«В субботу». Фрагмент сценария
НАТ. УЛИЦА ГОРОДА\У ГОРКОМА
СЕАНС – 37/38
Бегут ноги сами по себе, голова вбок. От огня глаз не оторвать. Там, за городом, на АЭС пожар гуляет, и венттруба над блоком вдруг свечой во тьме встала! И по улицам напролом инструктор Кабыш, по газонам, цветам. К горкому партии, ноги знают. А начальство все равно скорей, всегда впереди. Уже вниз они навстречу по ступенькам, «рафик» как раз подкатил.
Кабыш в последнюю минуту в ряды нестройные втесался.
Кабыш: Это такое чего?
Горкомовец1: Мирный атом, чего. Крыша вон опять у них. Как в позапрошлом.
Кабыш: Шибко пламя высокое, нет?
Горкомовец2: Так битум с керамзитом кровля. Уже обком к нам в гости на огонек.
Не до разговоров, торопятся. Верхушка партийная, инструктор дверцу предусмотрительно распахнул, уже при деле был.
Еще прокукарекал вовремя Кабыш: Подарок нам на Первомай! Как подгадали к празднику!
Секретарь из «рафика» даже высунулся.
Секретарь: Кабыш, родной! Да как серпом по яйцам!
Дверцу перед ними сам, они же и захлопнули у него перед носом, чуть не прищемили. Внутрь не пустили, нет. И еще не задавили едва, пока на пожар разворачивались, инструктор кузнечиком отскочил.
НАТ. ШОССЕ
Лишним постоял Кабыш и на огонь далекий опять побежал.
Может, даже быстрей еще. На своих двоих по шоссе за начальством вслед. У каждого свой транспорт.
НАТ. У РЕАКТОРА
Погасили, пока бежал. Пламя у Кабыша на глазах вниз и вниз сползало, и осталась над блоком вместо свечи труба обгоревшая. И брандспойты огонь уже на крыше в клочья рвали, до конца душили, все. Канал технологический под луной заблестел, пейзаж сразу вернулся. И выплыл из ночи пруд-охладитель перед АЭС, рыбаки на мощеном берегу, им все нипочем было.
НАТ. ПРОХОДНАЯ СТАНЦИИ
В проходную инструктор влетел, в ворота распахнутые, не останавливался. Пожарные, черные от копоти, возле машин рукава скатывали, сами себе фарами светили. А Кабыш без устали в полутьме по территории все рыскал, пока «рафик» не разглядел.
НАТ. У КОРПУСА УПРАВЛЕНИЯ СТАНЦИИ
У корпуса управления в сторонке стоял, к стене незаметно приткнулся. И пустой, конечно, без пассажиров.
ИНТ. КОРИДОРЫ СТАНЦИИ
И догнал он начальство, по коридорам длинным пометавшись, — из кабинета вышли, никуда не делись, вот они. Но вроде как вдруг размножились, среди своих теперь еще чужие были, и военный даже с ними, генерал. Шли по коридору быстро, молча, и Кабыш скромно в хвост им пристроился.
Но тут свои, за чужими семеня, будто почувствовали и оглядываться стали, знаками недовольными его останавливать, от процессии отрезать. А потом, не вытерпев, один развернулся и в обратную сторону грозно пошел — к Кабышу прямиком, к нему. И это секретарь был.
Секретарь: Ты здесь чего?
Кабыш: На пожар.
Секретарь: Потушили когда, герой?
Да нет, улыбался уже секретарь, зря инструктора напугал.
И за плечи даже по-свойски его обнял, повел. Постарше был, но тоже молодой.
Секретарь: Ладно, Валерка. Я сам до такой степени пересрал с этим атомом мирным, прямо себя не помнил. Это ж такое могло, чего нам головой вообще не понять, да? Невозможно и лучше человеку не надо, вот такое… кранты, Валерка, вот до сих пор трясет, чуешь?
Кабыш: Да.
Секретарь: А ты вроде спокойный.
Кабыш: Нет.
Очки у секретаря и впрямь от волнения запотели. Но вел и вел упорно Кабыша по коридору в обратную сторону, на выход, объятие железным было.
НАТ. У ПРОХОДНОЙ СТАНЦИИ
И прошли они мимо пожарных опять к проходной, жизнь обратно отматывая. И секретарь все шаг ускорял. Но вздыхал уже с облегчением.
Секретарь: Отбой, Валерка, всё. Бак, конечно, жахнул у них, СУЗ этот аварийный, не без того. И рады малость плюнули, как водится. Но реактор нормально, главное. Реактор, понимаешь ты, нет?
Чуть не бежал уже секретарь, Кабыша за собой тащил. Еще на ходу подбадривал:
Секретарь: Ты это… ты поспи иди, а утром ко мне на свежака, с праздниками надо шевелиться или как? Кросс, концерт там, мероприятия, чего у нас после митинга, надумал?
Кабыш: В общих чертах.
Секретарь: Ничего не отменяется.
Кабыш: Да ясное дело.
Секретарь: Наоборот. Вроде теперь реабилитироваться за атомщиков должны, это тоже понятно?
Кабыш: Утром, как штык!
Не сомневался Кабыш.
Секретарь сам его за ворота вывел, только там отпустил.
Секретарь: На трибуне на праздник со мной встанешь, заметано?
Кабыш: Спасибо, Сергей Петрович.
Секретарь: Под трибуной свое отходил, считаю.
Кабыш: Да.
Секретарь: Отбегал! (засмеялся секретарь, шутку приберег). Кросс три километра за начальством… рекордсмен, елки!
Кабыш тоже смеялся.
Секретарь: Ну, чего не идешь? Иди. Можешь даже шагом.
Расходясь, они еще обернулись разом друг на дружку. И Сергей Петрович пальцем на всякий случай погрозил.
НАТ. НА ТЕРРИТОРИИ СТАНЦИИ
Не зря начальник инструктора за собой, поводырем он его.
Маловичко: Давай четвертый этот, где он хоть есть у вас тут, такой-сякой? Показывай! Давай!
ИНТ. В МАШИНЕ
В «Волгу» за ними еще из свиты протиснулись, кто догнал. Поехали в полутьме по территории. Начальник впереди с водителем сидел:
Маловичко: Горелик, у тебя шкала там какая?
Прибор у дозиметриста наготове был:
Горелик: На Хиросиму хватит.
Маловичко: Давай. Паникеры никак не смерят!
Кабыш в роль вошел:
Кабыш: Налево. Еще разок. И еще. Так. Направо теперь. И все, прямо пошел, не ошибешься!
Маловичко: До упора! (не колебался начальник).
Контуры строений с трубой обгорелой из ночи выдвигались. Огня не было, в недрах глубоко все громче реактор бухал, дым черный выбрасывал.
Начальник оценил:
Маловичко: Ух, сердится старик! На нас, Горелик?
Горелик: Да пацан он, парубок. Семьдесят пятый год запуска! (отвечал в тон ему дозиметрист).
Маловичко: Ах, ты шкода какая! Вот ремня!
Горелик: В отца весь!
Маловичко: Это кто ж у него?
Горелик: Конструктор Доллежаль!
Запищал прибор, среагировал. Начальник не слышал будто, стал еще дозиметриста дразнить, мало было:
Маловичко: Да нет, Горелик! Все ты!
Горелик: Чего это?
Маловичко: А, Горелик!
Дозиметрист серьезным стал:
Горелик: Триста! Триста с хвостом! Четыреста рентген, вы чего!
Маловичко: Не ври, Горелик! (смеялся все начальник).
Горелик: Электроника!
Маловичко: Вот тем более!
Горелик закричал:
Горелик: Графит вон на земле! Крышка! Реактору крышка! Все! Назад! Пятьсот! Да вы чего, куда!
Впереди завал был, конструкции покореженные, обломки бетона в полумгле… и от графита и впрямь черно!
Ослеп начальник, оглох:
Маловичко: До упора!
Горелик: Шестьсот!
Дозиметрист прибор бросил, водителя сзади душил: Горелик: Куда! Назад! Крышка! Нам! Все!
Водитель растерялся, что делать, не знал, слушать кого. В лихорадке передачу все не туда втыкал. И когда заглохли, завести уже мотор не мог, завала напротив как раз встал, подгадал.
Начальник пожурил его:
Маловичко: А на свечи не жидись, сколько раз я тебе!
И водитель в ответ огрызнулся еще, успел:
Водитель: Сколько! Да я их только вот! Чехи эти все фуфло суют!
НАТ. НА ТЕРРИТОРИИ СТАНЦИИ
И тут в голос начальник закричал. И всех скорей наружу тело толстое вывалил, побежал. Сразу ужас его, наотмашь.
На ходу быстроногого инструктора прихватил, ловок стал, вдруг проворен. И умело им от реактора прикрывался, от лучей невидимых, пригодился Кабыш.
Пятились и в грязь упали, в лужу, что пожарные налили. И отпрыгнул подальше инструктор, но уцепился толстяк опять, ванькой-встанькой вскочил, тут как тут. И обнял снова, не пускал и все к реактору коварно разворачивал, хватка мертвая оказалась:
Маловичко: Я Маловичко, второй секретарь обкома!
Кабыш: Знаю!
И заорал уже в объятиях Кабыш как резаный, без надежды.
Из сил последних рвался, ношу непосильную стряхивая, и толстяк в отчаянии ему в руку зубами впился. Ударил инструктор Маловичко в лицо, рефлекс опять сработал, другой. И, чуть не с зубами руку выдрав, побежал от начальства прочь. Быстрей еще, чем вслед.
А водитель все у «Волги» своей столбом стоял, голова кругом шла. Машина, вот она, четыре колеса, а смерть где?
ИНТ. ОБЩЕЖИТИЕ. КОРИДОР
Ход ночной такой набрал, что уж и не затормозить, казалось, было, не остановиться совсем. Но жизнь треножила с утра, повязала мелочно, никуда не делся. В общежитии в комнату постучал:
Кабыш: А Вера где?
Соседка: В душе.
Кабыш: А душ?
Соседка: Направо.
Кабыш: Это от меня направо, как?
Соседка с койки подмигнула лихо:
Соседка: Налево иди, не ошибешься!
И как путы на ногах, все. По коридору Кабыш поплелся.
И возле женской душевой часовым встал, а купальщицы распаренные из дверей навстречу шли и шли. Удивлялись и халатики без спешки запахивали:
Девушка: Кабыш Валик! Ты маньяк!
И вот одну распаренную такую схватил он сразу, только высунулась. Ничем непримечательна была, в халатике тоже и с чалмой из полотенца еще на голове. По коридору поволок ее молча, опомниться не дал. И бежала женщина рядом, спотыкаясь и таращась, как он.
ИНТ. КОМНАТА В ОБЩЕЖИТИИ
В комнате сказал, когда вернулись:
Кабыш: Ты это… ты быстро. Одевайся. Быстро.
И сам раздевать стал, наоборот. Это он, как мог, помочь пытался. Потому что совсем от напора такого растерялась и без движения стояла. И даже сама к нему подалась покорно вдруг, показалось. Затрещал халатик несчастный в руках неуклюжих. И соседка из комнаты выскочила, среагировала.
Тискал все жертву инструктор, сам уже не знал, чего хочет, запутался. Но опомнилась женщина, в грудь кулачком его яростно ткнула, за слабость свою мстя:
Вера: Кабыш, ты чего? Нет, это чего вообще такое? С граблями своими! Ну-ка, юмора не поняла! Да ты откуда вдруг взялся?
Еще синяки разглядела у себя на локтях и, всхлипнув, сама на него набросилась, молотила бессильно. Он и не загораживался, не имело значения:
Кабыш: Давай. Поезд сейчас.
Она передразнила:
Вера: Вот сейчас прямо?
Кабыш: Да. Быстро. На вокзал.
Вера: Ой, бегу. И куда ты меня?
Смеялась и перестала вдруг испуганно. Потому что отразилось его лицо в ее лице:
Вера: Валик, что? Ну, говори? Что?
Вытянул из себя:
Кабыш: Реактор грохнул.
Вера: Реактор?
Нет, не выговорить было…
Кабыш: Он совсем грохнул. Ночью. Да. Взрыв. Атомный взрыв.
Не поняла женщина, совсем растерялась.
Вера: И чего?
Кабыш: Радиация. Ты собирайся. Чем скорей.
Вера: Да. (только кивнула она уцелевшей чалмой).
И догадалась:
Вера: А это вот что ночью они как раз свои испытания? Ну, плановые? На четвертом?
Кабыш: Как раз.
Все посреди комнаты стояла, ни с места.
Вера: И не объявляют ничего, смотри, все в молчанку! А ты это откуда, Валик, секреты? По линии своей по партийной?
Кабыш: По линии, да.
Засмеялась она:
Вера: Кривая линия какая! В женскую общагу занесло!
И закричала:
Вера: Нет! Валик! Ты думай, чего говоришь! Головой своей! Облучился, правда, что ли? Мозги расплавились? Да не может! Не бывает! Нет!
Ведь если не выговорить было, так уж и поверить тем более. И на койку села, ладонями закрылась.
Вера: Боже мой!
Словам не верила, только лицу его.
Вера: Валик, с ума не сходи, я сойду!
И сошла, все. По комнате металась:
Вера: Деньги! Так! Есть! Паспорт найти еще, паспорт!
И полетело время у них одинаково, секунды скомканные. У нее, может, быстрей еще. Бегала по комнате чуть не голая, он не отворачивался. Забыли, что женщина с мужчиной.
Кабыш: Скорей, Вера! Давай! Скорей!
Собралась и встала перед ним:
Вера: Нет паспорта! Нигде нет! И чего теперь? Как?
Кабыш улыбнулся криво.
Кабыш: Полотенце зато на голове!
ИНТ. ОБЩЕЖИТИЕ. КОРИДОР
И в коридор они вырвались, побежали. А там на пути женщины заставой встали, поджидали:
Женщина1: А, попались! Это куда это вы? Какие-то не такие!
И пробивались Кабыш с Верой с лицами ожесточенными, локтями все да кулаками, и стражники их нежные охали обиженно. Но любопытство сильнее все равно было:
Женщина2: Валик! Верочка! А чего такое? Вдруг вместе вы?
И вслед еще одна прокричала:
Женщина3: Верок, а что сменами махнулись, не забыла? Ты смотри там, в ночь тебе!
НАТ. УЛИЦА ГОРОДА/ПАРК
На улице за руку ее он на буксире потащил, локомотивом сам.
Кабыш: Нажмем! Провозились! Давай!
Спросила, сзади каблуками цокала:
Вера: Валик, правда, а чего ты ко мне вдруг?
И пробурчал Кабыш:
Кабыш: Сам не знаю!
Прохожие шли уже, в выходной не спешили. Семействами целыми, с детьми. И на парочку с утра резвую оглядывались, удивляясь. А кто и отскакивал вовремя, чтоб под ноги не попасть, под копыта. Ведь, правда, затоптать могла, без дороги мчалась, напролом.
Но, оказалось, человек еще с ними рядом бежит, и не заметили.
Очкарик: Валера (стал он хвастаться), ты смотри на меня! Нет, смотри, какой! Сам не верю! Пан спортсмен!
Рта, глупый, не закрывал в трениках своих растянутых.
Очкарик: Вот решил: сейчас или никогда! Утро! Воздух! Ложкой хоть! Морально-волевые, Валера!
Сворачивали, отвязаться не могли. Только ходу за ними прибавлял, спаррингу радуясь.
Очкарик: Валера, ты там это, на ушко Петровичу, если что! Уж я так и этак! Хор с Заречья на праздник, а расселять куда? И ребята все хорошие комсомольцы, так уж голову обломал!
В рощицу с мостовой побежали, сквозь кусты напрямик.
И отстал очкарик, по ухабам поостерегся.
И Вера задыхалась уже:
Вера: Валик, не могу я! Все, все!
Кабыш: Поезд! В обрез совсем!
И тут за деревьями с пригорка реактор увидели. Будто сам к ним придвинулся, без ног шагнул вдруг. И все ухал недовольно, дымом черным плевался в ясный день.
Встали Кабыш с Верой и стояли завороженно, без движения. И,спотыкаясь, с пригорка помчались. Покатились, кусты ломая.
На дорогу выбрались и опять бежали. Только Вера теперь вдруг быстрей него была, за руку сама тащила. И обернулась когда, увидел Кабыш близко ужас в глазах, губы дрожали.
Вера: Валик, Валик!
Целовал, оторваться не мог. Сцепились посреди улицы, а расцепиться никак уже. И стояли, обо всем позабыв.
Вера: Надо было, чтобы грохнуло! (прошептала).
И засмеялась, он все не отпускал.
Вера: Поезд, Валик!
НАТ. ПРИВОКЗАЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ
Бегом снова. Марш-бросок еще последний. За углом площадь открылась, двухэтажное здание вокзала. И кончилось вдруг все, что началось только. Потому что споткнулась Вера и встала.
Вера: Каблук!
Кабыш: Что?
Вера: Каблук сломала!
Кабыш посреди площади закричал:
Кабыш: Да что ж ты в них, догадалась!
Вера: Они выходные мои!
Кабыш: Так я и говорю!
Она тоже закричала:
Вера: Так выходной сегодня, нет?
Кабыш опять ее схватил:
Кабыш: Да босиком! Поезд! Верка! Все!
Вера: Сейчас, Валик, ага!
Все кивала Вера и сама ни с места, еще упиралась. И, руку даже вырвав, каблук свой подняла, без толку прилаживать стала.
И поезд лязгнул близко где-то, двинулся, всё. Проводники невидимые дверьми захлопали. И загудели под вагонами рельсы.
Стояли. Вера лицо ладонями прикрывала на свой манер.
Кабыш: Ладно.
Надо было еще утешать:
Кабыш: Ну, чего ты, чего?
Вера: Что ты меня не бросил.
Кабыш: Так хорошо, нет?
Она всхлипнула:
Вера: Мог ведь сам!
Кабыш: А я думал, туфли жалко.
Сразу ладони от лица отняла:
Вера: Валик, я что подумала, слышишь?
Кабыш: Что подумала?
Вера: А Томка сегодня с утра как раз, в универмаг импорт завезли, лодочки румынские, как?
Кабыш: Да.
Вера: Что да?
Кабыш: Идем.
Вера: Нет, правда, а дальше как же мы, когда вот без ног я, смотри, босая? Что, нет, Валик?
Шли уже, шли. Но еще проверила:
Вера: И куда мы?
Кабыш: К Томке.
Получилось, сам и повел босиком, только в сторону другую.
И слезы высохли, как не было.
ИНТ. ОБУВНОЙ МАГАЗИН
И мерила лодочки эти, пару за парой, и все не то да не так ей, с ума сошла. Еще обязательно со стула вставала, Кабышу демонстрировала, и он всякий раз подмигивал одобрительно. Томка с коробками туда-сюда скакала, с ног уже сбилась, подружке стараясь угодить. И очередь роптала напрасно.
И раз подмигнул еще во время Кабыш, и тихонько по залу пошел с улыбкой приклеенной. А потом быстрей все, быстрей, покупателей субботних тесня.
НАТ. НА ГОРОДСКОЙ УЛИЦЕ
И на улице, не таясь, со всех ног побежал. Голову в плечи в испуге вобрав, сам не знал, куда.
На перекрестке в грузовик на ходу вцепился, в борт задний, не думал. И под тент когда затащили, по коленям вглубь скорей шмыгнул, в угол среди инвентаря забился.
ИНТ. В КУЗОВЕ ГРУЗОВИКА
А пассажиры на лавках своих плотней только сдвинулись, ждали будто.
Пассажир1: Это кто ж такой-сякой к нам, ну-ка?
Пассажир2: Да Валера кто, Кабыш Валера! Со словом партийным!
Бутылка у них там под тентом плавала, в чем все дело, от одного к другому причаливала.
Пассажир3: Слово, Валера! С арматурного мы! На сельхозработы в выходной, вот такие! Союз рабочих и крестьян! Ура!
И до Кабыша очередь дошла.
Пассажир4: Г лотни, Валера! А то лупишься страшно! Выпил гость и обратно полез, на выход. По коленям опять, по инвентарю, как-нибудь. И наружу вывалился, был таков.
Обиделись хозяева, вслед высунулись.
Пассажир2: Валера, а чего такое? Закусил бы хоть!
НАТ. УЛИЦА ГОРОДА
А Кабыш не оглядывался, забыл уже. Потом холодным страх вышел, и он с лица его стирал, как после приступа. И в универмаг обратно мчался, куда ж еще ему.
ИНТ. ОБУВНОЙ МАГАЗИН
Вера на месте своем вечном сидела, на стуле примерочном. И Кабыш на свое встал, успел.
И опять поднялась она, но с трудом уже улыбку прятала.
И подмигивать не пришлось, другое нужно было:
Вера: Валик, а ты это, ты десяточку наскребешь?
НАТ. УЛИЦА ГОРОДА/У МАГАЗИНА
На улице жестом широким туфли старые в урну швырнула.
Вера: Невезучие!
И не поняла, когда Кабыш вдруг к себе без слов прижал.
Вера: Валик, чего ты?
А он держал все, не отпускал.
НАТ. УЛИЦА ГОРОДА/ПЕРЕКРЕСТОК
Но стали они друг дружку в стороны разные вдруг тянуть, кто кого, опять не слава богу.
Вера: Валик, подожди!
Кабыш: Нет! Все!
Вера: Паспорт где, вспомнила! Идем!
Кабыш: Без паспорта!
Вера: Да как же без документов я, куда?
Кабыш: Закудахтала! Слышал уже!
Чуть не до драки они. Повисла на нем:
Вера: Валик, паспорт в ресторане у ребят, у них! За гитару в залог оставили! Свои тоже все за инструменты поотдавали! Да мы сейчас возьмем пойдем, мы быстро! Ну, Валик, понял ты?
Кабыш: Про паспорт?
Вера: И про ребят?
Кабыш: Я про туфли понял.
И стряхнул он ее с себя. Один пошел, сам, не оборачиваясь.
Но догнала, тут как тут. И следом поплелась, как на веревочке.
Кабыш: А в ресторане чего ж они, ребята? Самое время выбрали, нет?
Вера головой даже покачала с укором.
Вера: Они не знают, что самое, Валик. Мы только с тобой. Они работают.
Кабыш: Жадность фраера сгубила, называется.
Вера: Называется — суббота.
Он согласился:
Кабыш: Это да. Всем чесам чес.
В голосе она тоску услышала.
Вера: А, вспомнил? Как с ними сам пять лет на барабане!
Кабыш: Забыл, наоборот.
НАТ. У РЕСТОРАНА
И засмеялась Вера. Потому что возле ресторана уже стояли. И Кабыш встал, не понимая. Шел и пришел, сам и привел, чудеса!
Кабыш: Понимаешь, нет, что в городе нельзя, смерть вообще, понимаешь?
Вера: Да, да!
Кабыш: Минуту каждую, прямо сейчас вот!
Вера: Понимаю!
И замахнулся на нее, не ударил чуть. Сама рука пошла и в карман спряталась сама.
Вера разглядела:
Вера: А с рукой чего?
Инструктор и забыл:
Кабыш: Собака тяпнула.
Вера: Бешеная!
Кабыш: Всего скорей. Да. Ты прости.
Двери ресторана хлопали. Гости с цветами шли и шли, на свадьбу, не иначе.
Вера: Туда — обратно я, быстро.
Кабыш: Давай.
Но она все не уходила. Лицо вдруг испуганным стало:
Вера: А если не остановится больше? Ну, мимо поезд?
Кабыш: Это как так?
Усмехнулась, знала будто:
Вера: Да кому такие нужны радиоактивные?
Кабыш пробормотал, нашелся:
Кабыш: На машине мы. Проголосуем.
Нет, в угол решила загнать:
Вера: А если… если оцепили уже? Тогда чего, как?
Засмеялся он, его была очередь:
Кабыш: Так на каблуках, Верка! Каблуки новые!
Все, к дверям пошла за гостями вслед. Обернулась:
Вера: А ты со мной?
Кабыш: Паспорт чей?
Обещала:
Вера: Да, Валик, сейчас я!
ИНТ. В РЕСТОРАНЕ
И пропала, конечно, потерял ее. На сцене с микрофоном плясала уже и пела. Прическа, платье, другая совсем. Поцелуй ему воздушный издали послала, когда в зал ворвался.
Пробивался яростно к ней, отчаянье на лице. Но опять жизнь на ходу стреножила, по рукам-ногам повязала ласково, никуда не делся. В толпе свадебной схватили Кабыша, в объятия заковав. И на пол даже от избытка чувств уронили, в глаза его сами пьяно таращась. А что отбивался изо всех сил гость, выкрикивал непонятно, так все равно получалось, вместе со всеми радуется.
Еще подстегивали, мало все было:
Голоса: Кабыш, давай! С нами, Валерка! Явился, родной, не запылился! Лучше поздно, чем никогда! Давай! Три свадьбы комсомольские зараз!
И вписался Кабыш в толпу лихую, в танцы до упаду, кричи не кричи. Вроде сам загулял и уняться не мог никак, так ведь и не мог он.
