Сказка о потерянном времени
Расторгуев и Костомаров когда еще изобрели метод, который заставляет реальность плясать под дудку автора, и документальное превращает в пушечное мясо для игрового. «Я тебя люблю» (2010) и «Я тебя не люблю» (2012) снимались непрофессионалами-добровольцами, о себе, изо дня в день, и были потом смонтрированы по произволу двух режиссеров в love story с понятным сюжетом. Костомаров в десятом году объяснял: «Мы из Ростова привезли мешок гопников и сказали: вот сушеные гопники. Помыли мы их, постирали, сложили аккуратно».
В киносреде сейчас (да и раньше) много говорят о российской реальности, о невозможности ее достоверного переноса на экран и о тех робких возможностях, которые начали открываться теперь, с появлением новых авторов и новых героев, которые, по определению Дмитрия Мамулии, в отличие от человека нулевых, уже поддаются фиксации. Тогда, в Ростове, в отчаянной погоне за действительностью, Расторгуев и Костомаров придумали великолепный паллиатив, который позволял рассказать основанную на реальных событиях, но все же сотворенную монтажем историю, и не наврать в деталях.
Срок. Реж. Павел Костомаров, Алексей Пивоваров, Александр Расторгуев. 2014
«Срок» — это их третий проект, построенный на том же приеме; прием как инновация себя, наверное, исчерпал, но соблазн для демиурга представляется почти непреодолимым: одно дело сушеные гопники, другое — монтажные манипуляции на поле страстей государственного масштаба. Герои «Срока» — снятые с близкого расстояния Алексей Навальный, Ксения Собчак, Илья Яшин, Максим Виторган, Илья Пономарев, Путин наконец, возникающий в хронике Russia Today и «Первого канала» со стерхами, щуками, в момент инаугурации, у костра на Селигере. «Срок» — это кино про власть, про жажду власти. Герои много говорят о ней, но настоящая власть в руках ни у кого из вышеперечисленных (включая последнего). Настоящая власть — в монтажной, где из событий, в которые были вовлечены десятки тысяч, три автора лепят то, что захотелось вылепить им.
Срок. Реж. Павел Костомаров, Алексей Пивоваров, Александр Расторгуев. 2014
Жизнь «Срока», а потом и «Ленты.doc» проходила на виду — в ЖЖ и на Youtube. Масштаб проделанной работы и количество отснятого материала легко представить, и законченная теперь полнометражная картина — это прежде всего работа поэта, который в потоке цифрового изображения искал и ловил безупречных рифм, как Путин — заповедную щуку в Тыве.
Почти весь фильм ты не чувствуешь склеек, не замечаешь, как переносишься из одного места действия в другое, как будто конь могучий с Буяна-острова по велению той самой щуки переносит тебя на твердый берег: с вечеринки либералов — на митинг; от костра в Африке, где грустит после поражения Яшин — на Селигер, где Путин неуверенно подпевает под гитару почти не представимое «кого угодно ты на свете обвиняй, но только не меня, прошу не меня».
И глядя на шевеление губ в отсветах костра, ты вдруг понимаешь, что под видом документа тебе предъявляют волшебную сказку про страну, в которой народ живет в согласии со своим добрым царем, а если бузит иногда, то только из карнавальных соображений, иначе исход был бы другим, как другим он был в соседнем государстве, где все начиналось так же — недовольство, брожение, сход, развал, отсутствие лидеров — а закончилось совершенно иначе. И если «реальность» — это «вещественность», «осязаемость» и «действие», то ее тут нет, просто нет, потому что все персонажи, от Путина до Навального, пребывают в игровой стихии. Кроме, пожалуй, Ксении Собчак, которая то ли (в силу профессии) лучше других умеет не поддаваться камере, то ли действительно равна себе — и когда выбирает цвет этажерки, и когда излагает теперь популярную, а тогда абсолютно не существующую теорию об идейной природе режима.
Срок. Реж. Павел Костомаров, Алексей Пивоваров, Александр Расторгуев. 2014
А если реальности нет, и все игра, то о какой документалистике идет речь? Наплывы вымысла на документ становятся тем настойчивее, чем ближе развязка; так, народный сход 18 июля 2013 года, когда Навальному в Кирове объявили приговор, показан как жесткое винтилово, в то время как милиция, напротив, в тот день вела себя предельно нежно, и завинтиться удалось только тем, кто больше других хотел чекиниться в автозаке. Финал «Срока» — и вовсе чистая фантазия, полет могучего коня над островом Буяном: Навальный после схода освобожден из-под стражи, ему признается в любви толпа, и блаженная в белой шапке говорит полицейским: «Охраняйте нашего президента, Навальный — наш президент». Реальности нет, и в ее отсутствие гигабайты хроники складываются в докучную сказку про страну, в которой народ живет в согласии со своим добрым царем, как бы именем его ни называли. Двуглавый орел на российском гербе держит в правой лапе скипетр с двуглавым орлом, который держит скипетр с двухглавым орлом; в «Википедии» российский герб иллюстрирует статью «Рекурсия».
Жил-был царь, у царя был двор, на дворе стоял кол, на колу мочало. Не начать ли сначала?
