Смерти не будет — «Небесный тихоход» Семена Тимошенко
Поздравляем всех с Днем Победы и публикуем статью о боевой комедии «Небесный тихоход» и ее создателе Семене Тимошенко. Киновед Виктория Сафронова рассказывает о картине в контексте эстрадно-театрального опыта режиссера и его системы «стального сценария». Прочитайте и не забудьте посмотреть, как летчик Булочкин поет о том, что «первым делом самолеты».
При знакомстве с биографией режиссера и сценариста фильма «Небесный тихоход» (1946) складывается почти мистическое представление о человеке, который мог точно предугадать реакцию зрительного зала на тот или иной эпизод, отдельные реплики персонажей спектакля или фильма. На обсуждении режиссерского сценария «Небесного тихохода» художественным советом «Ленфильма» композитор Василий Соловьев-Седой безапелляционно заявил: «То, что будет смешно в картине с его точки зрения, то и будет смешно»1.
Название номеров отчасти отражает характер репертуара: «Тоби и Тоди», «Цианистый калий», «Сердца трех Тарзанов».
Один из старейших режиссеров студии Семен Алексеевич Тимошенко (1899-1958) пришел в кино в середине 1920-х. В немом кино он успел снять семь фильмов, большинство из которых можно отнести к жанру социальной драмы. Среди них: «Ордер на жизнь» (1927), «Два броневика» (1928), «Мятеж» (1929), «Заговор мертвых» (1930). Тимошенко одним из первых в советском кино приступил к съемке звуковой картины. Тонфильм «Снайпер» (1931) о Первой мировой войне до сих пор воспринимается как серьезное и глубокое высказывание на эту тему. В 1930-е Тимошенко поставил две звуковые комедии: «Три товарища» (1935) и «Вратарь» (1936). Формально на темы прославления «большевистской принципиальности в труде» и высмеивания настроений «индивидуализма среди советских спортсменов», а на самом деле лирические комедии о мужской дружбе, о любви.
1 Здесь и далее обсуждение сценария и фильма цит. по: Из стенограммы обсуждения художественным советом «Ленфильма» нового варианта режиссерского сценария […] «Небесный тихоход» / Из стенограммы обсуждения худ. советом «Ленфильма» фильма «Небесный тихоход »/ Публикация В. А. Кузнецовой и П. А. Багрова // Киноведческие записки. 2005. № 72. С. 178-200.
С 1921 по 1925 год Тимошенко играл, конферировал, писал пьесы для Петроградского кабаре «Балаганчик», созданного коллективом театра «Вольная комедия» под руководством Николая Петрова. Репертуар менялся еженедельно. В программу входили скетчи, эстрадные номера, пародии на оперные спектакли, на спектакли «левых» режиссеров (например, пародия на постановку ФЭКСов), классический балет и «акробатическо-раздевательную школу Голейзовского», американские детективы и фильмы немецкого экспрессионизма. Название номеров отчасти отражает характер репертуара: «Тоби и Тоди», «Цианистый калий», «Сердца трех Тарзанов», «Танго Саркофаг», «Всеобуч пения», «Патэ-журнал», «Гарри в баре», «Любовь в небоскребе», «Кино без экрана», кинобоевик «Доктор Демьяно» из серии «Доктора: Мабузе, Калигари и др.» и т. д. Одни критики представляли «Балаганчик» как «одно из самых здоровых и рекомендуемых зрелищ»2, другие видели цель театра в шевелении нервов толстокожих нэпманов. Одни называли «Балаганчик» театром утонченной сатиры, который умеет подметить смешные и грустные стороны жизни, другие обвиняли в барахтанье между серьезным театром и кабаре, в идейном убожестве, прикрытым флагом революционной сатиры.
2 Ф. М. Эстрада // Жизнь искусства. 1925. № 7. С. 32.
Рабочий режиссерский сценарий Тимошенко называет «чертежом будущей фильмы», а режиссера — инженером фильма или творцом-конструктором.
Тимошенко был блестящим, любимым петроградской публикой 1920-х конферансье или как тогда писали на афишах — разговорщиком, кроме «Балаганчика» выступал в кабаре «Ягодка», «Крыша» и на многих других площадках. Его конферанс — это и «набор непритязательных, но воздействующих, как касторка острот»3, и простой разговор худенького человека «с самым домашним видом» о жизни и искусстве. Зачастую в зрительном зале сидели знакомые Тимошенко, которые помогали создать «повышенное» настроение:
3 КаТэ. Балаганчик // Жизнь искусства. 1923. № 40. С. 8-9.
«… первый номер программы…
— Сеня, Сенечка! — пищит женский голосок.
— В чем дело?
— Я Вас люблю…
В публике смех. Тимошенко делает вид, что смущен, беспомощно улыбается, пожимает плечами.
— Я очень извиняюсь, граждане, но… с женщинами вообще так трудно… одним словом, я перехожу к программе»4.
4 Черний В. Конферансье // Жизнь искусства. 1922. 5 декабря.
Шарж на Семёна Тимошенко. 1923
Шарж на Семёна Тимошенко. 1923
Тимошенко любил, «чтобы на афише о нем было пропечатано: связь держит Тимошенко»5.
В «Балаганчике» свободное общение со зрительным залом имело место не только в 3-4 номерах конферанса. Интерактивность программы позволяла «вплотную» изучить аудиторию. Зрители участвовали во всеобуче пению, подыскивали рифмованные окончания куплетам, отбивали брошенные в зал легкие мячи. В результате «непринужденность, простота отношений, — решение вопроса общения зрителя с актером»6.
5 Гуревич С. Д. Страницы одной режиссерской судьбы // Вопросы истории и теории кино. Вып. II. — Л.: ЛГИТМиК, 1975. С. 40.
6 Лапшин Н. «Балаганчик» — театр Вольная Комедия //Жизнь искусства. 1922. № 39 (862). 7 октября. С.3.
Художественный совет студии предложил режиссеру «убрать из сценария обстрел Ленинграда и все, что связано со смертью и разрушением, и перевести вещь в чисто комедийный жанр».
В 1924 году Тимошенко снимает свой первый короткометражный фильм «Радиодетектив». Тогда же в 1920-е опубликованы две его теоретические работы: «Искусство кино и монтаж фильмы» (1926) и «Что должен знать кинорежиссер» (1929). Первая неоднократно издавалась за границей. В некоторых случаях — под одной обложкой с работами более именитого Всеволода Пудовкина. В 1920-е Тимошенко — последовательный пропагандист научной организации кинематографического процесса (НОК). Значительная часть книжки «Что должен знать кинорежиссер» — изложение системы стального сценария. Рабочий режиссерский сценарий Тимошенко называет «чертежом будущей фильмы», а режиссера — инженером фильма или творцом-конструктором. Детально и точно разработанный «чертеж» обеспечивает быстрое и экономичное производство фильма: «Наше кино не должно обходиться дороже тракторов, дороже гидро-электрических станций, дороже народного образования. Надо удешевить кино»7. Экономия денежных средств и расходных материалов актуальна и для периода съемок фильма «Небесный тихоход» в условиях последнего года войны и восстановления киностудии после реэвакуации.
7 Здесь и далее цит. по: Тимошенко С. А. Что должен знать кинорежиссер. М. — Л.: Теакинопечать, 1929.
Даже в военных эпизодах главная, организующая роль принадлежит слову.
Вторая цель научной организации кинопроизводства по стальному сценарию — «учет зрителя»: «точное представление о том, каким путем, какими сочетаниями и последовательностью определенных видимых образов, при помощи каких специфических кино-приемов должно и можно вызвать у массы ряд заранее намеченных определенных эмоций, переживаний и чувств».
Побывавший на нескольких представлениях «Балаганчика» критик журнала «Театр» назвал пьесы-феерии Тимошенко «катастрофальными», созданными под влиянием европейской литературы конца 1910-х годов, после Первой мировой. Тимошенко — автор сенсационной детективной пьесы «S — 12 — B», экспрессионистского гротеска «Воск», трагифарса «Фильма смерти». В пьесе «Международное общество ангелов (МОА)» (1923) тот же критик усмотрел плагиат романа английского писателя Джона Девиса Бересфорда «Только женщины» (1913). Бересфорд изображает гибель Европы и Америки, уничтожаемых страшной чумой. В живых остаются только женщины, которые создают общество, основанное на новой морали. В «обществе ангелов» не все мужчины гибнут. Трое выживших создают союз ненавистников женщин. Спустя годы бересфордовский сюжет в трактовке Тимошенко найдет отражение в кинокомедии о «святом мужском союзе» трех советских летчиков, решивших отказаться на время войны от любви, оставив любовь на «потом», на после войны.
Первый вариант сценария фильма «Небесный тихоход» был признан «малокомедийным». Художественный совет студии предложил режиссеру «убрать из сценария обстрел Ленинграда и все, что связано со смертью и разрушением, и перевести вещь в чисто комедийный жанр». Вариант, одобренный худсоветом — «чертеж» легкой комедии с водевильным условным сюжетом, который мог происходить на фоне любых исторических эпох. Если в фильме Леонида Лукова «Два бойца», снятом в первый период войны на ту же тему мужской дружбы, возможно сосуществование рядом смешного и трагического (почти эстрадных номеров в исполнении Марка Бернеса и гибели товарищей по боевому подразделению), использование хроникальных кадров и масштабных постановочных сцен боев наряду с павильонными «натурными» кадрами Ленинграда, то в «Небесном тихоходе», работа над которым шла в 1945-м, все, что касается действительных реалий войны, остается за кадром. Уже на стадии обсуждения режиссерского сценария высказывались мнения о неудачном, упрощенном показе немецких сцен. Врагу отводится служебная роль «участника» репризных номеров, присутствующего в любом водевиле злодея, который мешает воссоединению влюбленных. Смерть и ужас войны остаются за кадром. Только в сцене на минном поле, когда герои оказываются в ловушке, их вот-вот настигнут немцы с автоматами наперевес, когда раздается лай собак (вовсе не «бутафорский»), кажется, еще чуть-чуть, и границы жанра будут разрушены.
В конце 1923 года на сцене «Балаганчика» — пьеса Тимошенко «Бунт времени», кино-спектакль в 17 картинах с интермедиями, вставными номерами, прологом и эпилогом: «…фиолетовый бал в берлинском „диле“ 1923 год, омолаживание, Ку-Клукс-Клан, Наполеон Бонапарт, люди 2500 года. Пришлось пустить в ход все приемы, от световых эффектов до вставных номеров (частушки Рины Зеленой и пр.). Замысел — поистине грандиозен; колеблется на грани серьезного, здесь осколки всех сегодняшних идей и настроений»8. «Бунт времени» — интерпретация «Нетерпимости» Гриффита, несколькими месяцами ранее демонстрировавшейся в петроградских кинотеатрах.
8 И. О. Бунт времени // Жизнь искусства. 1923. № 47. С. 9.
«Небесный тихоход» разбит на отдельные сцены — номера, между которыми можно представить аплодисменты и выходы на поклон. Всего таких номеров двадцать: 1. Падение Булочкина с высоты 6000 метров; 2. Проход по парку больницы под исполнение песни. 3. Празднование выздоровления Булочкина у пруда. 4. Приговор профессора медицины, в исполнении Фаины Раневской: летать на «У-2» и т. д. Почти каждая сцена («эстрадный» номер) заканчивается затемнением. Границы номера никак не связаны с переменой места действия. Каждый из номеров имеет свою драматургию, как правило, заключенную в рамки диалога.
Из всех эстрадных жанров короткие номера фильма больше всего похожи на скетч.
Основа «стального» сценария «Небесного тихохода» — беспроигрышный литературный текст диалогов. Текст определяет построение кадра, монтаж, выбор актеров, длину эпизода и т. д. На эстраде у разговорников текст делает номер. В фильме Тимошенко даже в военных эпизодах главная, организующая роль принадлежит слову. Например, эпизод первого боевого вылета на новом для героического летчика фанерном самолете «У-2» построен на репризном межкадровом «диалоге» Булочкина и немецких генералов. После кадра «бункера» противника и фразы: «До начала совещания еще есть время. Покурим здесь» — следует кадр кабины «У-2». Булочкин, в исполнении Николая Крючкова, запевает «Вечерний звон». Бункер: «Удивительно, какая тишина. — О, колоссально!». Булочкин допевает фразу и отдает команду нанести удар. Немецкие генералы «исчезают» в пыли обрушившейся на них постройки. Эпизод заканчивается совместным исполнением летчиком и девушкой-штурманом последних слов песни.
Речь персонажей «Небесного тихохода» насыщена репризами — ударными моментами, вызывающими смех или улыбку. Диалоги здесь не столько смешны, сколько ироничны. Из всех эстрадных жанров короткие номера фильма больше всего похожи на скетч. Скетчу свойственен очень простой сюжет, который часто служит оправданием репризного построения текста. В репризных диалогах звучат вариации двух тем: неправомерности любви во время войны и незаменимости фанерного «У-2».
Есть в фильме и вставные номера. Например, сцена приема летчицами гостей, когда комната летней дачи «превращается» в сцену концертного зала, и зритель видит выступление профессионального ансамбля песни и пляски.
Важным элементом работы над стальным сценарием является «проверка архитектоники сценария и правильности нарастания действия», наличия снижений и провалов в развитии сюжета. «В интересах будущей фильмы, режиссер должен настоять, чтобы сценарист исправил все сюжетные неровности, чтобы сюжет развивался сильнее, достигал апогея в конце».
Почти все участники обсуждения требовали «дать в конце фильма песню», но финал остался неизменен.
Особое место в архитектонике «стального» сценария занимает начало, которое по степени «ударности» должно быть не сильнее конца, но сильнее середины фильма. В начале «зритель еще не захвачен фильмой […] „чужой человек“ по отношению к фильме […]. И вот, надо этого чужого человека сразу же сделать заинтересованным, надо немедленно вовлечь его в атмосферу фильмы, перенести его внимание, его психику на экран. И этого можно достичь лишь сильным, по сюжетной завязке, по монтажу или по оформлению кадра, — эффектом». Так и сняты первые две сцены «Небесного тихохода». На фоне быстро сменяющих друг друга передовиц газет с портретом Булочкина, на первом месте из которых «Правда», — абсурдистский текст, в виде коротких (по два, три слова) надписей, поданных в сенсационном стиле: НЕОБЫЧАЙНЫЙ СЛУЧАЙ — С ВЫСОТЫ 6000 МЕТРОВ — БЕЗ ПАРАШЮТА — ЛЕТЧИК ИСТРЕБИТЕЛЬ — БУЛОЧКИН и т. д. Мгновенному вовлечению зрителя способствует не только невероятность истории и эмоциональная подача титров, но и стремительность монтажа (продолжительность планов здесь не превышает шести секунд). Следующая сцена призвана познакомить героев со зрителем. Проход летчиков по парку сопровождает исполняемая ими песня «Первым делом самолеты…». Сцена снята в стиле американских мюзиклов одним планом и длится две минуты. Трое друзей идут по «больничному» парку и поют песню — люди улыбаются им в ответ: больные и врачи процедурного кабинета, военные, влюбленная пара; «самые красивые девчата» проходят мимо в спортивных майках и трусах и т. д. Номер заканчивается «поклоном», обращенным к зрителю.
В подготовке фильма по стальному сценарию проверке подвергается и «внешний материал» (интерьеры, реквизит, локации) каждой части: «чем часть ближе к финалу, тем материал должен быть эффектнее».
«Небесный тихоход» — фильм без особого постановочного размаха, впечатляющих, сложных декораций и изощренных операторских приемов. Возможно, «непраздничность» внешнего оформления связана с ограниченными материальными возможностями студии. Или с реалистичным стилем, свойственным операторской работе Александра Сигаева, снявшего фильм «Чапаев». Но, скорее всего, дело в преднамеренном расчете «инженера» фильма — Семена Тимошенко. Отсутствие парадности, будничность декоративного и светового решения — отголосок первого варианта сценария, в котором были бомбежки Ленинграда и смерть. Во время обсуждения фильма сценарист Борис Чирсков говорил о неудачном выборе оператора: «здесь нужен бы […] оператор шикарный, нарядный». А Леонид Трауберг о невозможности показа в комедии «советской жизни в неярких тонах» и называл павильон финальной сцены танцев деревянным бараком. Художник картины Исаак Махлис — один из лучших художников советского кино. «Небесный тихоход» был его первой работой после многолетней ссылки и лагерей. Почти все участники обсуждения требовали «дать в конце фильма песню», но финал остался неизменен — выход главных героев на «просцениум» с улыбкой в зал. Композитор фильма Соловьев-Седой так же, как и режиссер, был сторонником первой версии сценария: «Тимошенко — это художник лирического склада, и все это будет сделано в мягкой форме. […] Хотя война окончилась, но можно дать людям и посмеяться, и поплакать». Припевы двух песен фильма написаны в миноре. Мотив песни летчиков звучит неоднократно, в разных вариациях: то вальс, то «подтрунивающий» над Булочкиным бой часов в кабинете врача. Мелодии повторяются, на подсознательном уровне происходит «всеобуч» пению.
Задача основных элементов системы стального сценария (литературного, рабочего сценария, «монтировочных материалов», актерских сценариев и т. д.) — вызвать «ряд нужных режиссеру для передачи содержания фильмы эмоций у зрителя». Предварительное распределение монтажных приемов и способов съемки отдельных эпизодов происходит на стадии анализа литературного сценария. Режиссер должен распределить по восходящей линии «наиболее эмоционально действующие монтажные приемы и способы съемки кадров. Все, что сильнее — к концу».
Герои располагаются перед объективом, как на просцениуме театральных подмостков.
В теоретических работах 1920-х для анализа и учета монтажного ритма (все с той же целью — воздействия на восприятие зрителя) Тимошенко предлагает использовать графическую запись: график продолжительности планов (линия временных смен), смены крупности планов (линия изменения акцентов) и интенсивности внутрикадрового движения (линия смен характера движения). Ударные места драматургии фильма выражены сменой ритмического рисунка монтажа. Например, в ударных местах психологического характера «ударность вызовется более спокойным медленным ходом монтажа» (сцена ожидания рассвета на минном поле). Подобную кривую («сердцеграмму») эмоционального восприятия зрителем картины чертили режиссеры братья Васильевы после окончания работы над сценарием фильма «Чапаев».
Если зарисовать монтажный ритм «Небесного тихохода», зигзаг графических линий окажется менее темпераментным, чем на иллюстрациях брошюры 1920-х годов. Кроме первой сцены (падение летчика с высоты 6000 метров без парашюта), смонтированной короткими кусками по несколько секунд (стремительность смены кадров подчеркивается еще более быстрой сменой титров), фильм состоит из довольно продолжительных планов. Только в предфинальной сцене воздушного боя ритм смены кадров динамичен, что отвечает характеру действия и месту эпизода в сценарии.
Один из пунктов проверки стального сценария — запись реакций зрителя.
Большая часть фильма снята средними и общими планами. Крупный план используется там, где необходимо акцентировать внимание на мимике актера. Например, в сцене, когда Валя, корреспондентка газеты «Пионерская правда», быстро и со знанием дела перечисляет марки английских самолетов, камера по очереди, крупно показывает лица Кайсарова и Булочкина.
Камера либо статична, либо сопровождает героев на нейтральном расстоянии среднего плана. Большая часть мизансцен выстроена фронтально. Герои располагаются перед объективом, как на просцениуме театральных подмостков.
Весело и «математически точно».
Работа по учету зрителя, согласно системе стального сценария, должна продолжаться и после выхода фильма на экран. Один из пунктов проверки стального сценария — запись реакций зрителя. Перед показом комедии «Три товарища» в кинотеатре «Рот-фронт» Тимошенко обратился к зрителям с просьбой: «… те места, которые вам не понравятся, подвергать свисту, а тем местам, которые вам понравятся, достаточно громко аплодировать»9.
9 Стенографический отчет просмотра и обсуждения картины «Три товарища» от 9.02. 1935 // Архив сектора кино и ТВ РИИИ.
На худсовете студии Григорий Козинцев сказал о Крючкове: «Он очень хорошо „посадил“ картину на землю».
Легкомысленные пьески «Балаганчика» критика порой называла чепухой, воспринимаемой только потому, что ее весело играют. Весело и «математически точно». Труппа кабаре состояла из актеров провинциальных и столичных театров, а также начинающих артистов: разговорщиков и мимистов, танцовщиц и певиц. Рина Зеленая исполняла свои знаменитые песенки и частушки («пародийная смесь города с деревней»), Сергей Мартинсон играл Конрада Вейдта, Англичанку, перевоплощался в Кино. В небольших ролях выступала Надежда Кошеверова. Среди ее ролей: Амазонка пешком, Королева мать, Яйцо…
В «Небесном тихоходе» нет проходных, ненужных для сюжета персонажей. По системе стального сценария сценарист и режиссер еще на стадии литературного либретто проверяют материал ролей («усиление роли или вычеркивание ее совсем»). Образы шести основных героев прописаны в той степени подробности, которая соответствует первостепенности роли.
В роли майора Булочкина Николай Крючков — «кинематографический актер от волос до пяток», так о нем говорил Иван Пырьев. Естественность, достоверность и органичность присутствия в кадре, свойственные Крючкову, помогли ему сыграть водевиль «по Станиславскому». Станиславский, в молодости переигравший множество водевильных ролей, считал персонажей водевиля обыкновенными людьми, с которыми случаются необычайные происшествия. На худсовете студии Григорий Козинцев сказал о Крючкове: «Он очень хорошо „посадил“ картину на землю».
Василий Меркурьев
Василий Нещипленко
По-настоящему водевильную линию ведет в фильме Василий Меркурьев — старший лейтенант Туча. Второй на «просцениуме» — почти неизвестный советскому зрителю Владимир Нещипленко с лицом голливудской звезды. В основе «актерского» сценария Константина Скоробогатова, сыгравшего мудрого генерала и любящего отца, могло бы быть описание поведения режиссера на съемочной площадке по системе стального сценария: «Режиссер на съемке — командующий армией. Нужно, чтобы все его любили (он должен быть вежливым, корректным, внимательным ко всем […]), чтобы в него верили (он должен быть во всеоружии знания […]) и чтобы за ним шли (распоряжения режиссера должны быть властные, уверенные и спокойные)».
В 1923 году Тимошенко написал сценарий «Смерти не будет» о всемирной войне человечества со смертью, действие которого разворачивалось в недалеком будущем, в 1929-м. «Смерти не будет» — подходящее название и для «Тихохода». Хотя нет. Слишком серьезное.
Читайте также
-
Не доехать до конца — «Мы тебя везде ищем» Сергея Карпова
-
Десять лет без войны — «Возвращение Одиссея» Уберто Пазолини
-
Движение вниз — «На этой земле» Ренаты Джало
-
Шепоты и всхлипы — «Мария» Пабло Ларраина
-
Дело было в Пенькове — «Эммануэль» Одри Диван
-
Трепещущая пустота — Заметки о стробоскопическом кино