Старик и детка
Ребенок как источник иррационального зла
«Три истории» («Девочка и смерть»), 1996, реж. Кира Муратова
Прикованный к инвалидному креслу пожилой интеллектуал присматривает за пятилетней дочерью соседки. Зовет ее не иначе как «Девочка!», вяло пытается научить играть в шахматы или хотя бы читать, писать и считать, между делом ворча под нос «Быдло… Хамки… Плебейки» и объясняя, почему мама ее, работница столовой, — воровка. Девочка картаво визжит мерзким голосом, покушается на ручную кофемолку, просится гулять и доверительно сообщает соседу: «Когда ты умлешь, мы твою квартиру заберем и

Три истории (Девочка и смерть), 1996, реж. Кира Муратова
Из всех трех муратовских историй только в этой даже самый отъявленный циник не сможет разглядеть черную комедию, за которую сошли бы и «Котельная No 6», и «Офелия». Когда смерть побеждает ребенка, ужас уступает место горечи и ощущению несомненного нарушения земной гармонии; когда эти двое вдруг оказываются союзниками, становится очевидным, что гармония отсутствует вовсе.
Пятилетняя Лиля (в финале новеллы зритель
Читайте также
-
Просто Бонхёффер
-
Что-то не так с мамой — «Умри, моя любовь» Линн Рэмси
-
Сыграй еще раз, Вуди
-
Сквозь тела, теории и связный нарратив. Рождение киночувственности — «Опыт киноглаза» Дарины Поликарповой
-
Хроники русской неоднозначности — «Хроники русской революции» Андрея Кончаловского
-
Достоевский в моем дворе — Сентиментальное путешествие Бакура Бакурадзе