Без рук без ног, а сам пляшет — «Уродцы» и Тод Браунинг
12 и 20 февраля в рамках конференции «Музей ощущений. После инклюзии: утопии и новые сценарии» в «Гараже» покажут «Кодекс фриков» — киноэссе Саломе Часнофф, в котором она обращается к истории репрезентации инвалидности в голливудском кинематографе, взяв за отправную точку «Уродцев» Тода Браунинга. Мы попросили Глеба Колондо написать о классике хоррора.
В «Кодексе фриков» (2020) люди с инвалидностью делятся впечатлениями о фильмах, которые переносят на экран медицинские диагнозы. Лейтмотив примерно такой: «Ребята, вы заколебали снимать про нас вдохновляющие драмы, где инвалид сначала чего-то не мог, а потом смог, и все осветилось, как в „Военном ныряльщике“ с Кьюбой Гудингом-младшим. Мы ведь не для того живем, чтобы денно и нощно вас вдохновлять».
Уж лучше что-то вроде «Все без ума от Мэри» (1998) с шутками на грани. Хотя бы смешно. «Я не считаю это расчеловечиванием, — говорит о работе братьев Фарелли передвигающийся с на инвалидном кресле писатель Майк Эрвин, — буффонада, может, и показывает нас нелепыми и неловкими, но я, и правда, часто бываю нелеп и неловок. Я часто делаю что-то слишком сложным, комичным образом, и мне самому забавно».
«Если бы я снимала кино, оно было бы о двух влюбленных с инвалидностью, и там обязательно была бы запредельно сексуальная сцена, — мечтает писательница и перформерка Текки Ломники. — Мне нравятся убийства в кино. Пусть это будет детектив». Под такое описание «Уродцы» (1932) подходят почти идеально: любовь здесь, правда, без секса (все-таки 1930-е), но есть убийство, причем не одно, и детективная линия. Героям «Кодекса» «Уродцы» очень даже нравятся.
Мертвый клоун и Человек с тысячей лиц
Чарльз Альберт Браунинг-младший родился в 1880 году. В школу ходить он не любил, тусовался с цыганами и бродячими артистами. Часто устраивал представления, умудряясь еще совсем пацаненком делать на них деньги. А в шестнадцать переименовался в Тода и, сбежав из дома, отправился колесить по Америке с бродячим цирком. Коронный номер циркача-Браунинга назывался «Живой труп»: на глазах публики «скончавшегося» парня зарывали в землю, приглашая зрителей через день-два посетить эксгумацию. Во время эксгумации «труп» воскресал при помощи «нового лекарства». Между «смертью» и «воскрешением» можно было провести от 24 до 48 часов в горизонтальном положении, подумать о чем-нибудь в тишине. Например, о том, что важнейших из искусств все-таки два: не только цирк, но еще и кино.
Фильмография Чейни напоминает медицинскую энциклопедию, справочник патологий и увечий.
Гриффит и короткий метр
В 1913-м (по другим данным — в 1909-м) Браунинг познакомился с Дэвидом Уорком Гриффитом и начал сниматься у него и других режиссеров студии Biograph. Роли были не ахти, но изображать клоуна в комедийных коротышах по понятным причинам было нетрудно, да и платили больше.
В 1915 году кинокарьера едва не оборвалась: пьяный Браунинг разбился на машине. В этой аварии погиб другой гриффитовский актер — Элмер Бут. Повезло только в одном: отношение закона и общественности к нетрезвым автолюбителям было значительно мягче, чем теперь, и после больницы Браунинг вернулся к работе. В гриффитовской «Нетерпимости», которая вышла в 1916 году, ему досталась роль шофера — то ли случайность, то ли мрачная шутка классика. А уже в 1917-м, благодаря личной протекции Гриффита, Браунинг поставит свой первый полный метр. И через год впервые снимет кино с участием Лона Чейни-старшего.
Не слишком ли гротескно? Нет
Ретроспективно может показаться, что расцвет Браунинга пришелся на 1930-е, начало эпохи звука, когда вышли его «Дракула» (1931) с Белой Лугоши и, конечно, «Уродцы». Но вторая половина 1920-х для него, пожалуй, важнее — именно на эти годы пришлось сотрудничество с Лоном Чейни — артистом, за способность к удивительным перевоплощениям прозванным «человеком с тысячью лиц». Про него в те годы ходил анекдот: «Если встретите в окрестностях Голливуда страшное насекомое, не давите его: возможно, это Лон Чейни репетирует новую роль».
Фильмография Чейни напоминает медицинскую энциклопедию, справочник патологий и увечий. И что характерно, почти всегда его герои — за вычетом будто гниющего заживо Квазимодо из «Горбуна из Нотр-Дама» (1923) и похожего на череп Эрика из «Призрака оперы» (1925), — действуют в цирковых декорациях.
Аттракцион и кастрация
Рассказывая о партнерстве Чейни и Браунинга в своей книге, изданной на русском под названием «Книга ужаса. История хоррора в кино», исследователь хорроров Дэвид Дж. Скалл цитирует режиссера: «Когда мы собирались обсуждать наш новый фильм, Чейни заходил ко мне в офис и спрашивал: «Итак, что будет на этот раз?», а я отвечал: «На этот раз ты станешь безногим, или безруким, или без носа. И поначалу меня мало заботило, как это связано с историей в фильме».
Браунинг во время творческого акта выставлял Чейни на публику
Шапито-шоу Тода Браунинга — родом из балаганчика с фриками, но истории выходили примечательные. Взять того же «Неизвестного» (1927), градус драматизма в фабуле которого настолько высок, что фильм начинает казаться трагикомедией. Безрукий Алонсо — мастер на все ноги. Он работает в цирке метателем ножей, а еще ухаживает за коллегой по манежу Нанон (Джоан Кроуфорд), в которую как раз и мечет кинжалы пальцами ног в ходе представлений. У Нанон необычная фобия — она боится мужских рук. Немудрено, что именно Алонсо становится мужчиной ее мечты. И только карлик, друг Алонсо, знает, что на самом деле у метателя есть руки, но он прячет их, потому что иначе его сразу арестуют за давние черные дела из-за особой приметы — на одной из кистей у Алонсо шесть пальцев. Опасаясь, что девушка однажды обнаружит затянутые в корсет под рубашкой конечности, Алонсо идет к знакомому хирургу и просит ампутировать ему руки. Ведь он давно умеет жить без них — ногами может есть, пить, курить, смахивать слезу платком и даже играть на гитаре.
Скалл видит в этом сюжете нечто большее, чем захватывающую мелодраму абсурда. А именно «фрейдистскую символику кастрации», которая «встречается почти во всех фильмах Браунинга, получая наиболее яркое воплощение в образах изуродованных человеческих существ». Не слишком ли гротескно? Нет, если вспомнить снятый Браунингом в том же 1927 году фильм «Шоу», в котором нет Чейни, но есть персонаж по прозвищу Cock. Его играет Джон Гилберт, высокий красавец-мужчина с тонкими усиками, который влюбляет в себя всех женщин без исключения, в том числе подругу владельца уличного театра, в котором Кок — один из ведущих артистов. Ревнивый персонаж Лайонела Бэрримора решает наказать подчиненного — отрубить голову, считай, кастрировать. Кстати, сцена кастрации (но уже буквальной) брутального героя, на которого западают почти все дамы, должна была быть и в «Уродцах», но по неизвестным причинам ее оттуда убрали.
Сегодня «Уродцы» кажутся не хоррором, а инклюзивной лавстори
«Причины повышенного внимания Браунинга к экранным образам кастрации можно было бы объяснить травмами, которые он получил в автокатастрофе 1915 года. Тем не менее, в документах, свидетельствующих о полученных увечьях, слишком мало деталей, чтобы утверждать, имел ли Браунинг травму тазовой части тела», — пишет Скалл. Неизвестно и то, читал ли режиссер эссе Зигмунда Фрейда «Жуткое», в котором говорится о связи комплекса кастрации с искусством ужасов. В частности с деформированными героями.
Можно продолжить рассуждения Скалла, допустив, что Чейни был для режиссера чем-то вроде перманентного фаллического символа. Словно некоторые приматы, демонстрирующие половые органы в брачный период, Браунинг во время творческого акта выставлял Чейни на публику во всей «кастрированной» красе, ожидая всеобщего одобрения. И почти всегда это одобрение получал.
В 1930 году Чейни скончался от рака легких. И кого теперь прикажете снимать в «Дракуле»? Браунинг пытался заменить ампутированного самой жизнью любимца «протезом» — венгерским эмигрантом Белой Лугоши из популярной бродвейской постановки по роману Брэма Стокера. Тот уже успел сняться у него в «Тринадцатом стуле» (1929).
Быстро понимаешь, кто в «Уродцах» по-настоящему уродлив.
Именно с «Дракулы» берет отсчет и эпохальный цикл фильмов ужасов студии Universal, и почти весь западный хоррор в его современном варианте (структура мелодрамы, концентрация зла в одном конкретном существе, которое надо победить и т. д.), но для Браунинга это была, скорее, коммерческая, нежели художественная победа. Они так и не достигли консенсуса с прославленным, недавно эмигрировавшим из Германии оператором-экспрессионистом Карлом Фройндом в том, как надо снимать ужасы на стыке «немой» и «звуковой» эпох. Вышло что-то среднее — звуковая картина с протяжной, будто повисшей в ожидании тапера, тишиной, которая, чем старше становился «Дракула», тем скорее вгоняла зрителей не в ужас, а в сон. В 1998 году Филип Гласс не выдержал и сочинил для фильма саундтрек — лучше поздно, чем никогда.
Инклюзивная мелодрама, или Хэппи-энд с поножовщиной
После «Дракулы» Браунинг решил вернуться во времена беззаботной юности, в потерянный балаганный рай. Несмотря на появления шапито во многих его картинах, нигде у него цирковой дух не силен так, как в «Уродцах». Возможно, из-за того, что раньше он не снимал настоящих циркачей в таком количестве. А тут целая бригада — карлики, микроцефалы, бородатая женщина, гермафродит, «человек-гусеница» (без рук и ног), сиамские близнецы… Все — респектабельные артисты фрик-шоу, многие не первый (и не последний) раз в кино. Почти о каждом есть отдельная подробная статья в википедии (даже русскоязычной).
В отличие от «Дракулы», «Уродцы» состарились куда эффектнее. Да, когда фильм только вышел, зрители были шокированы: историки упоминают выкидыши во время сеансов и прочие страсти. Его моментально запретили, да так основательно, что в 1960-е исследователям пришлось открывать кино заново. Но в наши дни, когда порог восприятия безобразного стал выше, мы можем увидеть «Уродцев» такими, какими их видел циркач Браунинг — своенравными оригиналами с богатым внутренним миром и насыщенной личной жизнью.
Да, это «запретное наслаждение». Но ключевое слово — наслаждение.
Сегодня «Уродцы» кажутся не хоррором, а инклюзивной лавстори со множеством разнообразных сюжетных линий. В счастливой семье у бородатой женщины Ольги Родерик рождается дочка (и тут же шуточка в духе братьев Фарелли: «Когда девочка вырастет, у нее тоже будет борода!»). Сиамские близняшки Дейзи и Виолетта друг за другом выскакивают замуж. Женщина без рук Фрэнсис О`Коннор, выступающая в том же амплуа, что и Чейни в «Неизвестном», не знает, что делать с многочисленными ухажерами. Карлики Фрида и Ганс застряли в любовном треугольнике, состоящем из них и длинноногой блондинки-разлучницы Клеопатры (эту роль сыграла эмигрантка из России, мхатовка Ольга Бакланова). И так далее, и так далее.
Герои, которым не везет в отношениях, — по большей части физически полноценные люди. В их стане бесконечный абьюз, секс ради денег и прочие патологии. Быстро понимаешь, кто в «Уродцах» по-настоящему уродлив.
Жестокая развязка способна удивить и сегодня: интеллигентные фрики, одурев от того, насколько гадкими могут быть по отношению к ним и друг к другу «здоровые» собратья, объединяются с целью навалять «нормальным» так, что мало не покажется. Одобрить не можем, но насладиться торжеством «слабого» над «сильным» — вполне себе. Уродцам по ходу фильма мы сопереживаем, с ними же себя идентифицируем. И когда под жуткую мелодию карлик в кепочке достает складной нож, мы понимаем: сейчас будет расплата, в том числе, и за те унижения, которые мы по жизни терпим от тех, кто красивее, сильнее и злее. Да, это «запретное наслаждение». Но ключевое слово — наслаждение.
Даже возвращение на экраны «Уродцев» в 1961-м его не впечатлит.
Распространено мнение, будто после скандальных «Уродцев» карьера Браунинга подошла к концу, но оно далеко от реальности. После своего шедевра он поставил еще несколько фильмов, в том числе «Знак вампира» (1935) с Лугоши — авторемейк «Лондона после полуночи» (1927) — и экстравагантный триллер по мотивам романа «Гори, ведьма, гори!» Абрахама Меррита под названием «Дьявольская кукла» (1936), с продвинутыми для своего времени спецэффектами и заметным влиянием «Невесты Франкенштейна» (1935) Джеймса Уэйла и собственной «Несвятой троицы» (1925).
Во второй половине 1930-х он будет обивать студийные пороги в поисках средств для экранизации скандального романа «Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?» Хораса МакКоя. Увы, не найдет. В 1969 году его экранизирует Сидни Поллак. Неизвестно, сыграла ли роль репутация человека «неблагонадежного», а может, проблемы со здоровьем. В начале 1940-х Браунинг уйдет из кино. С тех пор и до самой смерти в 1962-ом он будет жить затворником, не давая интервью. Даже возвращение на экраны «Уродцев» в 1961-м его не впечатлит. Почему так сложилось? Загадка.
К слову о загадках: правильный ответ на ту, что вынесена в заголовок — не «персонаж фильма Тода Браунинга», а «карандаш». Карандаш вещь хорошая — им можно нарисовать всё, что хочется — страшный цирк или обаятельного микроцефала Шлитци Сёртиса. А можно и не рисовать — просто наточить поострее, чтобы кого-нибудь ткнуть. Мало не покажется.
