Дарья Жук: «Ты всегда немного в тени первого сезона»
30 января на видеосервисе «START» выходит второй сезон сериала «Содержанки». Влада Лодеск поговорила с режиссером Дарьей Жук о первом большом проекте после «Хрусталя», работе на съемочной площадке, операторе и отличиях второго сезона от первого.
— Почему своим вторым проектом после «Хрусталя» ты выбрала сериал?
— Мы все привыкли думать, что есть режиссеры, которые делают авторское кино, и они возведены в другой ранг. Но мы забываем, что миры коммерческого и авторского кино гораздо больше пересекаются: Йоргос Лантимос был рекламным режиссером, у Роя Андерссона тоже была целая рекламная карьера.
«Содержанки»: Шик, блеск, пустота
Я посмотрела первый сезон «Содержанок», мне понравилось и захотелось предложить свою интерпретацию этого мира. Провести такой эксперимент: а что будет, если этот мир богатства и роскоши проинтерпретировать по-другому? Работа над «Хрусталем» заняла у меня три года, из них на съемочной площадке я провела всего 22 дня. И я очень истосковалась по самому съемочному процессу.
мы пытались из этого совершенного глянцевого мира вытащить какую-то шероховатость, в которой и кроется вообще вся суть
— То есть «Содержанки» стали возможностью вернуться в режиссерское кресло?
— Да, именно в режиссерское. Ты не мучаешься вопросом, достаточно ли хорош материал. Ты тоже переживаешь за сценарий, но меньше. Не ты родил этого ребенка — ты просто взял его на воспитание на некоторое время. И в этом есть свои плюсы.
— Это твои первые коммерческие съемки, где есть так называемый «заказчик». Чем отличается работа над этим проектом от съемок «Хрусталя»?
Дарья Жук: «Ты не носишь кепку? Да ты не режиссер»
— Ты всегда находишься немного в тени первого сезона, но это хорошее ограничение. Ты очень четко понимаешь рамки своего авторского высказывания, и здесь очень важно чутко слушать и слышать, что тебе говорят актеры, сам материал. И, конечно, ты постоянно находишься в диалоге с креативными продюсерами — Ирой Сосновой и Дашей Мороз, — которые весь этот материал пропустили через себя. На «Хрустале», например, я была диктатором и говорила, что мы будем делать так, а объяснять я ничего не буду (смеется). Но здесь такой подход не всегда правильный — есть люди, которые прожили с материалом дольше.
— Как оператором второго сезона оказался Евгений Цветков?
«Сердце мира»: Найти своих и беспокоиться
— Все объясняется одним словом — киносемья. Мне повезло: я познакомилась с Наташей Мещаниновой на кинофестивале в Париже, где фильм «Сердце мира» взял главный приз, а «Хрусталь» — приз зрительских симпатий. Я как раз посмотрела фильм Наташи, мне он понравился. Так на горизонте возник Женя Цветков. После просмотра первого сезона мне захотелось вдохнуть новую жизнь в материал и предложить продюсерам другой язык, а Женя и был тотальным антитезисом этой гламурной жизни. В нем есть какая-то безумная человечность, он вообще работает совершенно в другом стиле. Вместе мы пытались из этого совершенного глянцевого мира вытащить какую-то шероховатость, в которой и кроется вся суть.
— Как вам вместе работалось на площадке?
— Для меня отношения с оператором — главное. А с Женей мы были солидарны в том, что оба отталкивались от объекта и от актеров. И многие вещи мы находили в процессе — 360 страниц сценария подготовить за полтора месяца было физически невозможно. Это как снять три с половиной полных метра. Конечно, какие-то главные линии визуального языка были построены заранее — например, от более стабильных кадров мы уходили на камеру с руки. Но главное, чему Женя меня научил за все это плавание: правила игры можно менять. Иногда сама динамика сцены подсказывает, как ее снимать. Мы часто по разным причинам меняли заранее разведенные мизансцены. И самое сложное в таком марафонском, сериальном забеге — все время находиться на чеку и пытаться словить правильное решение здесь и сейчас, поскольку заданный план постоянно меняется. Были очень удачные находки. И это поднимало нам с Женей настроение на весь день.
В этом сезоне мы даже немножко зашли в мир фетиша
— Что ты собираешься изменить во втором сезоне?
— Поскольку это авторский сериал, то, конечно, подразумевается новая интерпретация каких-то элементов. С одной стороны, мне очень нравился кастинговый ансамбль, который сложился в первом сезоне, и было здорово соприкоснуться с тем, как Богомолов работает с актерами. С другой стороны, в сериале присутствует некоторая отрешенность, и мне захотелось добавить какого-то субъективного переживания и рассмотреть трещинки, несовершенства героев. И, конечно, хотелось предложить свой взгляд на эротическую составляющую. В первом сезоне есть сцена секса, наверное, ставшая уже культовой — с участием Глеба Ольховского и Лены Широковой. Она снята очень широким углом, и мне сразу захотелось ее переинтерпретировать — побыть вместе с героями, ближе к ним.
— Каково это — снимать секс?
— Это всегда стресс (смеется). Сначала все нервничают, но уже к пятому дублю становится легче. Чтобы сделать процесс более продуктивным и комфортным, мы проговаривали каждый шаг, который мы собираемся сыграть. Здесь нет места какой-то импровизации, тебе нужно задать правила игры заранее. На это уходит много времени: актерам нужно почувствовать, что они могут доверять друг другу и команде. Очень часто мы предлагали актрисам посмотреть на то, что мы уже отсняли, чтобы ни у кого не было разочарований. У нас на проекте были сложные эксперименты, которые, я думаю, будут маленьким сюрпризом — в этом сезоне мы даже немножко зашли в мир фетиша.
— С какими ощущениями ты заканчиваешь работу над проектом?
— Я заметила, что одним из моих любимых событий на съемках «Содержанок» было просматривать черновую сборку некоторых сцен. Обычно я сильно нервничаю, мне сразу хочется все поменять, а здесь мне, конечно, хотелось внести правки, но в основном мое настроение поднималось. Наверное это, благодаря тому, что у нас действительно классная команда и хороший монтажер. Это что-то новое.
Мой муж любит вспоминать про Beatles: до того, как они стали знаменитыми, каждую ночь они играли в забегаловках в Гамбурге — всё на ходу, совсем не спали. Так вот, он говорит, что «Содержанки» — это мой Гамбург.
Читайте также
-
Абсолютно живая картина — Наум Клейман о «Стачке»
-
Субъективный универсум — «Мистическiй Кино-Петербургъ» на «Ленфильме»
-
Алексей Родионов: «Надо работать с неявленным и невидимым»
-
Самурай в Петербурге — Роза Орынбасарова о «Жертве для императора»
-
«Если подумаешь об увиденном, то тут же забудешь» — Разговор с Геннадием Карюком
-
Денис Прытков: «Однажды рамок станет меньше»