Утро первого — «Один маленький ночной секрет» Наталии Мещаниновой
Вероника Хлебникова пишет из Роттердама, где на фестивале показали новый полный метр Наталии Мещаниновой «Один маленький ночной секрет». Новогодний кошмар среди снега, панелек и простого семейного счастья.
В Роттердаме показывали почти все фильмы Наталии Мещаниновой — и те, что она делала как сценаристка, и режиссерские работы. Здесь ее «Маленькому ночному секрету», созданному при поддержке Фонда Хуберта Балса, отыскалась негаданная рифма — «Злые игры. Римини. Спарта» Ульриха Зайдля.
Когда Зайдль в 2007 году делал «Импорт/Экспорт» в доме престарелых, Мещанинова снимала документальный полнометражный дебют, незабываемый «Гербарий» в похожем интернате для «девочек 70 лет». Оба фильма были исполнены почти что любви, ставшей для Мещаниновой самостоятельным сюжетом и тщательно скрытой у Зайдля за приросшей сардонической маской.
Драйв волшебства, которое не в огоньках, не в алкоголе и не в поцелуях, а в том, «чтоб он сдох»
Высокопарные греко-латинские топонимы Зайдля транспонируются в безымянную русско-народную равнину, центр которой везде, а окружность нигде. На карте безнадежных земель соседствуют жирный Римини с его поддельной dolce vita, пыточная Спарта с ее отцами страшнее педофилов и сказочные ***** [окраины] Мещаниновой, где насилие повсеместно и шито-крыто. Это катастрофическая сказка иллюзорных чудес по телевизору и пепла желаний в дешевой шипучке. Новогодняя ночь летит птицей, вместе с градусами набирает обороты и обрушится отвесно с ледяной горы. Она погаснет вместе с красивыми огоньками, как серные спички, высекавшие краткие искры несбыточного рая — тепло, еду, любимых людей — в святочной истории Ханса Кристиана Андерсена.
Мире, подростку со спичками по фамилии Голубь, 14 лет. У нее есть мама, отчим и младенец-сестра. В ярких праздничных огнях ей померещатся дружеское веселье, искренняя взрослая дружба, первая любовь, возможность бегства. Вспышками файерболов, звездой в ночи горит перед ней лишь одна волшебная картина. Ее тайный синий пламень сжигает, пожирает изнутри. Драйв волшебства, которое не в огоньках, не в алкоголе и не в поцелуях, а в том, «чтоб он сдох».
Так карета становится тыквой, так блестки смывают со скул, так последнюю иллюзию и единственное спасение меняют на что-то неизбежное
Мира селфится с Лерой, подружкой старше ее на два года в золотом полукруге света, как с ренессансных картин, и это теплое золото, ненадежная ласка обещают то, чего не может быть, позволяют забыть, что придется возвращаться домой. Нет особенной разницы между этой квартирой, полной равнодушных сверстников, и той, что с любящим отчимом.
Магическая энергия желания чуда — бешеный, сверхъестественный двигатель этой картины, которая ни разу не выдаст безысходного, животного ужаса ситуации. Как и Степан Девонин, исполнивший роль дяди Андрея, отца трех дочерей, без пяти минут дедушка, непроницаемого в личине благожелательного, благонамеренного, добропорядочного отца семейства. Не ругается матом, не бьет, регулирует дом и быт, наряжает елку с мандаринами, разве что шарит у голубя мира под майкой — не иначе как ищет сердце мира, волшебные перышки. Его младшим двойником окажется юный херувим из заграничной Риги, галантно подкатывающий к Мире с понятными намерениями.
Фильм удивительной красоты и невинности потеряет невинность и красоту не резко, не вдруг — лишь под утро: так карета становится тыквой, так блестки смывают со скул, так последнюю иллюзию и единственное спасение меняют на что-то неизбежное. Пока светает, чудо распадается, разлагается, гниет. Все утра мира — стылый балкон, безжизненный белый пустырь мерзлоты, возвращение в темный подъезд, под душный кров, под тушу распаленного отчима, на продавленный диван, в который никак не вжаться, не просочиться. Не сбежать от методичных пальцев и аккуратных фрикций, ведь за стеной домашние. Ведь Новый год с его волшебством уже прошел. На дворе снова будни, все тот же день, что был вчера, после бесконечной ночи с ее грязными больными секретами.
Читайте также
-
Джульетта и жизнь — «Можно я не буду умирать?» Елены Ласкари
-
«Послание к человеку» — Что смотреть? Куда бежать?
-
Футурум-2024 на «Послании» — Опыты превращения в пыль
-
Денис Рузаев: «Неловко говорить, что в моей работе есть что-то сложное»
-
Дождь на станции Пупсянции — Пять мультфильмов «Окна в Европу»
-
Тост за бесконечность — «Филателия» Натальи Назаровой