Бергман и Тарковский
10 любимых фильмов Ингмара Бергмана
СЕАНС – 10
- «Свинцовое время» Маргарет фон Тротта
- «Дирижер» Анджея Вайды
- «Андрей Рублев» Андрея Тарковского
- «Вороний квартал» Бу Видерберга
- «Дорога» Федерико Феллини
- «Расемон» Акиры Куросавы
- «Бульвар Сансет» Билли Уайлдера
- «Набережная туманов» Марселя Карне
- «Страсти Жанны д’Арк» Карла-Теодора Дрейера
- «Цирк» Чарли Чаплина
- «Извозчик» Виктора Шестрема
В фильме Ингмара Бергмана «Шепоты и крики» есть эпизод, о котором я часто вспоминаю. Две сестры, ехавшие в отчий дом, где умирает их третья сестра, оставшись наедине, вдруг ощущают в себе прилив родственной близости, ту человеческую тягу друг к другу, которую не подозревали в себе еще за минуту до этого. И тут же возникает щемящее ощущение пробужденной человечности, которое тем более волнует, что в фильмах Бергмана такие мгновения мимолетны, скоротечны. Люди в его фильмах ищут и не могут найти контакта, и в «Шепотах и криках» сестры тоже так и не могут простить друг другу, не могут примириться даже перед лицом смерти одной из них. Но чем больше они истязают и ненавидят друг друга, тем острее, разительнее впечатление, которое производит сцена их душевного порыва. К тому же вместо реплик Бергман заставляет звучать виолончельную сюиту Баха, что сообщает особую глубину и емкость всему, что происходит на экране, придает покоряющую убедительность стремлению режиссера недвусмысленно выразить здесь то позитивное начало, которое обычно едва прослушивается в его суровых и горьких картинах. Благодаря Баху и отказу от реплик персонажей в сцене возник как бы некий вакуум, некое свободное пространство, где зритель ощутил возможность заполнить духовную пустоту, почувствовать дыхание идеала.
Андрей Тарковский
Интервью журналу «Искусство кино»
10 любимых фильмов Андрея Тарковского
- «Дневник сельского священника» Робера Брессона
- «Причастие» Ингмара Бергмана
- «Назарин» Луиса Бунюэля
- «Земляничная поляна» Ингмара Бергмана
- «Огни большого города» Чарли Чаплина
- «Угетсю-Моногатари» Кендзи Мидзогути
- «Семь самураев» Акиры Куросавы
- «Персона» Ингмара Бергмана
- «Мушетт» Робера Брессона
- «Женщина в песках» Хироси Тэсигахара
Фильм, если это не документ, — сон, греза. Поэтому Тарковский — самый великий из всех. Для него сновидения самоочевидны, он ничего не объясняет, да и что, кстати сказать, ему объяснять? Он — ясновидец, сумевший воплотить свои видения в наиболее трудоемком и в то же время наиболее податливом жанре искусства. Всю свою жизнь я стучался в дверь, ведущую в то пространство, где он движется с такой самоочевидной естественностью. Лишь раз или два мне удалось туда проскользнуть.
Ингмар Бергман
Латерна магика
Знакомство с первым фильмом Тарковского оставило впечатление чуда. Неожиданно я оказался на пороге комнаты, ключей от которой мне до тех пор не давали. Там, куда мне давно хотелось попасть, Тарковский чувствовал себя свободно и уверенно. Нашелся человек, сумевший выразить то, что мне всегда хотелось, но не удавалось, — это обнадеживало и вдохновляло. Тарковский — величайший мастер кино, создатель нового органичного киноязыка, в котором жизнь предстает как зеркало, как сон.
Ингмар Бергман
Из буклета к фильму «Жертвоприношение»
