Нейро взрослеет. «Ограбление» по-американски
23 декабря 2024 года свет увидел первый «реалистический» фильм, сгенерированный нейросетями. О вероятных последствиях для индустрии, гонке корпораций и дивном новом мире размышляет Сергей Кожин.
Двухминутная картина «Ограбление» была представлена широкой публике в США, растиражирована Илоном Маском под Новый 2025-ый год и, как кричит Интернет на всех языках, открыла новые горизонты для кинематографа. Сгенерированная ИИ машина уже едет по асфальту, а не скользит под странным углом. Ботинки бегущего оставляют “настоящие” следы на земле, взрывы взметают осколки, строго подчиняющиеся закону тяготения и прочим правилам физической реальности. Теперь (ну ок, еще не теперь, но явно скоро) главными инструментами киноавторов как будто станут текст, фантазия и умение общаться с нейронкой. Этот прогноз уже не кажется фантастикой.
Малыш Нейро, родившийся в 2022-ом, действительно, крепнет не по дням, а по часам. В данном случае, демонстрируя свои успехи, он откровенно дразнит своего «старшего брата», уверенно воплощая классический сюжет из эпохи раннего кино — погоня полиции за грабителем. Все, что мы видим на экране, создано из текстового описания с помощью технологии нейросети Google Veo 2, превращающей текст в видео. В производстве не понадобились ни камеры, ни декорации, ни актеры, — только слова, которые были поняты и обработаны ИИ, и ожили на экране. Да, главный герой подозрительно и неоправданно меняет свой облик от кадра к кадру. Однако технологии становятся все более изощренными с каждым часом, и данный ролик безнадежно устарел уже к моменту своей премьеры.
Шум поднявшийся вокруг «Ограбления», вызван исключительно желанием компании «АльфаБет», владельцев Google, разрекламировать свой генератор нейровидео Google Veo 2, который находится сейчас далеко не в первых рядах. Китайский Kling уже вовсю использует функцию постоянного персонажа и виртуальной костюмерной. Американский Runway с начала декабря оснащён Act-one, позволяющей переносить любые эмоции на лица нейроперсонажей, а Lip Sync (синхронизация движения губ с аудио) делают уже любые уважающие себя нейроплатформы. Ролики, клипы и фильмы (не говоря о рекламном контенте) создаются со скоростью, которая увеличивается в геометрической прогрессии.
Приходит пора системно анализировать новое и большое явление — нейрокино
Когда, более года назад, я сгенерировал первые пять секунд примитивного видео на платформе Runway, я сам не отнёсся к этому всерьез. Но время идет, и скепсис следует оставить при себе. В эти дни в Беларуси выпущен в свет первый полнометражный 3D нейромульфильм «Беловежская пуща», производство которого заняло всего два с половиной месяца, а его стоимость снизилась в десять с лишним раз в сравнении со средними значениями для аналогичной продукции. В соцсетях множатся группы энтузиастов, тоннами вываливающих на всеобщее обозрение свои экзерсисы. В Нью-Йорке прошёл первый фестиваль нейро, и что-то подсказывает, что он не будет последним. Очевидно, что приходит пора системно анализировать новое и большое явление — нейрокино.
Нейромельес
Означает ли его появление, что кинематограф таким, каким мы к нему привыкли, отжил свое? Торопиться с выводами не стоит. Следует помнить, что уже в 1894 году, когда братья Люмьер запатентовали движущиеся световые картинки, Десятую Музу приняли за мертворожденную, сочтя дешевым балаганом для бедных. Однако, дерзкая и беззастенчивая, новая эта Муза, родившаяся как аттракцион и бизнес, быстро добилась статуса искусства. На протяжении всего XX века ее регулярно, многократно и громко объявляли умершей, под наукообразные завывания плакальщиков, торжественно зарывая на кладбище культурных артефактов, и… Почти сразу обнаруживали, что она фиксирует и рефлексирует этот процесс, посмеиваясь в сторонке.
Процесс продолжился и в веке XXI: мультиплексы обезлюдили, однако режиссеры перебрались на глобальные интернет-платформы, борясь за кассу и славу планетарного масштаба. Какой из этого следует вывод? Никакие прогнозы и теории, стоящие на твердой почве экономики, социологии и антропологии, не имеют шанса на успех в случае рассуждений о кинематографе, рожденном как самое массовое из искусств.
XX век ознаменовался гигантским технологическим прорывом, и кинематограф стал его символом. Индустриальная революция породила государства масс — как тоталитарные, так и демократические — которые, разумеется, тут же обратили своё внимание на новый вид развлечения/искусства, щедро направляя на него живительные финансовые потоки. Это позволило кинематографу стать тем, чем он стал — гигантским цивилизационным камертоном, благодаря которому люди уже никогда не будут такими культурно разнообразными, как в докинематографическую эру.
Но никто не в силах отменить диалектическую природу всего сущего: каждое действие рождает противодействие. Технологическая революция, вызвавшая к жизни общества масс, в дальнейшем сама же принялась их дробить и хоронить, и кинематограф снова оказался в авангарде этих процессов. Первым звоночком была «новая волна», вызванная изобретением дешёвых 16-мм кинокамер. Кинокритик Годар, выйдя на городские улицы, так сказать, «в народ», смог за копейки показать зажравшимся киномейджорам, как надо снимать «настоящее» кино. Происходило это как раз накануне молодёжных бунтов 1960-х, в канун стремительной демократизации общества.
Тот, кто победит в этой гонке, будет владеть миром
Разумеется, киноиндустрия кино со временем проглотила не только этих молодых бунтарей, но и видеофлибустьеров 1990-х. Резонно предположить, что разворачивающуюся на наших глазах нейрореволюцию, ждет та же участь. Сегодня прямо на наших глазах рождается новое глобальное явление. Да, как и в музыке с изобретением электрогитары, сейчас на арену выскочит непричёсанное волосатое племя сердитых и отважных экспериментаторов, которое своей молодой энергией, возможно, смутит покой мастодонтов.
Однако пора осознать, что мы находимся на гребне очередной революции общественного уклада: человечество расстается с индустриальной эпохой и вступает в дивный новый пост-индустриальный мир, контуры которого все явственнее маячат на горизонте. Мы уходим от массового скопления людей снова к маленьким коллективам, к тотальной атомизации, окружая себя удобным виртуальным облаком и немногими избранными живыми персонами. Глобальный переход на удалёнку во время пандемии был прелюдией и тест-драйвом этого нового уклада.
В 1960-е — 1970-е годы XX века фантасты предрекали нам покорение других планет и галактик, однако человечеству оказалось проще и быстрее погрузиться во вселенные собственных фантазий. Новым веком востребован не выход «в народ», как во времена пресловутой новой волны, но, скорее, погружение внутрь себя, в черные дыры сознания каждого конкретного человека.
Государству или другим интересантам, таким как транснациональные корпорации, для того, чтобы владеть информационной и культурной повесткой сегодня недостаточно контролировать гигантские и монолитные прессы доминантных СМИ и кинофабрик. Важно версифицировать капиталы производства, дробя их на множество маленьких прессов, каждый из которых заточен на свой узкий сегмент аудитории. И тут как нельзя кстати ИИ во всех его ипостасях. Именно потому сегодня снова повторяется феномен, возникший при рождении кино: в разработку платформ для производства нейроконтента сегодня вкладываются гигантские деньги, как государственные, так и корпоративные. Тот, кто победит в этой гонке, будет владеть миром.
Сейчас за первое место в производстве нейровидео отчаянно бьются «Runway» (США) и «Kling» (Китай). На прошлой неделе вперед на полголовы вырвались китайцы, но у Runway в совет директоров вошел сам Джеймс Кэмерон, и они активно заключают договоры с ведущими голливудскими студиями для обучения своих моделей. Битва предстоит жаркая, но уже сейчас можно понять, кто претендует на культурное и медийное главенство в мире.
Уходит время больших коллективов. На авансцене появятся талантливые социопаты
У каждого из нас, конечно, остается вариант прикупить мощный компьютер и заняться генерацией на программном обеспечении с открытым исходным кодом. Плюсы: абсолютная свобода от цензуры и анонимность. Минусы: большие платформы по уровню возможностей все равно постоянно идут впереди локалок. На долю одиночек выпадут значительные разовые затраты на железо, которое, к тому же, придется всё время обновлять, умея разбираться в программном обеспечении. Это логичный выбор для независимых нейропартизан от искусства и нейропорнографов.
Все остальные неминуемо соберутся под крышами мега-платформ, предлагающими уже сегодня богатый ассортимент функционала под любые ваши потребности. Уже сейчас за относительно небольшие деньги (меньше 1000 долларов в год) можно в режиме анлимитед генерировать любое количество видео по собственным сценариям. Еще раза в два меньше вы тратите на производство своей ИИ-музыки, и прочую работу со звуком. Актер уже сегодня может записать свою роль на мобильный телефон и отправить вам в сообщении: всего несколько минут ваших трудов, и вот он уже герой вашего фильма.
Уверен, что самые большие открытия нам сулит следующий 2025 год. Цены будут всё время падать, а платформы упрощаться в управлении и собирать в одном окне все функции. Я ставлю на то, что уже к концу года за несколько нажатий кнопки и движений мыши можно будет соорудить сцену сложной погони или перестрелки в кинематографическом качестве (пока это очень трудно). Уходит время больших коллективов. На авансцене появятся талантливые социопаты и социофобы. Кинематографист в каком-то смысле уподобляется литератору, одиноко медитирующему за письменным столом.
На вопрос: «А как же старое доброе кино?», — следует отвечать: «Точно также, как театр после изобретения кино, или кино после изобретения телевидения со всеми его сериалами». У каждой «твари» своё место в истории культуры и доля в бокс-оффисе. Очевидно одно: новые исторические процессы уже породили новое долгоиграющее явление, а наше отношение к нему эволюцию не волнует. Придётся или приспосабливаться и сживаться, или умирать. Колесо истории делает свой очередной оборот и лучше успеть занять удобные места в партере — будет интересно!
