Киёси Куросава: «Фильм — это цельное существо»
Откуда пришла идея фильма?
У этого фильма есть литературная основа, так что идею придумал не я. Но я уже создавал фильмы про людей, которые пришли из потустороннего мира. Мне нравится, когда на экране появляется человек во плоти — и лишь потом мы узнаем, что он вообще-то призрак.
Когда я впервые прочитал это произведение, то подумал, что смогу снять нестрашный фильм о призраках. Да, если вы вдруг встречаетесь с человеком, который уже ушел в мир иной, то это страшно. Но если этот человек был вам близок — например, то был ваш возлюбленный, или ваша бабушка — то это может вызывать иные чувства.
Есть ли в этом фильме нечто, связанное сугубо с японскими традициями и непонятное стороннему зрителю?
Не думаю, что русскому зрителю эта история может быть непонятна. Рассказы о призраках — это не чисто японская история. Да, я японец и это кино про Японию, там могут быть отдельные моменты, которые трудно трактовать. Но этот фильм вполне следует жанру, он сделан по общей грамматике кино, которая должна быть понятна всем. Я думаю, что фильм — это цельное существо, и в основе своей он понятен любому зрителю.
В этом фильме вы не использовали особых эффектов, чтобы отделить призрака от человека. В сравнении с некоторыми вашими предыдущими фильмами, например «Пульсом» (Kairo), ощущается сдержанность, даже бережность по отношению к зрителю. Вы пришли к этому с возрастом, или этого требовал сюжет?
Когда я был молодым, мне казалось, что умирают только пожилые. А сейчас мои ровесники, друзья и знакомые умирают. Смерть стала ближе. С годами мы, конечно, становимся мудрее, и я думаю, что с момента фильма Kairo мне вообще больше стало понятно. Но дело не только в возрасте. В 2000-х годах были популярны фильмы ужасов, и я отвечал запросу аудитории. Сейчас ситуация изменилась. Но фанатом спецэффектов я никогда не был.
В фильме очень много героев, и трудно поделить их на персонажей первого и второго плана. Есть ли среди них те, кто наиболее близок вам и вызывает особую нежность?
Для меня самого это первый подобный опыт. Там все-таки есть два главных героя, которые много путешествуют и потому встречают разных персонажей, живущих в разных местах. Это довольно трудная задача для режиссера. В фильме я попытался оставить чувство недосказанности: герои не успевают исчерпать то место, в котором оказались, как мы вслед за ними уже перемещаемся дальше.
Сказать, что мне кто-то ближе, трудно. Наверное, это последний персонаж, довольно страшный, который пытается увести с собой жену в иной мир. Мне кажется, чем-то он похож на меня.
Вы когда-нибудь сталкивались с потусторонним?
Сам, к великому сожалению, с призраками не общался.
Какие фильмы на вас повлияли?
В детстве я часто ходил в кино. А что смотрел мальчик в 1960-е? Конечно, фильмы про Годзиллу. Мне нравилось это ощущение, когда близко к тебе происходит что-то страшное, но сам ты находишься в безопасности.
В России боятся говорить о смерти. Мы делали выставку с кукольным кладбищем, где были представлены маленькие могилки. И выяснилось, что люди боятся приходить к нам, потому что им кажется, что с ними самими, вероятно, что-то плохое случится, может, они умрут, если это увидят.
О, это хорошая идея для моей следующей картины.
Читайте также
-
Высшие формы — «Семечко» Марии Пискуновой
-
Высшие формы — «Мама и животные» Юлии Задарко
-
Высшие формы — «Исчезающий папа» Андрея Рубецкого
-
Высшие формы — «Искры в темноте» и «Что-то упускаю» Евгении Девятовой
-
Высшие формы — «Десять тысяч безобразных пятен» Дмитрия Геллера
-
Высшие формы — «Метро» Валентина Тютерева