Стихи про него
Петр Вайль
В июле прошлого года я провел три дня в пражской квартире Петра Вайля с ним и его женой Эллой. Петр всегда был прекрасен, но тогда мне показалось, что он находится в особенно превосходной интеллектуальной и физической форме. Он был вдохновлен работой над книгой об итальянском искусстве (в некотором роде аналог «Образов Италии» Муратова, и в то же время продолжение сквозного сюжета «Гения места»), показывал написанные главы, идеи оформительского дизайна. Рассказывал о работах питерского искусствоведа, специалиста по Возрождению, которого узнал заочно и пригласил приехать в гости. Мы обсуждали, где будем через год в компании друзей встречать 60-летие Вайля — в Москве, Праге, Берлине, Париже, Риме…
Через месяц, как раз когда в его гостеприимный дом приехал питерский искусствовед, с Вайлем случился сердечный приступ. Из книги «Стихи про меня»: «Все близкие и дорогие мне люди так именно и помирали: отец, мать, Юрка Подниекс, Довлатов, Бродский. Не лучше же я их. Менее близкие и под машины попадали, и от рака умирали, но эти — непременно от инфаркта. Так что возникало ощущение чего-то вроде наследственности». Он впал в кому, пролежал больше года, не приходя в сознание. Теперь его настигла вторая смерть. Все это время существование Петра было эфемерно: его не было среди живых, но не было и среди мертвых. Его друзья, коллеги пытались написать о нем (я в том числе: этот текст должен был появиться в сентябре, к 60-летию), но никто не мог найти верный тон. Поздравление невольно превращалось в некролог, а сделанное Вайлем в литературе и публицистике как будто рассеивалось, теряя статус злободневности и не обретая завершенности, которую дарит уход человека из жизни.
Мне кажется, Петр лучше других чувствовал, что жизнь скоротечна. И именно поэтому так ценил все, что она способна дать — от интеллектуальных до кулинарных удовольствий. И в том числе — человеческие отношения: он был одним из самых верных друзей, до щепетильности порядочным в отношениях с людьми. Нет, кажется, такой сферы жизни, которая была бы ему неинтересна. Раз он в полемическом азарте написал, что тот, кто не любит футбол, не может быть честным человеком или что-то в этом роде. Я спросил: ну что ж ты пишешь, вот я почти равнодушен к футболу, так как это понимать? Он ухмыльнулся: бывают исключения, но вообще подозрительно.
Кино было еще одной сферой, которая его возбуждала чрезвычайно. Он обожал Феллини и Германа, уважал основных классиков, интересовался даже теми маргинальными кинематографистами, которые не были ему близки, если о них говорили. Относился к кино без снобизма, ценил массовую природу его посланий: именно так он прочел «Титаник», но находящаяся на противоположном полюсе «Окраина» Петра Луцика оказалась для него не менее значима. Мы потеряли в лице Пети Вайля друга, коллегу, человека ренессансного мироощущения, уроженца Балтии со средиземноморской душой, поэта радостей жизни, одного из самых ярких людей нашей культурной среды.
Читайте также
-
Энергия несогласия — «Евгений Телегин» Виктора Тихомирова
-
«Адрес — время, а не место» — Новая жизнь Канского видеофестиваля
-
Как сберечь — нет ли средства, нет ли, нет ли, есть ли...
-
Обладать и мимикрировать — «Рипли» Стивена Зеллиана
-
Музыка, рождающая кино — Рюсукэ Хамагути и Эико Исибаси о фильме «Зло не существует»
-
Мы идем в тишине — «Падение империи» Алекса Гарленда