Дмитрий Савельев
Дмитрий Савельев

В сказках он брал реванш у жизни


Эльдар Александрович, рабочее название вашего сценария «Андерсен: фантазия на тему». Ваша неудержимая фантазия хорошо всем известна, а тут еще не менее бурное воображение вашего соавтора сценария Ираклия Квирикадзе… Может ли хоть что-нибудь обуздать творческий полет двух знаменитых фантазеров? Например, реальные факты биографии Андерсена или обширные исторические сведения?

На самом деле все далеко не так безудержно и сказочно вдохновенно, как может показаться на первый взгляд. Все действующие лица, описанные в сценарии, — подлинные исторические личности. Все они так или иначе фигурировали в биографии гения, влияли на него по мере сил, и так далее… Однако вы правы — не все события фильма, не все поступки его героев были именно таковы в реальности. Мы вовсе не пытаемся подменять художественное кино документальным. Хотя многое, очень многое берем из воспоминаний самого Ганса Христиана Андерсена…

Есть много исследовательской литературы по Андерсену — и нашей, и датской. Но опирались мы в основном на его автобиографию, она называется «Сказка моей жизни». Разумеется, там тоже далеко не все правда, и свое название эта книга вполне оправдывает — по крайней мере, события его жизни там довольно сильно… не то что приукрашены, но, скажем так, изрядно сглажены. Он ведь был добрый человек и не хотел никого слишком уж огорчать своими откровениями. И потому деликатно опускал какие-то наиболее «сильные», травматичные моменты. Например, у нас есть такой эпизод в картине. Надо вам сказать, что маленький Ганс Христиан замечательно пел, у него был высокий чистый голос, как у Робертино Лоретти. Так вот, однажды бабушка привела его на ткацкую фабрику, и он там начал петь. Ткачи были в восторге, а потом какой-то хмырь сказал: смотрите-ка, это же девочка! И дальше, по-видимому, произошла безобразная сцена, о которой Андерсен говорит подозрительно сдержанно: эти добрые ткачи, мол, почему-то стали меня обижать, приставать ко мне… Мы хорошо подумали над тем, о чем великий сказочник решил умолчать, и сделали сцену, в которой эта толпа снимает с мальчика штаны… Честно говоря, сильная сцена получилась — и притом она взята строго из его автобиографии. Ну и так далее.

Намечено много интересного. Вот одна из самых трагических историй его жизни: его угораздило влюбиться в лучшую певицу XIX века, колоратурное сопрано Йенни Линд. У нее была невероятная всемирная слава, ее называли «шведский соловей», она была молода, красива, на 15 лет моложе Андерсена. И отказала ему. Потому что гастролирующая по всему миру оперная дива и нищий литератор-филантроп, который неистово верит в Бога, искусство и прочие романтические идеалы, да к тому же еще и сочиняет какие-то странные фантастические истории, — это, конечно, превосходный сюжет для новой сказки. Но не для жизни. Как известно, Андерсен вообще умер девственником…

А это обстоятельство имеет значение для вашей концепции его судьбы?

Понятно, что все сказки он писал на самом деле про себя. И в этих сказках брал реванш у жизни. Там ему все удавалось, там все было: слава, любовь женщин, богатство, покой, комфорт… У него ведь было очень трудное, полуголодное детство и очень трудный путь наверх. Он слишком долго был несчастным, его слишком долго совсем не принимали как писателя, и ему пришлось пережить очень много горестей и страданий, прежде чем стать знаменитым. К тому же его истинное призвание было скрыто даже от него самого. Андерсен был уверен, что он драматург, настоящий «взрослый» романист, а оказалось — сказочник. А ведь детская литература тогда еще вообще не почиталась за серьезное творчество. Поэтому сказки, которые вплетаются в ткань нашего фильма, продолжают и особым образом иллюстрируют его биографию. Автор сам играет всех принцев, и в сказочной жизни этих принцев все кончается хорошо.

История Андерсена — это ваш давний замысел?

Да, он возник у меня еще в 70-е годы. Я долго не мог его осуществить в нашей стране, потому что там, помимо всего прочего, присутствует еврейский материал. Один только погром в начале сценария чего стоит… А есть еще и знаменитая легенда о временах немецкой оккупации Дании — про то, как сам король надел желтую звезду в знак протеста, и все датчане последовали его примеру. Ведь во время войны они на самом деле вывезли многих евреев в нейтральную Швецию и таким образом спасли.

Эта история произошла, как вы понимаете, через 70 лет после смерти Андерсена. Но для нашего сценария она очень важна, и этого героического короля «играет» сам писатель. Это ведь и есть то самое абсолютное христианское добро, которое проповедуют миру сказки Андерсена — и которое впитала нация, воспитанная на этих сказках.

Вы долго искали своего Андерсена?

Это очень сложная история. У нас два Андерсена: в юном и в зрелом возрасте. Старшего играет Сергей Мигицко. А младшего долго не могли найти. Но когда появился Стас Рядинский, тут же выяснилось, что оба артиста невероятно похожи, словно отец и сын. У них даже ухмылка одинаковая… К тому же Стас оказался замечательным артистом.

Молодой актер не может по-настоящему точно сыграть человека, которому лет 50–60. Будет видно, что он весь скленный, ряженый, накрашенный. Человек с годами матереет, с ним происходят всякие физиологические изменения — это не сыграешь. Так что в одних сказках играет «молодой» Андерсен, а в других — «взрослый». Вдвоем они играют сказку «Тень».

Вообще мы не очень стремились к портретному сходству наших героев с их историческими прототипами. Разве что Иоганн Штраус очень похож.

Сейчас основную аудиторию кинотеатров составляют подростки, совсем мальчишки. Те, кто родились в семидесятые, шестидесятые и раньше, еще что-то понимают про Андерсена. Но этим-то, нынешним, интересно про Гарри Поттера, а совсем не про Андерсена. Разве нет?

Не знаю. Это не моя проблема. Ничего: может быть, подрастут и посмотрят. Я никогда не пытался гнаться за модой. Пусть она за мной гоняется. Есть замечательное выражение: «Мода — это кусок материи, который ползает по телу женщины: то выше, то ниже». Не вижу, чем бы я тут мог поспособствовать…

Если говорить серьезно, то положение просто отчаянное. Растет поколение, в котором слишком уж много невежд, прагматиков, циников. Замечательные, святые люди есть и будут всегда, в каждом поколении, — только в этом их как-то совсем уж мало. Может быть, они и будут нашей аудиторией? Но тогда мы попросту прогорим…

У вас дорогой фильм?

Увы, нет. Это совместная продукция с ФАККом, а хотелось бы — чтобы с Первым каналом, «Газпромом», «Лукойлом», Абрамовичем и Потаниным… Я ко многим ходил, меня все тепло встречали, радушно провожали, а денег как не было, так и нет. А ведь все эти чиновники, которые решают финансовые вопросы, они же на сказках Андерсена выросли.

И на ваших фильмах…

Вот я и думаю: какие же дерьмовые фильмы я ставил, если на них выросло такое поколение.

Сейчас у вас новый соавтор сценария — Ираклий Квирикадзе; новый оператор — Евгений Гуслинский; новый композитор — Алексей Рыбников… Не означает ли это, что мы получим «нового Рязанова»?

Возможно… Хотя мне кажется, что в новой картине будет многое из того, что мне самому дорого в моих прежних работах. Например, Квирикадзе «подключился», когда уже сложилась концепция фильма, когда многое было уже придумано. Но мне нужен был человек, который бы меня не дублировал, а дополнял. Человек с каким-то другим видением. Впрочем, работали мы очень дружно, у нас оказались очень похожие взгляды на искусство, и результатом я доволен.

Те фильмы, которые вы снимали, — они ведь тоже в какой-то мере сказки, только современные. Вы и сами определенно напоминаете сказочника. Можно ли считать этот фильм хоть в какой-то мере вашим автопортретом?

Нет, что вы! Я искренне восхищаюсь своим героем, но у меня к нему при том масса вопросов и критических замечаний. Персонаж должен получиться весьма и весьма противоречивый.

А вы разве не противоречивый?

Нет. Я очень хороший и абсолютно цельный. А вот Андерсен очень разный.

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить