Итальянский Дикий Запад — Квентин Тарантино о Серджо Корбуччи
В сентябре в российский прокат (петербуржцы смогут увидеть его, в частности, на «Ленфильме») выйдет культовый спагетти-вестерн Серджо Корбуччи «Джанго», без которого не было бы как минимум «Джанго освобожденного». Публикуем любовное послание Квентина Тарантино своему кумиру, написанное в 2012 году для New York Times и переведенное Русланом Ахметовым. Посмотреть кино в оригинале
Всякий режиссер вестернов, обладавший авторским голосом, создавал на экране свою версию Дикого Запада. Энтони Манн сделал его подходящим для героев Джеймса Стюарта и Гэри Купера. Свой Дикий Запад был у Серджо Леоне, как и у Сэма Пекинпы. Был он и у Серджо Корбуччи, причем самый жестокий, сюрреалистический и безжалостный из всех. Его герои бороздят просторы Дикого Запада, где правят бал свирепость и садизм.
Персонажей фильмов Корбуччи с трудом можно назвать «героями». В других вестернах они легко бы сошли за злодеев. Со временем Корбуччи все дальше и дальше отодвигал типаж «героя» на задний план. В «Жестоких» сочувствовать решительно некому. В фильме есть злодеи и их жертвы, вот и весь расклад. В «Великом молчании» Клаус Кински играет подлого охотника за головами. Я не фанат Кински, но в этой картине он просто великолепен. Это его лучшая роль в жанровом кино. Герой в исполнении Жан-Луи Трентиньяна играет немого. Лишая своего героя голоса, Корбуччи буквально сводит его к нулю.
В «Джанго» злодеи являют собой подобие Ку-клукс-клана, увиденного через призму сюрреализма
У «Великого молчания» одна из самых нигилистических концовок в истории вестерна. Герой Трентиньяна выходит навстречу злодеям и погибает. Плохие парни побеждают, убивают всех и уезжают в закат1. Так заканчивается фильм. Концовка шокирует до сих пор. После такого «День преступника» Андре Де Тота, известный своей мрачностью и суровостью, смотрится как мюзикл. Действие «Великого молчания» разворачивается на заснеженных просторах. Зимние сцены понравились мне настолько, что я отдал им дань в середине фильма «Джанго освобожденный».
1 Под давлением продюсеров Корбуччи снял альтернативный финал. В нем Молчуна, словно бог из машины, спасает шериф, благополучно переживший купание в ледяной воде. А вражескую пулю останавливает бронированная перчатка — примеч. перев.
Корбуччи регулярно поднимал тему расизма в своих фильмах. В «Джанго» злодеи являют собой подобие Ку-клукс-клана, увиденного через призму сюрреализма. Они не просто убивают мексиканцев, но и принадлежат к тайной организации, признаком отличия которой являются красные колпаки. Всё это является манифестацией их расизма по отношению к мексиканцам в городе. В фильме «Навахо Джо» охотники за скальпами, убивающие индейцев ради прибыли, жестокостью не уступают «Семье» Чарльза Мэнсона. Это один из величайших фильмов о мести всех времен и народов. Герой Берта Рейнолдса обрушивается на врагов словно торнадо. Смотреть на то, как он орудует ножом и сокрушает противников, пробираясь по скалам и грязи — сплошное удовольствие. Говорят, Берт чуть не сломал шею во время съемок фильма, охотно в это верю. Вплоть до выхода на экраны «Дикой банды» «Навахо Джо» считался самым жестоким фильмом, вышедшим под лейблом голливудской студии.
Лучший эквивалент свирепым киноландшафтам Корбуччи я нашел на предвоенном юге США
1993 — Квентин Тарантино признается в любви к итальянским хоррорам
Когда я писал эссе о том, как работают архетипы в картинах Корбуччи, я задался вопросом: думал ли он сам об этом, снимая свои фильмы? Но зато я понимаю, к чему в итоге пришел. Сними я вестерн, я смог бы воплотить их на практике. Когда я приступил к написанию сценария, то подумал: «Что же способно довести моих героев до ручки?» Лучший эквивалент свирепым киноландшафтам Корбуччи я нашел на предвоенном юге США. Рабство в своей сути и воплощении было столь же жестоким, как и насилие, показанное мной ранее, но при этом отличалось абсурдностью и причудливостью. Поверить в то, что это происходило в реальности трудно, и в этом заключается подлинная суть сюрреализма.
27 сентября, 2012
NY Times. Quentin Tarantino Tackles Old Dixie by Way of the Old West (by Way of Italy)
Перевод: Руслан Ахметов
Читайте также
-
«Мамзель, я — Жорж!» — Историк кино Борис Лихачев и его пьеса «Гапон»
-
Сто лет «Аэлите» — О первой советской кинофантастике
-
Опять окно — Об одной экранной метафоре
-
Территория свободы — Польша советского человека
-
Ничего лишнего — Роджер Эберт о «Самурае» Мельвиля
-
«Иди домой, мальчик!» — «Приключения Электроника» Константина Бромберга