Юрий Стоянов: «В России смех всегда сквозь слезы»
В онлайн-кинотеатре Start вышел второй сезон «Вампиров средней полосы» — народного хита о простой вампирской семье из Смоленска. Павел Пугачев поговорил о секретах успеха, невкусной крови и грустном смехе с Юрием Стояновым, главной звездой сериала.
«Вампиры средней полосы» — редкий сериал, первый сезон которого посмотрели, кажется, вообще все. В чем, как вам кажется, секрет его популярности?
Иногда все понятно с первого съемочного дня. Я столкнулся с таким отношением к работе и материалу, о каком я всегда мечтал. Но дело не только в отношении к работе. Еще во время съемок пилота мне стало ясно, что это «зайдет», что это попадет в зрителя. Тут есть несоединимые вещи, перевертыши, всё шиворот-навыворот. Например, разрушение привычных ожиданий того, что такое история про вампиров. Вампиры (те, которые хорошие) не пьют кровь, поддерживают договор с людьми, которые для них являются начальниками. Эти же вампиры оберегают людей, живут в одном с ними городе и проходят через все беды, что были в нашей стране — от Наполеона до фашистов. И это не американский хоррор, не американская комедия, а что-то свое, с душой. При этом, тут есть элементы и вышеперечисленных жанров, и детектива. В общем, есть над чем посмеяться и от чего всплакнуть. Получился народный сериал, с моей точки зрения. И название потрясающее!
Что было самым сложным в работе над ролью?
Вы будете смеяться, если я перечислю свои сложности. Сложность — это пить отвратительный сладкий кисель под названием «кровь». Сложность — носить очень дорогие, сделанные в лучшей стоматологической клинике, накладные зубы, подогнанные под тебя (и осознание того, что ко второму сезону надо ставить новые, поскольку за прошедшее время у меня появился вставной зуб). Сложность — это приклеенные ногти. Сложно не жрать! Вампиры же не едят человеческую еду, и когда они садятся за стол, у них нет жареной картошечки, лимонадика, водочки, наливочки, мясца, колбаски, оливье на Новый год. Один только мерзкий кисель! Вот это «сложно». А всё остальное — счастье огромное.
Нас особо не подвинешь — мы же вампиры
Вы по молодости всерьез увлекались фехтованием. Пригодились ли эти навыки хоть сейчас?
Да, я занимался спортивным фехтованием, и довольно успешно. Навыки только сейчас и пригодились. Впервые за всю мою карьеру. Здесь будет одна сцена, очень короткая, но довольно эффектная. Думаю, секунд пять из нее останется в финальном монтаже (смеется). Не прошло и сорока семи лет, как мне удалось пять секунд пофехтовать в кадре.
Ваш творческий путь доказывает правдивость расхожей фразы «В России надо жить долго».
В России надо жить долго, но не получается!
Как изменился ваш Святослав Вернидубович?
Ой, я вам не расскажу, а то будет спойлер! У него появилась одна очень важная задача, точнее идея, на которую он кладет невероятное количество сил и которая является его личной тайной, в которую он никого не посвящает. Что его толкнуло на эти действия, в чем причина его боли и тоски — вот об этом и второй сезон.
Абсолютное хулиганство и баловство. Тогда так еще можно было
Первый сезон ставил Антон Маслов, второй — Дмитрий Грибанов. Насколько изменилась работа на площадке со сменой режиссера?
Я бы сформулировал вопрос так: насколько мы изменили режиссера, который пришел на площадку со своими мыслями и идеями? Он же попал в семейку, где все уже понимают друг друга с полуслова. Дима — прекрасный кинооператор, по первой и основной своей профессии. Было очень интересно работать с режиссером, сохранившим свой операторский взгляд (хоть он и не был здесь оператором-постановщиком). Всегда же занятно, когда у человека есть свой киноязык, которому он следует. А так нас особо не подвинешь — мы же вампиры. Кстати, я с Димой работал один раз, в нулевые годы.
Над чем?
Вам, боюсь, это название ничего не скажет, но я очень люблю этот фильм — «Очень русский детектив». Он там был оператором-постановщиком. Для меня это кино несбывшихся надежд и несостоявшихся намерений, но в нем очень много талантливого заложено, очень. Оно просто вышло совсем не вовремя. И вот спустя столько лет мы вновь встретились с Димой — к моему ужасу, он нисколько не изменился внешне. Поэтому я его сразу спросил: кто из нас вампир?
Отойдем от вампиров. У меня есть вопрос, волнующий с детства: почему в «Городке» была такая душераздирающая песня в финале каждого выпуска?
Ответ во времени. Мы снимали тогда, когда по разным причинам (в том числе объективным) на наших глазах уходила страна, в которой мы выросли, выучились, влюблялись. Уходила тяжело, с болью, слезами, кровью. Это прощание было очень непростым для взрослых людей. Целое поколение потеряло себя, и так и не нашло. В такой стране, как Россия, смех всегда сквозь слезы. В этом, наверное, особенность нашего юмора.
Может, секрет успеха нашего «Городка» в том, что он появился, когда одна страна ушла, а другая не появилась. Мы смеемся, так, как не могли бы смеяться в той стране, но и оплакиваем ту страну, потому что молодость и все хорошее, что было с ней связано, ушло, а новое хорошее еще не пришло. Если бы этой песни не было, не было бы и «Городка». Не было бы этого щемящего финала и посыла, который можно было не объяснять словами, но который тогда чувствовали люди.
Мы валяли дурака, но валяли его профессионально
Сейчас тоже переломная эпоха, но по-другому. Думаю, здесь «Городок» был бы невозможен.
Мы закрыли «Городок» десять лет назад из-за смерти моего партнера Ильи Олейникова, а так бы еще долго снимали. В любом случае, сегодня это была бы какая-то другая программа. «Городок» — продукт своего времени, безусловно. Но что-то вдруг заставляет людей и сегодня, спустя столько лет, вдруг вырезать какие-то кусочки, превращать в мемы фрагменты, созвучные и сегодняшнему дню.
Я вот благодаря тексту своего друга и коллеги Глеба Колондо узнал про совершенно потрясающую серию скетчей «БэтМент» в «Городке». Как вы ее вообще придумали? И смотрели ли тогда фильмы про Бэтмена?
«Бэтменов» каких-то точно смотрели, да. Каламбур не на пустом месте появился. Если их Бэтмен может всё — летать, воцарять справедливость, бороться со злом, то наш Бэтмент — если прыгнет из окна, то еле кости свои потом соберет. Еще и говорит плохо, шепелявит. Абсолютное хулиганство и баловство. Тогда так еще можно было.
Сегодня такого «защитника закона» на экран бы не пустили.
Мы валяли дурака, но валяли его профессионально. Вот и всё
Читайте также
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Наур Гармелия: «Мы не могли жечь дома, как Тарковский»
-
«Нужен был нереальный реализм» — Тина Баркалая о «Сказках Гофмана»
-
Сесиль де Франс: «Сниматься — настоящий подарок судьбы»
-
«Я хотел понять свое поколение» — Иван Власов о фильме «Дивный мир»
-
«Одинокий Джокер на Голливудском бульваре» — Влад Козлов о фильме «Немая жизнь»