Недострой
Теперь в том доме находится баня. В стороне стоит добротный раскидистый коттедж. Между ними и дальше, на всех шести с придатком сотках, топорщится бритый под зэка ухоженный газон. Баня ровно обшита, а внутри у нее наверняка есть душ, который исправно работает от насосной станции. Хозяева бани не знают, что в ней было раньше. А я знаю. В ней была «заброшка»…
“Пойдем на«заброшку»!” — слышу я. И иду, предварительно заверив бабушку, что отправляюсь на озеро. «Заброшку» плохо видно с дороги. Чтобы добраться до нее, необходимо преодолеть глубокую тинистую канаву, отыскать тропинку в полуметровой траве (мне она по пояс), обойти шершавый сруб со стороны леса и нырнуть в прямоугольный проем, который так и не стал настоящей дверью. Поперек проема осталось бревно. Когда будут делать дверь — его выпилят. Мы надеемся, что этого никогда не случится.
Очутившись внутри, я чувствую здешний запах торфа — хозяева не успели настелить нормальный пол. Мы видим свет только из одного оконного проема — остальные заколочены. Мы на спор шагаем по нижним балкам — кто первый сорвется. Саша Климович — самый старший. Он шагает по верхним, и никто не решается соревноваться с ним. Мы играем только в доме, потому что мы слышали, что в траве водятся змеи. Мы договариваемся и приносим в «заброшку» хлеб с чесноком, чтобы есть его вместе, без взрослых. Взрослые боятся ходить в «заброшку», поэтому им лучше не говорить про чеснок, про нижние балки и уж тем более про верхние, а то они решат, что мы смелее их, — и рассердятся. Здесь можно прятать самые важные вещи: футбольный мяч и коллекцию вкладышей от жвачки. Если мальчик и девочка идут в «заброшку» вдвоем — то, скорее всего, они будут целоваться.
В нашем садоводстве была не одна такая заброшка. Благодаря им местная молодежь знала теорию изготовления брусчатого сруба, но не представляла, как должна выглядеть наружная отделка. Можно было изучать анатомию дачных построек по их посеревшим от дождя деревянным скелетам. Мы резвились на руинах чьих-то надежд на собственный загородный дом, рухнувших вместе с курсом рубля и рынком стройматериалов.
Каждый находит свой собственный заброшенный дом, полный тайн и привидений. Такие дома долго потом сохраняют атмосферу запустения, зарастают, стареют, топорщатся обломками бревен. У нас случилось иначе. Мы помним, как наши заброшки сменили свой «запущенный» шарм на «скромное обаяние буржуазии». Мы видели, как в прорезях окон появились стеклопакеты, как двери обрастали наличниками, а бревенчатые срубы — виниловой вагонкой.
