О свободе выбора
20 июня в Открытом лектории на Новой Голландии (онлайн-трансляция будет здесь) мы встретимся с Николаем Хомерики, вспомним былое («новых тихих»), а также пересмотрим на большом экране его прекрасный дебют — «977». О физиках и лириках пишет Евгений Майзель
Из Новосибирска в некий московский НИИ приезжает молодой специалист Иван — автор новаторских исследований то ли души, то ли мозга с помощью электроники. 977 (девять семь семь) — это вычисленный им максимальный показатель некоего человеческого импульса (возможно, все-таки души), природа коего не ясна ни самому ученому, ни, кажется, даже сценаристам (Юрий Давыдов, Николай Хомерики, Александр Родионов). Иван продолжает эксперименты, измеряя импульсы, исходящие от добровольцев (проживающих на полном пансионе прямо в НИИ), попутно знакомясь с коллегами и втягиваясь в местные интриги.
Таков зачин полнометражного дебюта Николая Хомерики «977», о котором, несмотря теплый фестивальный прием и хорошую прессу, пожалуй, не скажешь, что он сильно перехвален. Его сдержанный эстетизм удержал критиков не только от критических замечаний, но и от восторгов.
Прекрасная, словом, картина — и совершенно необязательная.
«Я бы хотел работать в шестидесятых» — Говорит Алишер Хамидходжаев
Замечательно уютная фактура: очень условные 70-е, патетически убаюкиваемые Бахом, Бетховеном и фортепианной пьесой, которую написал и исполнил в фильме Федор Лавров. Неспешная жизнь немноголюдного института; разбросанная за окнами буйная растительность, укутавшая ныне полуразрушенный, а некогда шикарный особняк; просторные внутренние интерьеры и восхитительный московский дворик — все это снято оператором Алишером Хамидходжаевым сколь заботливо, столь и ненавязчиво.
Эта сырость роднит картину и с богатой традицией псевдонаучного книжного (и фэнзинного) трэша, и с застойными картинами про бородатых физиков
Блестящий кастинг и как результат — отличная актерская игра, подкрашенная камео Лео Каракса в роли молчаливого рабочего с настенными часами (аналог гамлетовского гробовщика). Два психополюса картины, ее «солнце» и «луна»: великолепный директор института (телеведущий Павел Любимцев), одним своим присутствием превращающий ведомое НИИ в суррогат комического зоопарка, которому он смотритель, — и лаборантка Тамара (французская актриса Катя Голубева) в своем парадоксальном амплуа женщины одновременно загадочной и доступной. Между ними (как, впрочем, и многими другими, такими же прекрасными) невозмутимо действует главный герой — сдержанный, энергичный и столь же элегантно непроницаемый (но при том человечный), как и вообще стиль Хомерики.
Множество ярких эпизодов (летучка, день рождения и др.). Очень грамотно прописанная «соционика» трудового коллектива, с тонкостями иерархии и нюансами риторики. «Научной» частью сценария авторы пренебрегли: зритель не дождется даже схематичного рассказа о сути проводимых опытов. Но любопытно, что эта сырость роднит картину и с богатой традицией псевдонаучного книжного (и фэнзинного) трэша, и с застойными картинами про бородатых физиков, которые сегодня смотрятся с таким удовольствием.
Прекрасная, словом, картина — и совершенно необязательная. Досадно сознавать, что вся замечательная машинерия «977» изначально была запрограммирована на создание удивительной безделушки. Загадочная техника измерения «человеческого» однажды начинает, к удивлению Ивана, аннигилировать подопытных.
У нас не так много качественных картин, чтобы ими разбрасываться.
Это можно назвать «синдромом Коэнов»: режиссер отлично знает, как снимать, но не знает, о чем и, главное, зачем. Нет темы. Или, как ни странно, призвания. От слова «зов». Не подходящего сценария (он может быть любым), не бюджета, не таланта — а именно голоса, порождающего одержимость и отменяющего представления о «качестве». А заодно и фильмы, чьим основным содержанием являются каллиграфические изыски.
Напомню спор Августина с Пелагием, состоявшийся задолго до изобретения кинематографа, но не потерявший актуальности и сегодня. Пелагий настаивал, что человек свободен (этот ныне трюизм тогда еще нуждался в доказательствах), ссылаясь на феномен свободного выбора. Августин же (в прошлом, напомним, раскаявшийся грешник — то есть, сполна хлебнувший «свободного выбора») возражал, что необходимость выбирать — это уже несвобода. И противопоставлял хваленому выбору Божью благодать, которая одна освобождает человека от принятия случайных решений, сразу направляя на верный путь.
Возвращаясь к эпохе кино, скажем — «977» следует приветствовать. У нас не так много качественных картин, чтобы ими разбрасываться. Но не будем забывать, что есть вещь поважнее «качества», а именно — особый режим работы, диктующий автору единственные решения на всех этапах производства. И что работать вне этого режима — значит с трудом, наугад, вслепую создавать профанные аналоги воображаемого «качества», лучше или хуже.
«977» — это фильм образованного, талантливого и свободного автора. Принявшего много удачных, правильных решений. Теперь хочется увидеть в Николае Хомерики одержимость, при которой он смог бы забыть о «свободном вменяемом выборе» и создать какое-нибудь от начала и до конца необходимое, обязательное произведение киноискусства.
А тем временем, глядишь, и коэффициент человечности подсчитают.
