Алексей Тарханов
Алексей Тарханов

Трудно слыть богом


Человек, хоть однажды видевший, как японец едет на работу на велосипеде, транспортируя в передней корзинке портфель с важными бумагами, а вечером лежит навзничь во весь свой небогатырский рост перед баром с караоке и веселыми девицами (пьяный в сиську, но в таком же отутюженном костюме), никогда не сможет понять, как эта нация проиграла войну.

Объяснения существуют разные. Американцы напоминают об атомных бомбах, уничтоживших Хиросиму и Нагасаки и 210 тысяч их жителей. Русские говорят, что бомбы, с одной стороны, — неоправданное зверство, а с другой — просто семечки, а страшным ударом в самое сердце империи стал разгром Квантунской армии в Маньчжурии стремительным броском через Гоби и Хинган.

Фото: Евгений Таран

Японцы, я полагаю, убеждены, что война была проиграна, потому что так пожелал император. Режиссер Александр Сокуров явно того же мнения. Его фильм «Солнце» — об этом, и начинается действие в 1945 году, когда 124-й император Японии, наследный император Хирохито, сын великого Мацухито и дальний потомок богини солнца Аматэрасу, самый европейский из японских владык и ученый-гидробиолог, совершил сразу несколько неординарных поступков. Во-первых, выступил по радио, обратившись ко всем японцам, во-вторых, призвал прекратить сопротивление и сдаться и, в-третьих, объявил, что он — не бог, а человек. Все три поступка — такие невозможные вещи, что до сих пор в джунглях находят японских солдат, уверенных, что война продолжается и император не мог допустить бесчестье.

Для Сокурова процесс безоговорочной капитуляции происходит не на полях сражений и не на дипломатических переговорах, а в голове императора, ведущего постоянный внутренний диалог с самим собой. Губы его шевелятся, но лишь иногда звуки и слова, вырывающиеся из них, предназначены собеседникам. Мы начинаем видеть его безумцем, но скоро обнаруживаем, что его состояние менее всего можно назвать болезнью. Сон Хирохито, когда его любимые рыбы, превратившись в бомбардировщики, несут Японии смерть и огонь, странный и, на первый взгляд, лишний момент фильма, обнаруживает скорее безумие ситуации, чем безумие императора, которого замечательно играет Иссей Огата.

Все в его стране движется идеей порядка и долга и выполнения этого долга как можно лучше и как можно правильнее. При этом нет человека, который командует всем этим порядком. В стране есть генералы и министры, но не найти ни Сталина, ни Гитлера, ни Черчилля, ни Рузвельта. Это не пирамида, а какая-то сложная многолучевая фигура, наподобие морского ежа. Этот порядок живет в головах как служение богу, а бог в себе сомневается, вот и мир лихорадит.

Как мне кажется, для Сокурова нет вопроса, бог ли император. Совершенно очевидно, что он бог, так нелепо и свободно может вести себя только бог. Когда императора упаковывают в военный мундир, его волнует вопрос: почему он такой же, как все, с такими же руками и ногами, — не человек, а бог? Впрочем, «я пошутил», — говорит он, чтобы не смущать людей.

Отменно построенная декорация — несколько разных миров, которые император меняет, вместе с которыми переживает свою спасительную трагедию. Сначала опрятный, но физически давящий бункер, где даже маленькому человеку приходится нагибаться, проходя в двери. В этом бункере проходит его военная служба, его сиротский обед, его одевание в жесткий мундир, напоминающее сцену облачения сенатора Аблеухова в «Петербурге» Андрея Белого. Ему зачитывают расписание, где государственным делам уделяется — час. Но этот час для императора — час испытания. Главное событие бункера, клаустрофобический военный совет, для европейского зрителя звучит комедией абсурда, но для японцев столь же значим, как для нас «совет в Филях». Император цитирует стихотворение своего деда-императора Мэйдзи об острове в бушующем море. Это он не бредит — это он резко требует от кабинета министров искать путь к заключению мира.

На самом деле реальный император Хирохито произнес эти слова перед войной в 1941-м и войну не остановил. Но в фильме, сделав этот шаг, он может (отстегнув саблю) подняться к свету, в лабораторию. Здесь за высоким окном гудят, как пчелы, «летающие крепости», но можно заниматься любимым делом, гидробиологией, и вспоминать момент, который привел страну к войне. Тот год, день и час, когда произошла ошибка, была проявлена слабость, за которую приходится расплачиваться.

Затем проезд по разрушенному Токио (самый неудачный и картонный момент фильма) и встреча с американским генералом Дугласом МакАртуром. В этой встрече двух неожиданно симпатизирующих друг другу мужчин Сокуров согласен с обоими: и с императором, сумевшим в достойных словах обозначить свое поражение, и с генералом, сумевшим чужим поражением не насладиться. Американец ожидал увидеть злобную макаку, которую рисовали карикатуристы, и первое впечатление именно таково. Но увидел человека, достойного, серьезного, застенчивого и готового принять Запад пока хотя бы в виде обеда и сигары. Более того, в маленьком человечке себе по плечо он прозревает сверхчеловеческое существо. Недаром МакАртур писал потом своему президенту, что в пересчете на живую силу слово императора стоит миллиона солдат. Он не преувеличивал, известно, что в 1936-м Хирохито подавил военный мятеж одним своим словом.

Следует ужин с генералом, где МакАртур обещает императору защиту. «Он как ребенок», — говорит генерал, помогая ему, как ребенку, раскурить сигару.

— Чарли Чаплин! Эй, Чарли Чаплин, — кричат ему американские репортеры, которых привезли, чтобы сфотографировать поверженного гиганта, японского императора. Гигант оказывается невысокого роста, но держит себя с тем неукоснительным достоинством, которое принято называть «комическим».

Удивительно, но в этом фильме нет отрицательных персонажей — не считать же за них потеющего от страха и унижения военного министра. Все — от камердинера и офицеров охраны до японца-переводчика, больше самого Хирохито настаивающего на его божественной природе, — все они полны достоинства и заслуживают уважения.

«Солнце» — третий фильм заявленной тетралогии о власти. В двух предыдущих, «Молохе» и «Тельце», сокуровские Гитлер и Ленин были представлены монстрами, персонажами из ночных кошмаров. Такими же были почти все, кто их окружал. И немудрено: Ленин и Гитлер, Сталин — фигуры нашего подсознания, мифологические персонажи. Одни их ненавидят, другие им поклоняются, и всем нам приходится узнать об их существовании еще в раннем возрасте. Ленин — с нами, Гитлер — с нами, Сталин — наша слава боевая. Отчасти тоже боги, но низвергнутые и очень злые.

О Хирохито многие впервые узнали вслед за Александром Сокуровым и Юрием Арабовым и получили возможность свободно о нем подумать. Пережив унижение своей страны и свое личное, Император, тем не менее, чувствует освобождение. Вот он понес наказание за то, что им когда-то был сделан неправильный выбор. Пришел мир, можно сменить мундир на фрак и цилиндр, принять от варваров-завоевателей шоколад и вернуться к любимому крабу. Повесят не его, а военного министра. В конце концов, и цвет сакуры, и январский снег исчезнут в свой черед, так говорит начертанное им стихотворение. Жизнь императора нелегка, — жалуется он МакАртуру. — С кем императору разделить увлечение рыбой?

Увлечение рыбой? С режиссером Сокуровым.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить