будут происходить постоянно. ООН должна разработать законодательную базу для создания резервных территорий, выделить средства для обеспечения ее современной инфраструктурой и при этом защитить коренное население. Выскажу еретическую мысль касательно участившихся землетрясений. Некоторые русские ученые-атомщики говорят, что с 50-х по 90-е годы, когда в мире на различных полигонах Земли проводились испытания ядерного оружия, землетрясения случались гораздо реже. Это означает, что каким-то еще не совсем понятным образом частые ядерные взрывы, предположительно, землетрясения купировали. Почему нет дискуссий по этому вопросу?
— Что, по-вашему, определяет границы добра и зла в современном мире?
А.П.: Границы добра и зла всюду одни: что работает на жизнь, на ее сохранение и тем более на ее восхождение к высшему бытийному качеству — то добро. Что работает на смерть, умаление и унижение человека — то зло.
— Какое из научных знаний привлекает вас сегодня с особенной силой?
А.П.: Мне близка идея синтеза наук, а из отдельных наук, конечно, биология. Что касается знания как замкнутой системы, то мне интересен диалог — точнее, полилог — различных научных систем и методов. Одним словом, умственный эксперимент.
— Философ Георгий Гачев называл вас ренессансной личностью. Вы читаете лекции по теории денег, о развитии виртуальных платежей; каждый год к вам приходят новые аспиранты. При этом вы не бросаете бизнес, работаете и живете в разных странах, в том числе в Китае и в Ираке. Сейчас у вас шестеро детей, младшей дочери Анне-Марии всего пять лет. Простой вопрос: как вы успеваете жить? Пользуетесь методом сна Леонардо да Винчи?
А.П.: Знаете, даже во снах я не вижу себя отдыхающим в каких-то там райских кущах или на родном сухумском пляже! Иногда мне кажется, что я работаю даже во сне. (Смеется.) Есть люди, и их немало — они теряют расчески, ручки, кошельки, время. Я не могу себе этого позволить. Я уже давно очень глубоко ощущаю горечь утраты — я потерял свой родной город Сухуми. Многонациональный, веселый, любвеобильный. В этом смысле я постоянно корю себя за то, что не имею времени и сил вернуть в него коренных жителей. Ведь город — это прежде всего люди. Пока они живы, есть надежда его спасти.
— Эпиграфом к роману «Человек отменяется» вы взяли слова Ницше: «Необходимо очень много моральности, чтобы быть безнравственным в утонченной форме».
А.П.: Человек носит конец света в самом себе. Кричащие противоречия: божественный ум, совесть, красота, талант — и тут же низины безобразия, подлости, изощренного злодейства. Человек — воплощенная двойственность и диссонанс.
Если и есть на постсоветском пространстве человек, который может не без оснований назвать себя новым доктором Фаустом, то это Александр Потемкин: в прошлом корреспондент «Комсомольской правды», ныне миллионер, в буквальном смысле «владелец заводов, газет, пароходов». Доктор экономических наук, председатель Российского Евгенического Общества.
Биография Потемкина — живой пример того, что судьба раздает свои дары только в ответ на активный вызов. Родился в Сухуми, одном из «райских уголков» Советского Союза. Будучи наполовину немцем, эмигрировал в ФРГ, где фактически начал жизнь с нуля. Получил высшее экономическое образование, стал одним из экспертов в табачной промышленности, что не могло не вызвать подозрений: слишком уж скорым показался карьерный взлет выходца из Советов. Однако события развивались еще быстрее: грянула перестройка, и Потемкин сделался одним из инициаторов российско-германских проектов (Burda Moden в России и первого совместного рекламного предприятия с газетой «Известия»). Отслужив на должности начальника департамента налоговой службы и выйдя в отставку в чине генерал-лейтенанта, Потемкин, как и положено тому, кто не понаслышке знаком с Мефисто и его фокусами, занялся табаком и виноделием. Сейчас одним из партнеров Потемкина является компания Philip Morris International.
Известна его публичная полемика с Германом Грефом: мнение Потемкина, автора двух монографий («Виртуальная экономика» и «Глобализация мирового хозяйства») во многом расходится с теориями реформаторов российской экономики. Когда стало ясно, что далеко не все смыслы поддаются научной артикуляции, Потемкин обратился к литературе, спровоцировав своими произведениями («Я», «Изгой», «Мания», «Человек отменяется», «Кабала») энергичную полемику.
Генерал-лейтенант, экономист, кораблестроитель — одного этого уже достаточно, чтобы вспомнить о фаустовских гешефтах. Современный доктор Фауст, разумеется, не беден. Он мыслитель, путешественник, торговый человек, наконец. Он легко преодолевает расстояния в тысячи километров, он гражданин мира и ценитель всех благ его: виноградники в Аргентине, бамбуковые плантации в Аджарии. Из потемкинского табака производится шесть миллиардов сигарет в год. Он директор Национального института виноделия, гурман и книжник, страстный любитель философии и судовладелец. Конечно, что может быть проще! Фауст и море, Фауст и корабли, Фауст и — это тоже важно — пираты. Где-то там, на горизонте, уже маячат Трое Сильных: звенит лихая монета, в воздухе пахнет морской солью, а по водам Балтики плывут к Хельсинки и Стокгольму два потемкинских парома — «Принцесса Мария» и «Принцесса Анастасия».