Железная дверь
Советским гражданам железные двери были ни к чему. Граждане хранили свои жалкие деньги в сберегательной кассе и от непрошеных гостей, о которых больше знали из фильмов про будни милиции, чем из жизни, защищались банальным финским замком, в крайнем случае — двумя и с цепочкой. Самый трусливый пенсионер пускал в ход массивный крюк, но это была редкость. Рожденная гайдаевской фантазией бронебойная сейфовая дверь в квартире «шефа» из «Бриллиантовой руки» вызывала общий смех: никому и в голову бы не пришло оснастить собственную дверь таким количеством запоров. Да и то сказать: «шеф» не был простым советским гражданином, ему было что прятать не
столько от других граждан, сколько от государства, которое не дремало на страже социалистической законности. Вообще, государство было грозной силой, и по- желай эта сила войти или вломиться в любую советскую квартиру — никакая дверь не спасла бы и никакой замок.
В девяностые мы не то чтобы вовсе перестали опасаться представителей власти, но эта дежурная опаска ни в какое сравнение не шла с обуявшим нас паническим ужасом перед окружающим миром, чей химсостав, как вдруг выяснилось, кишмя кишит преступными элементами. Соседи-злоумышленники, залетные воры, подозрительные типы с рынка неподалеку, случайные знакомые, отпетые бандиты — все они только и ждали случая, чтобы незаконным образом проникнуть к нам домой. Умыкнуть с таким трудом добытую технику, извлечь с дальней полки бельевого шкафа конвертик с долларами или со зла попортить евроремонт — если ни техники, ни конвертика не обнаружится. Ну, и за свою жизнь мы тоже боялись: обидно было бы
И
Рисунок Павлы Никитиной
Появилась железная дверь и в моей квартире. Отчетливо помню строгое родительское «ни в коем случае никому не открывай!». Я был послушным мальчиком и к двери даже не подходил. Боялся ее не
меньше, чем того, кто мог за ней затаиться. Однажды, вернувшись с дачи, мы с мамой не смогли попасть домой: в сверхпрочной двери заклинило замок. Соседствовали мы тогда с ветераном Великой Отечественной — у него в квартире дверь была деревянной, и заночевать пришлось там. На следующее утро вызвали сантехника с болгаркой. Тот полдня не без удовольствия пилил взбунтовавшийся металл. Замок был испорчен, но сама дверь, подобно Терминатору, выстояла натиск, и мы не отказались от нее ни тогда, ни позже — на всякий случай. И не мы одни. Казалось бы, нулевые годы в сравнении с девяностыми подобрели: в соседях проснулось глубоким сном спавшее дружелюбие, раздолбанные кодовые замки в подъездах уступили место надежным домофонам, а шприцы и окурки на подоконниках — аккуратным цветочным горшкам. У
