Влад is Love — «Дракула» Люка Бессона
В кинотеатрах снова вампиры — Дракула версии Люка Бессона. Знаменитый французский автор обещал оригинальное прочтение почтенной классики и даже командировал трансильванского аристократа в Париж. О нововведениях рассказывает Сергей Синяков.
«Хочу стонать с любимой рядом, ножи бросать с любимой рядом, стрелять в тюфяк с любимой рядом, а на работу не хочу»
— мог бы развить сибаритский гимн Хвоста румынский аристократ Влад Цепеш по прозвищу Дракула (Калеб Лэндри Джонс). Но работа-волк, разумеется, прибегает по его душу из трансильванских лесов, атакованных османами. Подданные прерывают прихотливые графские досуги-буги, отдирают его от жены Элизабет (Зои Блю), пакуют в холодные доспехи и волокут на войну. На мотивирующей аудиенции у епископа Влад, как ему представляется, достигает с Богом джентльменского соглашения. Бог будет хранить графиню Элизабет, а Влад делать ему приятно, в промышленных объемах вырезая иноверцев.
Свою часть пакта воин исполняет с лихвой, а вот Бог плошает. Получив на поле битвы по неведомому сверхскоростному мессенджеру весточку, что Элизабет сей момент подвергается нападению, Влад в цветаевской невероятной скачке, одним копытом в ранней осени, другим вдруг в снежной зиме, телепортируется к жене. Но поспевает лишь потетешкать ее труп. Не по своей воле расставшись с суженой, мужчина, как оно водится, разорвет и с прочим важным. Эстетично заколов епископа распятием, ссорится с Господом и получает от того в наказание вечную вампирскую жизнь. Теперь хоть до пролежней лежи с любимой рядом, что граф и практикует, порой месяцами пластаясь на могиле и иногда залезая под бочок к милым костям. Пока спустя четыреста лет на пороге замка не появляется обсудить закорючки про заграничную недвижимость стряпчий из Парижа Джонатан Харкер (Юэнс Абид).
Дракула принимает товарный моложавый вид и устремляется в Париж, в Париж!
Очень скоро, болтаясь на цепях вниз головой в графской пыточной, гость понимает, что зашел не в ту дверь. По ходу светского допроса с пристрастием он показывает хозяину медальон с портретом невесты. Сморщенное пятнисто-бледное лицо древнего вурдалака, давненько не освежавшегося кровью, покрывается, насколько это возможно, багрянцем. «Элизабет!» — жадно кряхтит он. «Да нет же, Мина», — сквозь кровь и слезы супится бедолага. Но тут уж, как в старинном анекдоте про забывчивого ловеласа: «Джульетта… Мина… — а, все равно хорошо». Перекусив кровью монашек из соседнего монастыря, Дракула принимает товарный моложавый вид и устремляется в Париж, в Париж!
Перенос места действия из канонического стокеровского Лондона в Париж — не самое революционное нововведение в «Дракуле» Люка Бессона, который анонсировал смелую трактовку хрестоматийного сюжета. Главная смелость здесь не творческая. Как именно граф куковал столетия в ожидании новой встречи с возлюбленной, толком не рассказано ни Стокером, ни авторами прошлых экранизаций. Почти «Однажды в Америке»:
«Как ты жил все эти годы?» — «Рано ложился в гроб»
Бессон, также выступивший на проекте сценаристом, заполняет гулкую лакуну смело, если не сказать нагло, швыряя в топку сюжета пухлые куски из «Парфюмера» — что из бестселлера Патрика Зюскинда, что из успешного фильма, снятого по книге Томом Тыквером.
Оказывается, Дракула, космополит по ситуации, заказал у басурманов-затейников авторские духи, эффект которых можно охарактеризовать фразой из известной пародии на золотой хит Александра Серова: «О, это чудо, все меня хочут». Чтобы, даром что времени вагон, не тыкаться по миру туда-сюда наобум в поисках новой реинкарнации Элизабет, граф, прибегая к рыболовной метафоре, не спиннингом удит язя, но глушит его динамитной шашкой. Брызнет парфюмом за ушком, и на него скопом лезут окрестные женщины — глядишь, всплывет брюшком кверху и та самая единственная. Метод не лишен приятности, но работает едва ли. Дракула, поистершись в свете, возвращается к будничным занятиям: выляется на погосте и разминает ноги в многократных попытках покончить с собой, спортивно и тупо бегая по одному и тому же маршруту. Спрыгнуть в ров из окна — вылезти изо рва — забежать в замок — спрыгнуть в ров из окна. Тут Бессон (в отличие от конкретно слямзенного «Парфюмера», вряд ли сознательно) цитирует «День сурка».
Веселят там, где публике, по идее, хорошо бы всплакнуть, и наоборот
Что до прочих нововведений, то профессора Ван Хельсинга заменил священник из некого церковного антивампирского спецназа. Святой отец иллюстрирует тезис, что человек делается атеистом не от того, что бездуховная мразота, а потому, что на какой-то житейской развилке ему не повезло с батюшкой (батюшки, вспомним судьбу епископа, тоже рискуют напороться не на того прихожанина). Славный пьющий пастырь (в фирменном велеречивом исполнении Кристофа Вальца) способен убедить в чем угодно кого угодно — и просфору съесть, и на осиновый кол самому залезть. Штатные должности ассистента Дракулы Рэнфилда и подруги Мины оптимизированы в образ вампирши Марии — распространенный в кино и быту типаж бедовой оторвы-товарки, призванный оттенять пересвеченный образ душнилы-героини. Матильда-Де Анджелис безупречна в предложенном амплуа, задвигает партнершу по фильму Зои Блю на третий план одним звонким щелчком клыков. Она по-куриному резва даже без головы.
Калеб Лэндри Джонс — Имя собственное
Голову в кадре, как у Воланда в варьете, рубят больше для смеху, да и клыки у бессоновского «Дракулы» отчетливо пластиково-карнавальные. Режиссер честно признается, что сам он хорроры как-то не очень, а историю про Дракулу выбрал случайно, прикидывая, какую импозантную личность мог бы примерить талантливый Калеб Лэндри Джонс, с которым они хорошо сработались на «Догмене» 2023 года. Кстати, из «Догмена» фильм вырос в не меньшей степени, чем из очевидного «Дракулы» Копполы, что в целом, что в деталях. Там, например, компанию, прислугу и личную армию герою-бобылю составляли собачки, а тут аналогичную функцию выполняют бодрые каменные горгульчики, готовые служить господину что по хозяйству, что в финальном смертном бою.
Иной раз фильм внезапно попадает не в цель, так в такт
Милости горгульчикам неожиданно добавляет их цифровая корявость, про которую никак не скажешь «Вот тот самый случай, когда на экране виден каждый из вложенных в проект 46 миллионов евро». Пышный, избыточный и нескладный «Дракула» вообще из той не по-хорошему душераздирающей категории фильмов, когда ядра авторских замыслов летят не по адресу. Веселят там, где публике, по идее, хорошо бы всплакнуть, и наоборот. Как история любви картина, которая в оригинале так и называется «Дракула. История любви», не работает совсем (сборы в мировом прокате закономерно скромны). Хотя эпизод, где Дракула растапливает амнезию реинкарнированной подруги, заведя в шкатулке, как в переносной колонке, музыку, под которую они оттопыривались 400 лет назад, — это, слава композитору Дэнни Эльфману, довольно мило. Но мало.
При всех неровностях картина не оставляет тягостного ощущения, будто в этой гостинице вас держат совсем уж за дурака. А иной раз фильм внезапно попадает не в цель, так в такт.
«Я убиваю во имя Бога» — «Мы живем и дышим во имя Бога, а убиваем от своего имени» — «Красиво сказано!». Не поспоришь.
Читайте также
-
Что-то не так с мамой — «Умри, моя любовь» Линн Рэмси
-
Хроники русской неоднозначности — «Хроники русской революции» Андрея Кончаловского
-
Памяти лошади — «Константинополь» Сергея Чекалова
-
Предел нежности — «Сентиментальная ценность» Йоакима Триера
-
Это не кровь, просто красное — «Франкенштейн» Гильермо дель Торо
-
Вот так убого живем мы у Бога — «Ветер» Сергея Члиянца