Вовремя
За те восемь лет, в которые Михалков не снимал нового кино, он успел вырасти в фигуру мифологического масштаба. Это один из двух еще действенных культурных героев советских времен (вместе с Пугачевой), который сумел не растерять старозаветную любовь масс — очень личную, истинно народную любовь к истинно своему артисту. Не только народ любит Михалкова, но и Михалков любит свой народ и всегда выходит к нему на крылечко подтянутый, надушенный, неустанно проверяющий — не ослабла ли нить народной любви к нему, по-прежнему ли она натянута как струна. Иногда он может выскочить на крылечко распаренный и в исподнем, но от этого шелковая, нарядная нить становится только еще веселее и прочнее. Все в нем знакомо и любимо: и эта поволока в глазах, и этот до сих пор срывающийся в гусарский фальцет рокоток, и белые тяжелые руки с перстнями, и смородиновая в голосе кислинка. Со временем он погрузнел, но погрузнело и его слово, оно стало спелым, наливным. Мудрость Михалкова, сердечную и жестокую, расточаемую с трибун и с экрана, его гневное милосердие можно было все эти годы пить крупными глотками. Никита Сергеевич (и Алла Борисовна) — это русские боги, которые все время дают почувствовать, что их простого, теплого, понятного величия хватит на всю страну, что они готовы накормить собой, как Спаситель пятью хлебами, всех и каждого. (Кто-то вспоминал недавно, как Михалков уже занимался этим символическим актом по вполне конкретному поводу, а именно «окольцовывая» избирателей во время предвыборной компании Ельцина.)
Одним словом, Михалков понимает, что в его распоряжении находится огромный моральный капитал, приваловские миллионы, и как деловой человек не может отказать себе в удовольствии этим капиталом правильно распорядиться. Фильм «12» — прекрасный пример такой удачной инвестиции, сделанной, может быть, несколько поспешно, даже рискованно, местами с непозволительной горячностью, ребячеством, но зато резко, смело, с огоньком, а самое главное — вовремя.
Человеку, который хоть немного следил за Михалковым в политической и общественной сфере, невозможно не рассматривать его фильм как очередное выступление на ток-шоу с высоким рейтингом, сделанное с большим размахом и с привлечением обширной группы поддержки. Заподозрить его в такой непростительной для политика вещи, как чистые намерения, было бы даже обидно для него самого. Отправляясь на сеанс и сидя в зале, ты ловишь себя на чувстве, что следишь за разворачиванием какого-то высказывания, общий смысл и направление которого ясны для тебя изначально, и ты просто с азартом наблюдаешь, в какие тяжкие на этот раз пустится докладчик. Как культурный политик, Михалков несколько раз доказывает свою мудрость. Во-первых, он использует новейшие методы съемки и монтажа, то есть демонстрирует, что оружие художника не заржавело и проходит соответствующую модернизацию. Во-вторых, он помнит, что фильм будут смотреть на Западе, поэтому в своих выводах он должен придерживаться общей гуманистической линии, против которой нечего будет возразить и в «Amnesty International». Попутно он дает несколько сочных пинков под зад своим локальным противникам, в чем просто не может себе отказать (в конце концов, художник такого масштаба не обязан себя ограничивать).
Поскольку с некоторых пор постоянной заботой Михалкова стало доказательство его неослабевающей мужской и человеческой витальности, кино сделано мускулисто, с физическими этюдами, и с него выходишь со смесью изнеможения и подъема, как после выступления ансамбля песни и пляски.
Но главное, конечно, в другом. После долгого перерыва Михалков снимает кино про сегодняшний день страны, о родном и наболевшем (что за всю его карьеру, кроме «Родни», тоже снятой на историческом рубеже, кажется, больше не случалось ни разу). Себе при этом он берет роль человека, все видящего и все знающего, до поры до времени прикидывающегося автором акварелек, но в нужный момент выходящего из тени, чтобы зорким взглядом наметить участки, по которым хорошо бы прогуляться плотной метлой русского офицерства. В подступившее уже так тесно, что его невозможно не заметить, время, когда всем снова по слогам приходится изучать тяжесть слова «государственный», когда твердый палец власти уже не просто уткнулся в тебя, но и начинает залезать куда-то под ребро, Михалков, как и полагается командарму отечественного кинопроизводства, первым оказывается в седле и первым репетирует, как должно выглядеть кино всенародного масштаба, в котором на доступных примерах излагаются фрагменты новой идеологии. Кино, впредь обязательное к просмотру для всех и для каждого. Кино, которое, как выразился сам Михалков в своем телевизионном поздравлении президенту, никого не пугает, а просто «тихо предлагает то, от чего трудно отказаться».
Читайте также
-
Обладать и мимикрировать — «Рипли» Стивена Зеллиана
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда
-
Будто в будущее — «Мейерхольд. Чужой театр» Валерия Фокина
-
Под тенью умерших в саду — «Белое пластиковое небо» Баноцки и Сабо
-
Близкие контакты — Итоги XXII «Духа огня»