Татьяна Самойлова на «Чапаеве»
Татьяна Самойлова
«Самойлова Татьяна Евгеньевна родилась 4 мая 1934 года. Ее судьба — одна из самых “звездных”, самых блестящих и одна из самых несостоявшихся в советском кино. В длинном мартирологе недореализованных актрис ее имя может быть поставлено на одно из первых мест. И все же, если что и сохранит свою неувядаемость в его истории, то это будет лицо Тани Самойловой. Оно воплотило в себе не только новый для своего времени тип красоты, отразившийся на мировом экране во множестве копий, но и эпоху, судьбу, народ, как ни высокопарно это может показаться», — пишет об актрисе Майя Туровская.
«Мало кто осознал, но многие почувствовали, что от предложенного выбора — принять или отвергнуть Веронику — зависит не более и не менее, как твое миропонимание, я что этот выбор имеет прямое касательство к будущему страны», — Ирина Шилова о образе Самойловой в фильмах «Летят журавли» и «Неотправленное письмо».
Кадр из фильма Михаила Калатозова «Неотправленное письмо» (1959)
В большом интервью 1992 года актриса размышляет, как сложилась бы жизнь Вероники из «Летят журавли», вспоминает, как могла бы сыграть Анну Каренину за десять лет до экранизации Зархи, рассказывает о съемках у Калатозова и Урусевского и еще много всего:
«Когда готовился фильм “Девять дней одного года”, Михаил Ильич Ромм пригласил меня на пробы. Я играла ту сцену, в которой Гусев приходит, а Леля сидит за столиком и говорит: “Здравствуй, Гусев!”. Это после того, как он вышел из лаборатории. А Ромм вдруг говорит: “Так улыбался может только Анна Каренина, и я хочу тебя снимать в ее роли! А эту роль будет играть какая-нибудь молоденькая актриса”».
Лев Аннинский в своей книге «Зеркало экрана» чтобы понять успех «Журавлей» внимательно рассматривает лицо Татьяны Самойловой:
«Вообще не известно, как она стала бы артисткой: ее не брали за “специфическую внешность”; она вечно шла по разряду “неопределенных”: слишком тяжела для комедии и слишком легка для драмы; “асимметричное и странноватое” лицо Самойловой не подходило ни под классический тип красоты, ни под милый типаж субретки, нужна была совершенно новая и неповторимая сюжетная ситуация, чтобы выплеснулась скрытая в этом характере духовная сила».
«Летят журавли», 1957
А потом пытается понять, как смотреть фильм «Неотправленное письмо», разочаровавший тех, кто ждал продолжение «Журавлей»:
«Ни одной картины не ждали с таким нетерпением, как этой. Ожидание сенсации царило на всех уровнях зрительской аудитории. Ожидание увидеть еще раз Татьяну Самойлову, ставшую после “Журавлей” не просто кинозвездой, а чем-то вроде символа новой душевности. Ожидание того, как снимет ленту Урусевский, — среди искушенных профессионалов он был отныне бесспорнейшим фаворитом. Иностранные фирмы заключали договоры о покупке новой ленты Калатозова, еще не видя ее. Журналисты вели непрерывные репортажи о работе над фильмом».
«Неотправленное письмо», 1959
Больше о фильме «Летят журавли» читайте на странице фильма.
В 1967 году выходит «Анна Каренина» Александра Зархи с Татьяной Самойловой в главной роли.
Режиссер размышляет, отчего экранизации вызывают у зрителя разочарование и вспоминает о работе с Самойловой:
«По моему разумению, она не относится ни к тем, кто легко и виртуозно перевоплощается, ни к тем, кто играет только себя. Но благодаря какой-то своей особой психической структуре всем ее персонажам свойственна душевная наполненность, свойствен интеллект и во всем — скрытая, одухотворенная страстность».
Рецензия Якова Варшавского на «Анну Каренину»:
«Ощущением силы, а не поражения пронизан финал, и режиссер вместе с оператором не случайно отказались здесь от сумеречного освещения, подсказываемого книгой. Они выбрали дневной свет, и мы в последний раз видим лицо Анны, выражающее почти спокойную решимость. Роман никого не сделал пессимистом, и фильм оставляет светлое чувство».
«Анна Каренина», 1967
На следующий год после выхода фильма Зархи Татьяна Самойлова делится, с кем бы из режиссеров хотела поработать, размышляет о современном кинематографе и анализирует работу в экранизации Толстого:
«Все пришлось играть словно в авторском преломлении. А та Анна, которая мне близка, должна была где-то даже полемизировать с Толстым, с его философией. В одних и тех же обстоятельствах — совершенно другой характер. Правда, здесь уже можно спорить до бесконечности — “Анна Каренина” это или нечто другое».
Текст Вероники Хлебниковой к 75-летию актрисы о смене эпох:
«Сильные чувства, нервная экспрессия, экзальтация чувств, ломкость жеста, серебряная стать — все это не вязалось с тщедушной умеренностью 70-х. Романтика уступала место жанру, в котором у женщины — функция подчиненная, а у актрисы — место второстепенное. Героини Самойловой, женщины крупной и резкой лепки, были для этого времени слишком значительны и скулыпурны».
