Ушедшая натура
Совершенно честно и искренне могу заявить, что ничего более сильного и потрясающего, чем картина «Соль Сванетии», я в новом тысячелетии не видел. Это один из тех редких фильмов, которые не только не стареют, не теряют свой вес с течением времени, но и, наоборот, с каждым годом его набирают. Объяснение заключается в самой картине, а не в теории восприятия: есть, например, фильмы, которые «создают фильмы» (это вертовская формулировка), а есть фильмы, которые создают мир. «Соль Сванетии» (так же, как «Земля» Довженко или как картины Флаэрти) относится к той очень немногочисленной категории фильмов, которые создают мир.
Как правило, это картины «почвенные», «земные», тесно связанные с конкретной географической точкой на карте и с ее обитателями. Вместе с тем реальный уголок планеты и реальные люди в таких фильмах приподняты над действительностью, идеализированы и мифологизированы — конечно, в лучшем смысле этого слова).
Но, если место действия «южных» фильмов Флаэрти называли первобытным раем, то «Соль Сванетии» — это рай, в котором страдают и умирают, в котором похороны — это праздник, а рождение — это проклятие. Картина по-своему жестока, но ее мифологический мир — первобытный, громадный — от этого не делается менее гармоничным и совершенным.
Все предметы, все явления в «Соли Сванетии» соразмерны друг другу, как соразмерно все в мифологическом, доисторическом, легендарном пространстве: небо, облака, башни, пряжа, рты животных, алчущие соли. Все предметы и явления как бы очищены от наслоений, явлены в своем первородном, исконном смысле. Вневременность происходящего (а первый титр, привязывающий действие к реальному календарю, появляется только в середине фильма) подчеркивается тем, что автор так и не объясняет, кто и когда построил башни в этом местечке, забытом богом. Зато Калатозов подробно и ритмически насыщенно показывает опасное путешествие обитателей Ушкула за солью, чтобы подчеркнуть, насколько трудно и опасно любое путешествие отсюда на «большую землю». И волей-неволей возникает ощущение, что башни построили какие-то былинные богатыри, когда нынешнего человечества не было и в помине.
Фильм невероятно красив. И, как любой радикальный поэтический жест художника, устремлен в будущее. Вобрав в себя все, что открыла изощренная монтажная поэтика немого кино, он ее не «закрывает», а, наоборот, как бы консервирует в ее несомненном совершенстве, заранее отрекаясь от грядущей звуковой эпохи. Если вспомнить «Летят журавли» и «Неотправленное письмо», то нетрудно заметить, что многие изобразительные находки, до сих пор приписываемые Урусевскому, на самом деле являются развитием изобразительных открытий Калатозова — автора «Соли Сванетии» (об этом, конечно, в свое время писали и говорили наиболее проницательные критики и кинематографисты). Более того: пластическое совершенство этих двух фильмов совершенно не требует звука, вернее сказать, «терпит» его присутствие. Такую же вспомогательную (медитативную) функцию несет звук и в картине Пелешяна «Мы». А ведь одним из главных изобразительных лейтмотивов этого фильма является Человек, сражающийся с горами (более чем очевидная изобразительная параллель, если не парафраз «Соли Сванетии»).
Таким образом, непреходящий урок «Соли Сванетии» заключатся в том, что язык немого кино все-таки был придуман именно для создания новых миров. И те немногие режиссеры звуковой эпохи, которое это поняли, создали миры, не требующие ни продолжения, ни улучшения.
О программе немого кино «Ушедшая натура» рассказывает ее автор киновед Алексей Гусев:
В последние 10–15 лет немое кино во всём мире стало объектом самой живой и острой заинтересованности. Фильмы Гриффита, Штрохейма, Ланга, Мурнау, Бунюэля, Рене Клера, Эйзенштейна, Протазанова и других корифеев раннего кинематографа выходят в DVD-изданиях, демонстрируются в киноклубах, становятся объектом арт-перформансов. Феномен немого кино, долгие годы бытовавший в массовом зрительском сознании как нечто архаичное, архивное или даже ущербное (решительное исключение делалось, пожалуй, лишь для комедий Чаплина), по истечении первого столетия киноистории внезапно оказался вновь востребован в широких синефильских кругах.
Однако круг немых фильмов, доступных и известных «простому синефилу», довольно узок и почти не расширяется. В поле внимания DVD-издателей и устроителей клубных ретроспектив неизменно оказывается американская, немецкая, российская и французская киношколы немой эпохи, отчасти — шведская и, в очень малой мере, — итальянская. О прочих национальных немых киношколах, по большей части, никто не только не слыхал, но и не имеет представления о самом их существовании. Более того: если, к примеру, датское или чешское немое кино существует хотя бы в сознании профессиональных киноведов, то о румынских или индийских немых фильмах не подозревают и они (за единичными исключениями узких специалистов «строго академического профиля»).
Ретроспективный цикл «Ушедшая натура» призван восполнить этот пробел. На его сеансах будут показаны немые фильмы стран Латинской Америки, Восточной Европы, Дальнего Востока, а также Финляндии, Норвегии, Испании, Австралии, Швейцарии и даже Палестины. Мало какие из этих фильмов известны хотя бы отечественным специалистам по истории кино; для абсолютного их большинства показ в рамках этого цикла окажется фактически российской премьерой — запоздавшей на 80–100 лет.
Само собой разумеется, что совсем немногие из этих фильмов могут хотя бы претендовать на статус шедевров. По большей части они предназначались исключительно для демонстрации внутри своей страны — а стало быть, не оказали никакого влияния на кинопроцесс за её пределами. Однако ныне они обрели иную, новую ценность, на которую их создатели, пожалуй, вовсе не рассчитывали. Ценность эта — не в сюжетах (в основном вполне традиционных, чтобы не сказать тривиальных), не в актёрской игре, не в изысках киноформы; она — в той фактуре, которая после всех катаклизмов XX века была безвозвратно утрачена — и сохранилась лишь на архивной киноплёнке. В фактуре пространства: ландшафтов, интерьеров, городских и сельских пейзажей, не смятых ещё поступью прогресса и благодеяниями цивилизации, но сохранивших аромат неспешной подлинности былых времён. И в фактуре явленного на экране человека: с его манерами, повадками, жестами, с его способом смотреть и реагировать, двигаться и одеваться… То, что казалось создателям этих фильмов естественным и само собой разумеющимся, то, что ими и вовсе не замечалось, — в современной рецепции выходит на первый план, отодвигая в тень все те несовершенства, которыми авторы, должно быть, так гордились… «Ушедшая натура» — это ещё одна демонстрация подлинной сущности кинематографа: запечатлевать и сохранять время.
В рамках программы «Ушедшая натура» в Доме кино можно будет посмотреть следующие фильмы:
- Грузия: «Соль Сванетии!» (1930, Михаил Калатозишвили)
- Армения: «Намус» (1926, реж. Амо Бек-Назаров)
- Аргентина: «Упоение танго» (1928, реж. Эдмо Коминетти)
- Бразилия: «Минасская кровь» (1928, реж. Умберто Мауро)
- Чили: «Гусар смерти» (1925, реж. Педро Сиенна)
- Венгрия: «Золотой человек» (1918, реж. Шандор Корда)
- Польша: «Сильный человек» (1927, реж. Генрик Шаро)
- Чехословакия: «Эротикон» (1929, реж. Густав Махаты)
- Австрия: «Герцог балета» («Добродетель») (1926, реж. Макс Нойфельд)
- Румыния: «Лейба Зибал» («Пасхальная свеча») (1930, реж. Александру Стефанеску)
- Финляндия: «Анна-Лииса» (1922, реж. Теуво Пуро и Юсси Снеллман)
- Норвегия: «Свадебное путешествие в Хардангер» (1926, реж. Расмус Брейстейн)
- Индия: «Свет Азии» (1925, реж. Франц Остен)
- Китай: «Романс Западной комнаты» (1927, реж. Ли Минвей и Яо Хоу)
- Япония: «Орочи» (1925, реж. Бунтаро Футагава)
- Австралия: «Юг» (1919, реж. Фрэнк Хёрли)
- Швейцария: «Каникулы Андре Кареля» (1925, реж. Жан Шу)
- Испания: «Пилар Гуэрра» (1926, реж. Хосе Бухс)
- Палестина: «Жизнь евреев Палестины» (1913, реж. Ной Соколовский)
В программе возможны изменения. Следите за объявлениями.
О других программах арт-центра «Берег» Вы можете прочитать здесь: artbereg.ru.
Читайте также
-
Высшие формы — «Книга травы» Камилы Фасхутдиновой и Марии Морозовой
-
Школа: «Нос, или Заговор не таких» Андрея Хржановского — Раёк Райка в Райке, Райком — и о Райке
-
Амит Дутта в «Гараже» — «Послание к человеку» в Москве
-
Трепещущая пустота — Заметки о стробоскопическом кино
-
Между блогингом и буллингом — Саша Кармаева о фильме «Хуже всех»
-
Школа: «Теснота» Кантемира Балагова — Области тесноты