Марина Потапова
Марина Потапова

Без любви ничего не получится, или Как мы придумали «Напарапет»


Я как сейчас помню: сидели мы в каком-то кафе в Камергерском переулке, злились на то, что никто из продюсеров в нас не верит и денег на фильм не хочет нам давать, хотя у нас самое лучшее и самое народное кино. И кто-то из нас, или мы вместе, одновременно подумали: а не проще ли с аудитории было бы собрать нам бюджет пожертвованиями, нежели убедить продюсеров, что эта аудитория у нас есть. И мы стали фантазировать: как отлично было бы, если бы люди сами решали, какое кино и кому для них снимать. Иному зрителю лишний раз и в кино-то ходить не хочется, — такая дребедень там идет, якобы ему же, этому зрителю, в угоду. Сидишь ты дома, думаешь: вот бы посмотреть чего… А любимые фильмы у тебя все сплошь «не кассовые». И режиссерам таким, допустим, как Солондз, Гас Ван Сент, Полянский, Джармуш — им бюджеты не часто дают, поэтому не скоро ты дождешься от них кинца, зато ждут тебя в кино какие-нибудь «Мормышки 3D». Дорого бы ты отдал, чтобы поскорее твой любимый режиссер дал тебе пищу для мозга? — Многие дорого бы заплатили. И для кого-то «дорого» — это 1000–5000 рублей, а для кого-то 10–50 тысяч… А если скопится всего 5 000 человек, готовых скинуться суммой от 3 до 15 тысяч рублей на нужный им фильм, можно собрать приличный бюджет, не думая об окупаемости. А если не надо думать об окупаемости, то и авторское право незачем охранять. Чем больше людей посмотрят кино (бесплатно), тем больше людей проникнутся и скинутся на следующий проект. Выгодно будет не охранять интеллектуальную собственность за десятью замками, а наоборот, выкладывать изо всех сил, где только можно. Появится некоторая справедливость в отношении интеллектуального меньшинства, не имеющего пока что права голоса. Ведь если массы голосуют кошельком, то продукт просто плохой, не нужный никому и продукт гениальный, превосходный, великолепный, но имеющий малочисленного потребителя уравниваются в своем праве на существование. При том, что плохой фильм просто засоряет собой космос, а гениальный может спасти кому-то жизнь, определить вектор развития целого поколения, но рынок их уравнивает, и рейтинг кассовых сборов маркирует производство обоих фильмов как одинаково нецелесообразное. Ну не глупость ли? Не пора ли с этим разобраться?!

И мы подумали: пора.

naparapet.ru

Меня тут просят объяснить про продюсеров, чем, мол, они плохи. Отвечаю: ничем не плохи, просто наделены властью не от Бога, а потому вытворяют, что заблагорассудится. Закажут, например, одному человеку что-то придумать, другому отдадут переписать, тем временем, третьего зовут сочинять то же самое, четвертый все это сводит в свою версию, режиссера приглашают самого дорогого, но оператор у них уже свой, кастинг готов, а режиссер вынужден с этими актерами что-то делать, пока бюджет позволяет. Вдруг продюсеру приходит в голову посмотреть, что там. Он смотрит, и у него с сердцем плохо. Он увольняет режиссера, половину актеров, переписывает сценарий, снимает, смешивает, переозвучивает, сокращает — и, наконец, можно показывать в кино! Так обычно делается. У нас так не было. Нам повезло. У нас были лучшие в мире продюсеры. На вечеринке, посвященной премьере нашего фильма, подруга продюсера подошла ко мне и сказала: «У вас были самые лучшие продюсеры. А знаешь, почему?» Я спросила: «Почему?» — «Потому что они не залазили вам в кишки! Будь я вашим продюсером, уж я бы залезла вам в кишки по локоть!»

Продюсеров понять тоже можно. Все, что они хотят — это сделать кино, на которое зрители в кинотеатры потянутся, как мухи на сладкое. На деле, правда, это редко удается, потому что зритель непостижим. Есть целая наука, как понять зрителя, и продюсеры ее пытаются освоить. Но статистика шалит, и формула успеха все еще не выведена окончательно. Статистика то показывает, что зрителям нравятся 3D фильмы про робокопов, то показывает, что не нравятся. Казалось бы, опросили — никто не хочет больше смотреть мюзиклы, а потом — бац! — выходит мюзикл, и люди давятся в очереди в кассу. В одном фильме Микки Рурк снялся — фильм окупился, а другой фильм с абсолютно таким же Микки Рурком — и полный провал. Аналитики думают: почему? А нельзя понять. Тайна. Только карты гадальные помогают и астрологи. Пришли мы как-то в кинокомпанию ЦПШ, предлагать «Шапито-шоу» в прокат, а там и говорят: «У-у-у, мы такое не берем!» — «Какое такое?» — «Фестивальное. Вы же в ММКФ участвовали?» — «Да! Серебряного Георгия взяли!» — «Фестивальное кино в кинотеатрах проваливается. Закономерность такая». — «А вы фильм-то смотрели?» — «Мы фильмы не смотрим, чтобы быть объективными». И это понятно. Объективными быть очень важно.

naparapet.ru

У нас был опыт благотворительного краудфандинга, когда мы собирали деньги на операцию своему другу, больному лейкозом Леше Лайфурову. Ему нужна была трансплантация костного мозга в Израиле. Ни один фонд собрать нужную сумму на лечение взрослого больного не взялся бы. Фонды специализируются на помощи детишкам, а взрослым не то чтобы отказываются помогать, но в пуле смертельно больных детишек двадцатидвухлетний оболтус выглядит не особо привлекательно. Поэтому мы взялись собирать деньги сами, выстраивая веселый пиар на интерактивной игре «Спаси Лешу», где Леша — это отличный веселый парень, участник объединения СВОИ2000, снявшего фильм «Пыль», а спроси любого новокосинского гопника, видел ли он фильм «Пыль», и окажется, что видел. Мы обнаружили тогда, что нас знают, любят, помогают, участвуют — деньги мы собрали. То есть какой-то контакт с миром возможен без посредника.

Конечно, сбор денег на спасение жизни и сбор денег на блажь, вроде нового фильма — разные вещи, не думайте, что мы не понимаем. Но есть у них и кое-что общее: готовность людей участвовать в чужой истории ради участия и осознание, что можно на что-то повлиять. Это ощущение очень важное. Его не хватает. Ощущение отчужденности от происходящего подавляет. В России оно усилено вездесущей коррупцией, невозможностью влиять на политику, отсутствием малого бизнеса. Власть здесь сильно укрупнена, так как государство огромное, властный аппарат неповоротлив и неэффективен, самоуправление на местах отсутствует, вместо него орудуют банды цапка и другие бандформирования. Любое дело оборачивается либо безысходной волокитой, либо кровопролитием. Хочется вешаться. Добиваться решения проблем через инстанции трудно, поэтому у нас стала популярна «теория малых дел»: скинуться, чтобы сделать хоть что-то, куда как проще. Скинулись — починили отопление, вывезли мусор, залатали крышу, поставили скамейки во дворе. Такая возможность сдвинуть дело с мертвой точки является для России важной и жизнеутверждающей. Россия, как никакое другое государство, стонет из-за отсутствия альтернативной экономики. Поэтому, когда мы изобретали «Напарапет», мы чувствовали себя этакими пионерами, челюскинцами. Вот теперь-то можно все что хочешь.

naparapet.ru

Я расскажу, как классно это должно работать. Пользователь регистрируется на «Напарапете», после чего может создавать проекты и вести их, может только участвовать, или просто следить за проектами. В любом случае, после того, как он зарегистрировался, он тут царь и бог. Он решает, чему быть, а чему — быть не обязательно. Проектам, которые нравятся, он регулярно подкидывает денежку. Проекты — это его виртуальный огород, если он поливает огород — все растет, и может принести урожай. А может и не принести. Чтоб было нескучно, я представлю этот процесс в виде фрагмента фантастической повести:

…Обычно большую часть времени, проводимого в офисе, Боб просиживал на «Напарапете», выискивая интересные дела, в которых он мог бы поучаствовать. В прошлом месяце он просадил тут половину зарплаты, но всходов оказалось не так уж много. Боб злился, но все равно раскидывал по проектам оставшиеся в этом месяце на карточке деньги. Без этого жизнь казалась ему слишком пустой. Тратить время, участвуя в делах жизнью, а не кошельком, Боб не мог, в силу своего шаткого положения на работе. И он радовался тому, что ему оставалось. «Ребята из „Тутти-матутти“ наконец-то записали альбом!» — обрадовался Боб, заметив яркий значок в своем акаунте, — «Значит скоро мне как участнику пришлют три диска с автографом и футболку!» — Дело в том, что на «Напарапете» всем, кто участвовал в той или иной затее, за участие полагались призы, в зависимости от степени участия. Кому-то футболки, кому-то диски, кому-то билеты, а кому-то и процент с прибыли. «А издание перевода книги индийского писателя-фантаста на том же месте, зачем только я выбросил на это дело свои кровные 500 рублей! Разгильдяи! Кретины!.. Так-так-так… А что там с моими милыми птенцами — три месяца назад Боб купил себе двух пингвинов, за которыми ухаживать, разумеется, не собирался, но был рад оплачивать их содержание за возможность глядеть на них сколько влезет через веб-камеру, получать открытки с их фото на праздники и два раза в год навещать их на биостанции в Антарктиде. Денег на перелет у него, конечно, не было, поэтому правом проживания в гостевом номере он вряд ли воспользуется, однако при знакомствах с молодыми девушками он уже пару раз заводил разговор о пингвинах и показывал c айпада своих птичек пьяным посетительницам Клуба Ночных Теней…

…В городе, где жил Боб, на деньги собранные на «Напарапете», уже было построено три хосписа, сеть общественных уборных и один музей современного искусства, а городской парк был приведен в такой безупречный порядок, что в нем цвели магнолии и гуляли животные, занесенные в Красную книгу. Боб никогда не принимал участие в таких проектах. Общественные инициативы его не занимали, но ему нравилось вставить в разговоре, что он был одним из десяти соинвесторов странного индонезийского артхаусного режиссера, получившего только что посмертно золотую премию за документальный фильм, где автор в реальном времени вспарывает себе живот. Будь Бобби моложе лет на сто, он стал бы собирателем древностей, коллекционером. Но в нашу эпоху ему ничего не оставалось, кроме как вкладывать бабки в изысканные элементы будущего…

naparapet.ru

Справедливости ради, надо отметить, что все, что мы придумали, как оказалось, уже давно существует за пределами рунета в виде многих популярных ресурсов, главным из которых является kickstarter.com. То есть, «Напарапетом» мы одновременно изобрели велосипед и открыли Америку. Если бы мы умели программировать, могли создать редакцию, или хотя бы просто были способны какой-нибудь систематической работе, мы, наверное, изобрели бы «Напарапет» практически одновременно с американцами. Но дело затянулось, и до сих пор «Напарапет» — скорее идея. Отличие Kickstarter’а от «Напарапета» в том, что Kickstarter — платформа для продюсирования творческих проектов на территории США. Редакция Kickstarter сама по себе является фильтром, она отбирает, кому помогать, и сама заполняет карточку проекта на основании присланных материалов — важно, чтобы все было оформлено правильно и интересно. «Напарапет» задумывался как инструмент универсальный, не только под искусство, но под любые цели, для любого типа местного краудфандинга. Это просто игра в «огород дел». Дела могут касаться и узкой группы друзей, они могут скидываться на поездку, на подарок другу, — на что угодно. Редакция тут, конечно, тоже нужна, но ее цель — систематизировать информацию о проектах, отслеживать и ориентировать посетителей в том, что тут особенно интересного и общественно-полезного происходит.

Мы понимали, что мы не цукерберги программирования, и функциональность не наш конек. Поэтому мы сразу рисовали смешной дизайн, который казался бы ржавым, скрипучим, подзаборным. «Напарапете» скапливаются бродяги и отбросы. Символом мы решили сделать бомжа со стаканчиком с мелочью. Бомжа мы хотели снимать и в пропагандистских роликах. Целый цикл роликов про бомжа планировался нами как основной видеоконтент «Напарапета» на протяжении первых пяти месяцев работы. Бомж с коляской, бомж на велосипеде… Слоган: «крути педали, пока не дали» — и колеса превращаются в цветные диаграммы, демонстрирующие проценты собранного относительно всего бюджета проекта. Чтобы усилить игровую составляющую, мы хотели вручать виртуальные ордена активистам «Напарапета», делать «ролики благодарности», по случаю вступления новых участников или поступления новых взносов — оркестр из бомжей, криво играющий туш. В общем, мы хотели сделать «Напарапет» проектом развлекательным и живым, обыгрывающим каждую стадию собственной жизни. Мы планировали создать редакцию из хороших пишущих людей, журналистов и художников, которые находили и вербовали бы участников, помогали оформлять и интересно репрезентировать проекты публике… В общем, были планы наполеоновские… Не было только времени и сил. На деле пока что нам еле хватает сил на запуск проката собственного фильма и попытки мыслить о новых фильмах. Мы, как и все люди, думаем, как нам жить в ближайшие месяцы, где заработать денег, чтобы кормить семьи и т. д., и т. п. А запуск, оживление «Напарапета» — мощный стартап, к которому мы сами пока не очень-то готовы. Мы придумали «Напарапет» и просто хотим, чтобы он был, это нужно нам самим, как экологичная среда обитания. Но он стоит денег, даже если не развивается, а просто висит на сервере. Его обслуживание стоит 7000 рублей в месяц. Мы хотим развивать «Напарапет», не рассчитывая извлечь какую-либо прибыль, не планируя брать проценты. Мы не хотим, чтобы «Напарапет» принадлежал какому-нибудь информационному холдингу и лоббировал бы чьи-то интересы, поэтому не пытаемся его продать. Но для того, чтобы он не умер, нужны усилия, деньги и помощники… Поэтому мы стоим перед вами с нашим маленьким заложником в руках. Он такой крохотный, что даже не умеет дышать и слабо сипит со своего сервера. И мы кричим в толпу: «Эй, вы! Слышите! Кошелек или жизнь! Делитесь, или этот чудесный малыш умрет! Господа! Вы должны дать ему несколько монет или пару градусов сердечного тепла, немного сил и времени… Жизнь этого чудесного младенца в ваших руках. Дамы! Не проходите мимо! Пару евро во имя потомков! Благодарю! Дай бог вам здоровья! Мерси. Мерси».

дата первой публикации

Читайте также

Сообщить об опечатке

Текст, который будет отправлен нашим редакторам:

Отправить