Венеция-2017: «Человеческий поток» Ай Вэйвэя
Единственная удача фильма явно случилась без ведома автора, какие бы проникновенные речи ни произносились в парламентах, национальных ассамблеях и бундестагах, условный европеец смотрит на ближневосточных и африканских «братьев» ровно так же, как и Ай Вэйвэй на героев своей картины. Первые несколько минут эти экзотические животные вызывают в нас смесь любопытства и брезгливости, а потом скуку и даже раздражение. Вопрос лишь в том, должны ли мы наших эмоций стыдиться?
Видимо, нет. По крайней мере, Ай Вэйвэю не стыдно делать селфи с только что сошедшими на берег из утлых шлюпок напуганными людьми, а месяцем позже в шутку меняться паспортами с ними же, помещенными на годы в палаточный лагерь, где-то в Северной Греции. Невозможно отделаться от мысли — было бы смешно самому Ай Вэйвэю, приди к нему в камеру (художник находился в заключении в Китае за финансовые нарушения), допустим, Джефф Кунс, чтобы разыграть ту же пантомиму — бери мой американский ID и квартиру в Нью-Йорке, а я побуду как там тебя звать… пытается прочесть иероглифы.
«Человеческий поток». Реж. Ай Вэйвэй. 2017
«Человеческий поток» снимался в 23 странах, ни один локальный туземный конфликт не остался без внимания режиссера, тут и Сирия, и Бангладеш, и Мали. Любое бедствие ценно масштабом. Чем грандиознее драма, тем увлекательнее ее живописать, на экране постоянно мигают цифры, увеличивается количество нулей, будто сводки аукциона современного искусства — 100 000, 1 000 000, 10 000 000 — количество лиц погибших и перемещенных. Гипербола — главный прием в актуальном искусстве, взять хотя бы гигантомахию Дамиена Херста на противоположном берегу лагуны в Палаццо Грасси или творчество самого Ай Вэйвэя. Неважно качество материала, который идет в расход при создании инсталляций — семечки, стулья, муранское стекло, человеческие судьбы. Для яркой образности важно количество.
Издание Variety назвало «Человеческий поток» фильмом о беженцах для чайников, и понятно почему. С удивительной для корифея современного искусства наивностью, Ай Вэйвэй два с половиной часа экранного времени упражняется в назидательных банальностях. Все мыслимые тропы на месте: жителей Сектора Газа режиссер сравнивает с тигром в клетке, каждую главу предваряет по старой колониальной моде цитатами из поэтов-аборигенов, долго и настойчиво вглядывается в глаза интервьюируемых, обращается за справкой к представителям ООН, скользит взглядом по зеркальной глади моря, накануне поглотившего еще одну партию boat people. А где же фирменное единство мысли формы или пластическое новаторство? Отринуто за ненадобностью — вечным сюжетам про Бытие и Исход требуется классический инструментарий, которым как и многие авангардисты, Ай Вэйвэй не владеет. Так выглядит живопись Малевича или Мондриана, в доабстрактный и досупрематический период — беспомощно.
«Человеческий поток». Реж. Ай Вэйвэй. 2017
Истинный адресат Ай Вэйвэя не чайники и не равнодушная общественность, а привычная автору аудитория коллекционеров. Ради них он и старается, снимая великое переселение народов, это прекрасное в своей хаотичности броуновское движение в манере дюссельдорфской школы. Любой кадр составит конкуренцию Андреасу Гурски и прекрасно будет смотреться в буржуазном лофте. Цветовое пятно драматизмом содержания разбавит асептический уют.
Задача «Человеческого потока» — привлечь внимание, но к кому? Отдать дань, но, опять же, кому? Думаю, и Альберто Барбера, поставивший «Человеческий поток» в конкурс, и Ай Вэйвэй в глубине души знают — в центре внимания тут не герои, а автор, на кону престиж фестиваля, а не будущее мигрантов. Такие они — беженцы здорового человека, персонажи международного арт-хауса, жертвы интеллектуального зуда творческих элит, самой эгоистичной прослойки социума. В отличие от Бернара-Анри Леви несколько лет назад пригласившего ливийских повстанцев в Канны на красную дорожку, Ай Вэйвэю хотя бы хватило вкуса оставить своих героев where they belong и улыбаться во вспышках телекамер одному.
Читайте также
-
Зачем смотреть на ножку — «Анора» Шона Бейкера
-
Отборные дети, усталые взрослые — «Каникулы» Анны Кузнецовой
-
Джульетта и жизнь — «Можно я не буду умирать?» Елены Ласкари
-
Оберманекен будущего — «Господин оформитель» Олега Тепцова
-
Дом с нормальными явлениями — «Невидимый мой» Антона Бильжо
-
Отменяя смерть — «Король Лир» Сергея Потапова