Жертва качества, выигрыш темпа
В январе 2024 года писатель Борис Акунин (настоящее имя: Григорий Чхартишвили) признан иноагентом. По требованиям российского законодательства мы должны ставить читателя об этом в известность.
Легкое акунинское ретро оказалось для Джаника Файзиева неподъемным грузом. Вышло даже не кино, а клип из описанных в романе событий, мультик-стрелялка. Ни фантазии, ни глубины, ни дерзости, ни фактуры. Все хорошее в «Турецком гамбите» не ново, а все новое — к примеру, сама форма клипа для вальяжного исторического детектива — не хорошо.
Возможно, виноват в том автор сценария Борис Акунин, втиснувший все основные сюжетные линии своего романа в два с небольшим часа, каковых режиссеру Файзиеву едва хватило на пересказ запинающейся скороговоркой? Одно из самых узких мест «Гамбита» — взятый им шальной темп: причина суматохи, невнятицы и неразберихи в кадре. Все остальное кажется следствием: психоделически крикливые цвета, вопиюще студийный звук, реквизит с будто бы только что оборванными ценниками и психологизм, по своему уровню приблизительно сопоставимый с телесериальным.
Не сказать, что «Гамбит» обделен достоинствами вчистую, но список их короток: убедительно сатанинский эпизодический Александр Лыков, очаровательно взбалмошная Ольга Красько и общая политкорректность тона. Говорю о ней без иронии: в «Гамбите» нет того государственно-лизоблюдского душка, которым за версту шибает от «Статского советника».
Может, имеет смысл рекомендовать «Гамбит» как видеопособие по истории русско-турецкой войны 1877–1878 гг.? Увы, специалисты качают головами. Число грубейших исторических оплошностей, говорят, зашкаливает. Конечно, на то и костюмные драмы, чтобы историки нервничали. Однако же всему есть свой предел. Отчего Фандорин вооружен винчестером образца 1894 года? Каким образом фандоринский мул на ходу превращается в скакуна? Что курили казаки у костра, когда вспоминали город Мурманск, основанный (Романов-на-Муроме) спустя 39 лет после того разговора? По какому праву генерал Соболев ругательски ругает в присутствии подданных его императорское величество, зачем Лунц обращается к фельдфебелю со словами «господин унтер-офицер», а Варвара Сергеевна, которой неизвестный шутник пошил и поныне модную брючную пару, интересуется у жениха Пети: «Где здесь можно помыться?»
Вопросы, в сущности, риторические. Недоумение — вот главная и неотступная эмоция, которую вызывает «Турецкий гамбит», представитель племени «русских блокбастеров». Племя это младое, наукой малоизученное, но кое-какие представления о нем можно составить. Замечено, например, что питается «русский блокбастер» преимущественно дрожжами квасного патриотизма, не чужд ксенофобии, наспех задрапированной требованиями жанра (силы зла в фэнтезийном «Ночном Дозоре», террористы и беглый олигарх в боевике «Личный номер»). Вот исторический парадокс: когда в 1990-е Акунин успешно скрестил чисто европейский детектив с ностальгически имперским проектом, этот ретроградный ход выглядел очень смелым. Прошли годы; ельцинская риторика многополярности сменилась путинским пафосом «единой и неделимой», непредсказуемые рокировки — скучными и из года в год повторяемыми заклинаниями против невидимых, но обступающих врагов. И вот уже сам Акунин-Чхартишвили предстает чуть ли не оголтелой демшизой, а милейший служака Эраст Петрович Фандорин — злостным западником, чтобы не сказать — о, сегодня это страшное обвинение — либералом. На общем мышином фоне официальный русский блокбастер «Турецкий гамбит» примечателен уже тем, что турки и англичане в нем похожи на людей, а главный злодей Анвар-эфенди не ест, как ни странно, наших младенцев.
