Повелитель Зефира
СЕАНС – 29/30
Скорее всего, фильм задумывался как зарисовка о «новых свободных», о поколении послеперестроечной «нью-оттепели». Об этом свидетельствуют титры «нашим родителям посвящается», а также единственная сюжетная линия, почерпнутая в «Июльском дожде» (1966). Там во время ливня мужчина отдавал куртку незнакомой девушке, она пыталась куртку вернуть, но что-то мешало, они общались по телефону, и разговоры становились все более личными. Оба успевали «подсесть» на откровенность сродни чистосердечию случайных попутчиков. Тем не менее, когда Уралова отказывалась выйти за Белявского, в этом просматривалось влияние невидимого собеседника, непроизвольно разбудившего в женщине силы, позволившие поступить вопреки говорившим «надо» и сделать выбор в пользу одиночества. Отказ воспринимался как короткий, но осознанный, решительный шаг навстречу свободе, глоток дающего облегчение воздуха, напоенного грозой, — уж больно душные, хрущевски «низкопотолочные» отношения выстраивались до этого между персонажами фильма.
В «Питере FM» тоже лето. Героиня теряет мобильник, его подбирает герой. Завязывается знакомство по телефону. Они уговариваются о встрече и никак не могут встретиться, и героиня, Маша, отказывает жениху почти теми же фразами, что и Уралова. На следующий день Маша попадает под дождь и, опустив зонт, поднимает лицо к небу, словно смывая несуразицы, недомолвки, отягощавшие жизнь, и делается е щ е свободней, однако этот дождь ясности и легкости не приносит.
питерские каналы вместо Гвадалквивира, Киркорову «нет!», Гребенщикову «да», все во имя живого, не попсового человека
Небезызвестно, что в музыке Моцарта слишком много нот. Так, в «Питере FM» и без дождя слишком много свободы. Не смешите упоминанием «железного занавеса», когда можно легко заключить или не заключать (по желанию) контракт с заграницей, пошутить с милиционером, отказаться выехать из служебной квартиры, послать, а то и стукнуть управдома, позвонить генералу и попросить его вытащить из милиции приятеля, попавшегося на хулиганстве. Кратковременное присутствие власти сминается прочувствованной телефонной интонацией или бутылочкой коньяка. Даже сумрачный болотный Питер Белого, Гоголя и Достоевского, измельченный клиповой нарезкой, не тяготеет над фильмом, а пробегает прозрачной рябью в воде канала и, будто воздушный змей, склеенный из бумажных архитектурных проектов Максима, стремится к облакам. История Маши и Максима тоже не следствие предлагаемых обстоятельств, а наоборот — сплошная свобода выбора и естественность поведения. Рассеянность, присущая вечно опаздывающей Маше, делает возможным знакомство с Максимом. Никакого насилия, даже июльский дождь — не начало истории, а украшение — ведь так красиво, когда девица в прозрачном розовом дождевике и босоножках a la grecque идет под прозрачным куполом зонта. Маша работает на радио: ее слова попадают в уши/сердца фанатов самой что ни на есть воздушной дорогой вне каких-либо видимых препятствий. «В эфире ваша Емельянова Маша». Ночной зефир, эфир, питерские каналы вместо Гвадалквивира, Киркорову «нет!», Гребенщикову «да», все во имя живого, не попсового человека.
какая доброта — скорее, нещепетильность, невоспитанность, неразборчивость в средствах
Свобода как бы изначально налита очень большой ложкой. Но, как это часто бывает с людьми, не знающими слова «нет», ее не воспринимают как благо и величайшую ответственность, а только вычерпывают помаленьку «вкусненькое» вроде катания на воротах и плясок в офисе. Она оборачивается для героев и авторов не только безусловным благом, но и минным полем. Целенаправленно рисуя крупные блоки в образ человека немеркантильного, открытого радостям нематериальной жизни и желающего жить поверх форматов, они, в отсутствие каких бы то ни было сдерживающих рамок, сами подрываются на мелочах.
Наивно. Супер.
Так, славная, чуткая Маша 1) мечет дротики в лицо (фотографию) начальника; 2) держит черепаху в закрытой коробке; 3) опаздывая на встречу, не удосуживается позвонить; 4) предлагает одному из фанатов уйти той же дорогой, которой пришел, — вылезти в окно, кажется, с четвертого этажа; 5) работая на коммерческом радио, свысока осуждает его законы, но не уходит, будучи уволенной, плачет, и блестит, как чайник, когда шеф берет ее обратно; 6) жестко отказывает жениху, но хочет, чтобы тот ей звонил, все-таки ей страшно одной; 7) любит нестандартное, но живет в квартире с типовым безликим евроремонтом, где все блестит, но нет книг и иных следов «интеллигентного» человека. Маша ведет себя как избалованная барышня, которая любит к лицу одеться, сладко покушать, поболтать по телефону, сидя в пледе на подоконнике и свесив ножки над каналом, ей все позволено, скачи враже як пан каже. Аналогично — с Максимом. Он вообще какой-то вялый — хочу ехать в Германию, не хочу ехать, дворником больше не работаю, но из квартиры не уйду, фотографии выброшу или нет, лучше оставлю. А любовная драма, из-за которой ему особо остро хочется сочувственного голоса Маши, происходит из-за того, что не он, а его девушка первой разрывает отношения.
Согласитесь, трудно после этого назвать героев персонажами «доброго» кино, которым считают «Питер FM». Какая доброта — скорее, нещепетильность, невоспитанность, неразборчивость в средствах. Отягощенные желанием быть в благословенной «обойме», желают слыть властителями свободолюбивых умов. Чего-то хочется, а кого — не знаю. Вот и проблема.
Причина всего этого — дефицит авторской точки зрения. Режиссер оказывается на позиции «голого короля», которого сам же и создает, и потакает его заблуждению. В фильме нет никого, кто мог бы сказать: «А король-то голый!» — и превратить то, что неубедительно полуприкрыто, в актуальную «полную обнаженку» — то, что сейчас проходит под названием «молодежной лирической комедии», в трагикомедию инфантильного сознания. Ведь и Буриданову ослу можно посочувствовать, если только он не мнит себя Гамлетом.
«Питер FM» — «Сеансу» отвечают…
Казалось бы, карты выбраны верно — столько точно найденных говорящих деталей, эпизодические персонажи во всей красе (бывший секс-символ Владимир Машков с недельной щетиной, в тапках и обвисших трениках; Краско — «синяк» в семейных трусах; Хван — поколение «дворников и сторожей»; генерал — Юрий Цурило), остроумные переклички с «Прогулкой» и «Июльским дождем». Но пасьянс не складывается. Уралова, которой по сценарию 27, а на самом деле 26 лет, не похожа на свою ровесницу Федулову: первая выглядит старше своих лет, вторая моложе, как и положено девчонке.
Это не кино и даже не радио, это, скорее, поиск верного следа щенком-подростком на поле знакомых, но чуждых пока идей.
