Дмитрий Тимофеев
Дмитрий Тимофеев

И разошлись по домам…


Пойдем!

Мы ходили везде. Малейшего повода хватало для «Пойдем». Потому что крупных поводов было мало. И на них, как правило, не было денег.

Облачившись в косуху и бандану, весело было ходить в рок-клуб «У Быков» в КГТУ, техническом университете. Панк, электронщина, джаз, доморощенная психоделика, блэк-металл — на «Быках» были все, и танцевалось подо все. Металлисты приходили на регги глумиться над растаманами. Растаманы приходили на блэк издеваться над металлистами. Мне, после года косухи проникшемуся идеей Джа, не подкрепленной, впрочем, наркотически, готочка Наташа, моя недолгая влюбленность, говорила строго: «Определись, с кем ты, а то с тобой никто общаться не будет!»

На самом деле, поскольку и тех, и других, и третьих в городе было раз, два и обчелся, все ходили всюду. Делить сферы влияния было совершенно незачем.

В массовку «Honey Baby» Мики Каурисмяки нас с готочкой Наташей взяли исключительно из-за колоритного внешнего вида. И вот мы уже едем к ресторану «Атлантика», где не только убранство, но и персонал, и клиентура, похоже, не менялись с начала 80-х. Съемки задерживаются, и нас кормят в «Смаке» — местном аналоге «МакДоналдса». После нам дают по 250 рублей, и мы уходим в ночь по домам. Некоторые на подбор статистов ездили чуть не каждый день, в разной одежке. Выхода фильма, затаив дыхание, ждал весь Калининград.

Первые дни января 2003-го. Каникулы. «У дяди Фрэнка» празднуют столетие вечнозеленого хита — «Песенки про елочку». Все всерьез: вступительное слово, поэтический анализ. Филологично, абсурдно, забавно — в пивняке! Слово предоставляется современным поэтам. Я их знаю: в наше ЛИТО заходили. Тоже вызываюсь прочесть. В костюме и раста-шарфике (бабушка связала, бабушка отличная) вылезаю на сцену: «Готика вашего внешнего вида возбуждает мое либидо». Про Наташу. Кому-то даже понравилось. Выступил. Мало надо для счастья.

Дядя Фрэнк — большой человек с бородой и прозвищем вместо имени. Автор смешных рассказов, любитель пива, ирландского фолка и всякой неформальщины. Его клуб продержался пару лет — ровно столько, сколько способен прожить хороший проект на одной интонации.

В «Хламе» барменшей работала Аня Зеленая. В Аню к тому времени не успел влюбиться только ленивый, ленивого же Аня не успела продинамить. Найти в «Хламе» можно было кого угодно. Весь цвет разномастной неформальщины и кенигсберген-интеллигенции. Если ты шел по центру, хотелось зайти к Ане. Если ты встречал там знакомых, ты там оставался. А потом к Ане заходили знакомые, которые встречали там тебя. «Хлам» работал с вечера до утра. Пусто не бывало. Когда в «Хламе» повадились драться гопники (до поножовщины), директор разругался с Аней. Клуб переехал и стал полузакрытым: впускали, если тебя узнавали в глазок. Пускали ли Аню, не знаю. Но местом общих встреч «Хлам» быть перестал.

Ревнители бренности

Стихи читали в кружке «Родник» при Союзе писателей. Кружок вел поэт и моряк русско-немецко-еврейских кровей — Сэм Симкин. Местный СП ничем не отличался от прочих — болото. Мы встречались каждую вторую неделю. Один выступающий, два рецензента. Приходили в наименьшей степени за тем, чтобы научиться. Главным образом — чтобы пообщаться.

Иногда стучались в библиотеки — устроить вечер поэзии. Библиотеки шли навстречу. Всем. И затхлому Союзу писателей, и молодым. Из последних наиболее активными были наши «Ревнители бренности», образовавшиеся кухонным образом в конце 1990-х и взявшие себе имя кенигсбергского сообщества эпохи барокко. Из достижений:

Чтобы мы помнили, что среди нас есть глухонемые,
Нам показывают «Новости» (с сурдопереводом).
Чтобы мы помнили, кто еще есть среди нас,
Нам показывают «Дежурную часть».
Чтобы мы знали, как это было,
Нам показывают «Как это было».
Чтобы мы знали, как это будет,
Нам показывают «Прогноз погоды».

(Сергей Михайлов)

И последние
могут стать первыми
по команде кругом
заметил мой друг ефрейтор —
но я говорил о другом

(Андрей Тозик)

Друг из «Родника» Алекс Дубровский (автор поэзохитов начала 2000-х: «Бесконечно усыпляющая колыбельная» и «Я люблю тебя, конструктор») придумал «Квазимодус» — театр моды и танца. Вполне контемпорари, вполне арт. Из пресс-релиза Алексовой премии: «Ники, Орлы… Янтарная пантера, Янтарное перо… А где альтернатива? Предлагаем всем принять участие в фестивале анти-, недо- и псевдоискусства „Янтарные лохмотья“. Награды будут присуждены по номинациям: лучшая порнография, графомания, антигуманизм…»

Сейчас от «Квазимодуса» и прочих художественных дебошей Дубровского осталось лишь несколько фотографий…

В 2002-м наше с Дубровским «Экспериментальное творческое объединение» («Э.Т.О.») сподобилось на единственную в истории объединения, но громкую акцию: «Вечер им. Маяковского» в библиотеке на Леонова. Представили одно действие из трагедии «Владимир Маяковский» (на остальные не успели придумать костюмы), продекламировали избранные агитстихи, продемонстрировали с десяток копий окон РОСТА. Гвоздем вечера стал римейк «Закованной фильмой». Бюджет — близок к нулевому. Снимали неделю.

Успех был оглушительный. В библиотеке (при минимальной рекламе — десятке распечатанных на принтере афишек) — аншлаг. Но мы не преувеличивали масштабы собственного художественного величия. Событий мало, жаждущих событий — в разы больше…

Кино, кино, кино…

Завод «Кварц» рухнул в городе одним из первых. В девяностые его уже разодрали на аренду все, кто мог. Именно там образовалась своеобразная местная «Горбушка». Добыть можно было многое. Фильмы привозились в основном из Москвы. Заказывались ящиками. Продавались или переписывались. Прогрессивному студенчеству хорошие копии были не по карману: покупали кассеты для разового просмотра, даже на них скидывались. Качество было специально плохое: посмотреть фильм было можно, а вот переписать — и пробовать глупо. Все-таки местным пиратам-просветителям нужны были средства на новые ящики для удовлетворения интеллектуальных потребностей продвинутой общественности. Заведовал этим делом энтузиаст Артем Рыжков.

Просмотры были групповыми — своеобразные «квартирные киноклубы». После каждого фильма — кухонная дискуссия. С чаем и другими разговорными напитками. Я об этих святых традициях, увы, знаю только по рассказам. В 2000-х на «Кварце» никакой точки уже не было.

Где доставали фильмы мы? По друзьям. У одного в доме завелись кассеты с первыми четырьмя «Пятницами». У другой папа недавно держал видеопрокат, раздает пленки по дешевке. Круто! На прилавках старых добрых гнусавых трехчасовок уже нет — только замаскированные под лицензию, но от того не менее гнусавые пиратки с одним фильмом.

Нам — 13–14. Смотрим все подряд. Калининград — город без традиций. Город военных и распределенных. Образование у всех нас, скажем прямо, с лакунами. Или, еще прямее — сплошная лакуна с просветами образования.

Фильм «Баския» Джулина Шнабеля на местном канале «Каскад» я ловлю случайно — смотрю ради Дэвида Боуи. Без понятия о том, кто такой Уорхол. С этого момента начинаю предполагать, что где-то существует приличное кино. Показали этот фильм в
цикле кинолекций «Камера обскура». Вел «Камеру» все тот же Артем Рыжков. После этого смотреть цикл начинаю регулярно.

Позже в Калининграде пускают «Культуру». Там — Разлогов. Пусть совсем ночью, но кое-что с его легкой руки мы с друзьями увидели. За «Теплую воду под красным мостом» Имамуры отдельное спасибо.

Три дня отдыха в Петербурге — в магазинах уже диски. «Хэллоуин-4» стоит 400 (!!!) рублей. Беспредел. Да и где я его смотреть, скажите, буду?

Библиотеки в наших краях, честно скажем, заведения не самые популярные. Зато у Областной первой, как кажется, появились хороший DVD-проектор и лицензионные DVD-диски. Кесьлёвский, фон Триер, Форман… Отборный репертуар. На показы туда ходили. Но устраивались они не чаще раза в неделю.

Кинотеатров в городе пяток. В «Заре» ремонтом и мягкими креслами встретили триумфальный «Титаник». На этот праздник я не поспел.

Зато в начале 2000-х в «Зарю» пришел… Именно, опять неутомимый Рыжков, умудрявшийся на какие-то часы (чаще всего — самые неурочные) превращать ее в оазис артхауса. При нем устроили ретроспективу Фассбиндера. В Немецко-русском доме даже выступил собственной персоной его оператор. Помню «Замужество Марии Браун», которое впечатлило. И «Лили Марлен», которую не оценил. Сеансы были по 50 рублей, но начинались в половине двенадцатого ночи. Позже Рыжков привозил раритеты, которые крутились по разу. Это называлось «фестивалями». К данному слову всегда клеились самые немыслимые окончания: «Сестер Магдалины», например, или «Круглосуточных Тусовщиков». Последний круто изменил жизни сразу нескольких известных мне людей.

На все том же неугасающем энтузиазме, с минимальным бюджетом, которого не хватало даже на переводчиков, Рыжков провел фестиваль стран Евросоюза. Почти все фильмы просидел в рубке — переводил сам. Пару раз заснул прямо во время показа. Издержки энтузиазма как профессии.

В свободное от Рыжкова время «Заря» оставалась кинотеатром коммерческим. Единственным принципиально альтернативным залом в Калининграде стал древний кинотеатр «Баррикады», модифицированный в арт-площадку по инициативе завэлектронщиной города Данила Акимова. Олдовая атмосфера места вдохновила его на организацию фестиваля раритетных фильмов «Ре-актив». Афишу составили хиты и динозавры советского проката, а также фильмы несуществующих стран соцлагеря. После успешного фестивального месяца стали работать в режиме киноклуба: раз в неделю показывали по два фильма, разбавляя программу концертами и спецпоказами.
В «Баррикадах» же летом 2005 года началась «Трэш-нота». На каникулы я вернулся из Москвы, где начал учиться, со стопкой дисков, переписанных у московского киномана Алексея Изуверова. Изуверов показывал трэш в клубе «Дом». Я проникся: сначала клубом, потом трэшем. Решил поделиться с родным городом. Удалось организовать пять показов. Самыми яркими были «Встречайте, Фиблы!» молодого Питера Джексона и «Мутанты-пришельцы» Билла Плимптона. Из любого места, где пытался обосноваться киноклуб, нас — по разным причинам — выгоняли.

Сами «Баррикады» закончились мгновенным закрытием нерентабельного кинотеатра с целью продажи объекта и земли под ним. До сих пор невостребованное здание медленно, но верно движется к предметному соответствию своему славному имени.

И разошлись по домам

В 2005-м окончательно закрылись также и «Быки», принципиально изменился «Хлам», «отреставрировали» Фонтан, поставив рядом с ним будку с охранником. Расцвело много новых клубов: «Роковое влечение», «Бумбежка», «Кури бамбук». Появилось
и множество пиратских дисков на рынке. Выбор теперь богат: смотреть «ретроспективу» Кустурицы во «Влечении», Формана в «Бумбежке» или концерт Rammstein в «Бамбуке». Народ стал рассасываться. А тусовки не стало.

Это как-то стало понятно после концерта Ольги Арефьевой, куда основная масса тех, кто раньше был вместе, пошла, не сговариваясь. После концертов на «Быках» обычно шли пить, неважно куда, главное — вместе. А тут — привет, как дела, пока, звони…

И разошлись по домам.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить