Сашенька вышел — «Пророк» Феликса Умарова
Главная российская надежда проката в конце зимы — «Пророк. история Александра Пушкина», в котором солнце русской поэзии спешит от дуэли к дуэли, от батла — к батлу. Об опасностях, которые подстерегают героя и зрителя этой игривой картины, рассказывает Сергей Синяков. Фильм можно посмотреть в стенах «Ленфильма».
«Нету Пушкина!» — отбрехивается книготорговец от оравы покупателей, которым спозаранку вдруг приспичило почитать поэзии. Экземпляр «Евгения Онегина», однако, урывает прыткий Миша Лермонтов (Иван Злобин); на лице юноши, никому покамест не известного, вместо хрестоматийной печати ранней смерти славная отроческая припухлость. «Покупайте рубленые котлеты, любимое блюдо поэта!» — зазывают зазывалы. «Кому надо пушкинского лимонада?» — прельщают, вероятно, за кадром в кондитерской Вольфа и Беранже, где гений выпил последнего лимонаду по пути на Черную речку. «Пушкин!» — несанкционированно скандирует толпа на Мойке. «Сашенька!», — зовет выйти из комнаты к поклонниками под распахнутым окном Наталья Николаевна (Алена Долголенко). Но никакого Сашеньки (Юра Борисов) в комнате нету.
Как и многие байопики (давно общее место) «Пророк. История Александра Пушкина» запрягает спойлером-упокоем. Пушкин умер, да здравствует Пушкин; действие переезжает с Мойки в Царское село, из 1837-го в 1815-й — к юношеским забавам, а именно к пробной, пристрелочной, так сказать, дуэли с однокашником Корфом, обозвавшим грядущего гения (Кай Гетц в роли Пушкина-лицеиста) глупцом, бедняком и обезьяной. Минуточку, возмутится иной начетчик: была, была ссора с Корфом, только сильно позже, и Корф тот служил чиновником, и гнев поэта навлек не оскорблениями, а тем, что поколотил пушкинского слугу — за то, что тот, в свою очередь, пьяный, лез с кулаками на слугу корфовского. Но фу уподобляться алкающим фактчекинга занудам: творческая вольность вполне допустима, поскольку фильм и игровой, и игривый.
Более того — рэп-мюзикл.
Словом и эпатажем можно добиться гораздо большей славы, чем просто словом
Не промокнувши кровь после потасовки с Корфом, Пушкин на уроке сходится в рифмованной перебранке с преподом. Сцена (даром, что основным референсом продюсеры называют бродвейский «Гамильтон») напоминает скорее «Скованных одной цепью» из «Стиляг». В дальнейшем сюжет на серебристых коньках катит от батла к батлу, с бала на бал, из лурмановского «Мулен Ружа» в «Вавилон» Шазелла. Компенсируя досадно малый рост, Пушкин, в кафтане и при кудрях смахивающий на хоббита (беззаботный Фродо на первых порах, Бильбо на умудренном мрачняке ближе к развязке), гарцует по мебелям, чтоб оказаться повыше. С табуреточки, откуда юный Саша читает Державину, на банкетный стол в салоне княгини Голицыной (Светлана Ходченкова), а потом — на крепкие плечи друзей, Пущина (Илья Виногорский) и Данзаса (Роман Васильев). Данзас, офицер и хват, использует зажигательного приятеля как приманочное чучелко в охоте на стаи дам: «Давай читай еще, они почти уже готовы».
Из продолжительной шеренги женщин, обрамивших жизненный путь гения, авторы внедряют в повествование гадалку Шарлотту Киргофф (Полина Кутепова), которая напророчит ему неприятности от «белой головы», и графиню Елизавету Воронцову (Аня Чиповская). Воронцова, как Йоко Оно Леннона, убеждает Пушкина, что словом и эпатажем можно добиться гораздо большей славы, чем просто словом. Однако патриотично бросает поэта, когда он замысливает побег, соблазняя Лизон релоцироваться вдвоем через Кишинев в Вену и далее в Париж.
В итоге, после доноса воронцовского мужа-губернатора Бенкендорфу (Сергей Гилев), Пушкин вместо Европы отправляется в ссылку, в глушь, в Михайловское наблюдать снежные ковры, смотреть цифровые галлюцинации, населенные любимыми героями, пополнять кладовку русской культуры шедевральными соленьями и боксировать с дворней («Ну что, барин, куда писульки ваши положить?»).
Налепи едва ли не всякому бакенбарды — вот тебе и Пушкин
Отдельную жердочку в сюжете закономерно занимает Наталья Гончарова, с которой поэт знакомится попросту, за бухлишком на воздушке. Сперва юная красавица («Пушкин? Что-то слышала») норовит ретироваться от возрастного чудака, как в любой непонятной ситуации, на бал. Но затем пристыженная — «Боитесь, что все выпьют?» — остается, чтобы опустошить с будущим мужем один на двоих (неохота метаться за вторым) бокал шампанского. Сцена знакомства рифмуется с последней совместной трапезой — морошкой у одра. «Вкусная», — говорит Саша. «Кислая», — отвечает Наташа.
Дуэли с Дантесом и взятым из подбора Корфом тоже, возможно, закольцованы с драматургическим умыслом: бил иноверцев с младых ногтей до поздних когтей (а они у Пушкина были предлинные), пока не одолели, демоны.
Выбор на роль Гончаровой Алены Долголенко (в творческих планах актрисы Людмила в «Руслане и Людмиле») — не очевиден. Наталья Николаевна, как известно, отличалась ростом пусть не гренадерским, но высоким, что отражалось на умонастроении Пушкина в последние годы. Низенький поэт не частил на светские мероприятия торговать ранними морщинами и намечающейся плешью, опасаясь показаться смешным рядом со статной женой на потеху коллективным Дантесам (Флориан Дебиендра). Отнекивался — что в «Пророке» показано — брыкался, а когда вынуждали приехать, да еще и почитать, согласно мемуарам Шевырева, жег «Поэтом и чернью», «чтобы в следующий раз не просили».
Идея укомплектовать жизнь классика дуэлями не только пороховыми, но и словесными — отличная
В фильме Наталья Гончарова примерно одного с супругом компромиссного роста. Что до Борисова в роли нашего всего (если у кого были сомнения после «Аноры», «Быка» и «Калашникова»), то Александр Сергеевич из него вышел вполне. Во-первых, как мы знаем из «Бакенбардов» Мамина, налепи едва ли не всякому бакенбарды — вот тебе и Пушкин. Во-вторых, Борисов и впрямь очень хороший актер.
Житейский казус про шампанское мог бы приключиться летней ночью с любым из нас. Авторы вообще органично осовременивают дела минувших дней. Но, к счастью, не мобилизуют классика в актуальную повестку, а ведь при желании было, где разгуляться (как разгулялась Наталья Бондарчук в памятном ценителям антимасонском трэшаке 2006-го года «Пушкин. Последняя дуэль» с Безруковым).
На месте и фрондерская лирика, и ответ поэта Николаю I (Евгений Шварц), что, окажись он в Петербурге 14 декабря 1825-го, вышел бы на площадь — сказано за откровенной беседой, на корте между теннисными сетами. Но и зрелый конформизм крепкого государственника тоже тут. (Хотя буквально предсмертного послания государю: «Жаль, что умираю, весь его бы был», — в фильме нет). Статус придворного поэта? Ну, ок. Унизительное в 34 года звание камер-юнкера? Со скрипом, но тоже ок. В общем, «не будете работать — вмиг лишу жалованья, вечером жду отчет».
Если с царем поэт, пусть не без хамских оговорок вроде «женщины предпочитают императоров», но почти приятельствует, то отношения с цензором Бенкендорфом — это идеологические контры до гробовой доски, выплескивающиеся в батлы. Идея укомплектовать жизнь классика дуэлями не только пороховыми, но и словесными — отличная, однако она же и самое слабое звено в картине. Все-таки тексты написанных для фильма рэп-номеров не по-хорошему кривы. Такое себе вкладывать в уста классика «У нас впереди великие цели/ И мы не позволим о них забывать/ Нас с детства в лицее учили свободе/ И мы не позволим ее отобрать». А за «супруга его пошла конем/ супруга пошла налево» Александр Сергеевич, серчавший и на меньшее, вызвал бы авторов на поединок.
Особенно очевидной неуместность рифмованного новодела становится в те нечастые, но сильные моменты, когда Юра Борисов, один, без ансамбля и лишнего актерства, читает хрестоматийные хиты. Так самый старательный артист неизбежно проигрывает в кадре котику — органичному и обычному, даже без златой рэперской цепи на шее.
Читайте также
-
Бойся зеленого дракона — «Девушки на балконе» Ноэми Мерлан
-
Саломея, моя любовь — «Семь вуалей» Атома Эгояна
-
Да поможет нам Бог — «Мелочи жизни» Тима Милантса
-
Сиди дома и читай — «Мемуары улитки» Адама Эллиота
-
Человек из бетона — «Бруталист» Брэди Корбета
-
Там тени гуще — «Все, что нам кажется светом» Паял Кападиа