Место силы, место свободы
Давным-давно, когда «Порядку слов» исполнялось всего только пять лет, в «Сеансе» сделали целую рубрику о родном проекте. Она почти не устарела, разве что достижений стало больше. Елена Фанайлова — о наследовании авангардного стиля, поэзии и саморефлексии Константина Шавловского.
СЕАНС – 63
Если рассуждать в терминах психогеографии, то есть дисциплины, которая изучает то, как человек чувствует себя в большом городе, как он функционирует, с антропологической точки зрения, то «Порядок слов» можно определить как место силы. Есть такие места на карте города, которые часто вне зависимости от рациональных соображений оказываются страшно притягательными для людей, они являются некими точками вдохновения для большого количества творческой интеллигенции. Я бы сейчас сравнила роль «Порядка слов» с той ролью, которую играл долгие годы «Борей». Все девяностые и нулевые годы в арт-галерее «Борей» и в кафе «Борей» собиралась питерская неподцензурная тусовка, и литературная, и художественная, и артистическая. Это место, где кипел некий творческий бульон, из которого потом появлялись и картины, и стихи, и музыка, и философия. Такие места чрезвычайно важны для любого города, который хочет развивать современную культуру, а не только существовать в охранительном режиме по отношению к ней.
Дело «Порядка слов» оказывается крайне благородным: оно помогает сохранению сложного, «медленного» чтения.
«Порядок слов» — «Сеансу» отвечают
К сожалению, со временем некоторые места силы утрачивают свою мощь. Трудно объяснить, почему так происходит, но точки эти теряют притягательность, люди оттуда уходят. Мне кажется, что «Порядок слов» стал в определенном смысле наследником «Борея». Одновременно он учитывает опыт московских культурных клубов, которые появились в начале нулевых и сочетали свойства книжного магазина, дискуссионного клуба и галереи, примерно как сеть «Проект ОГИ» или «Фаланстер». Это специальные места свободы для молодых людей, у которых не слишком много денег для того, чтобы платить за какие-то специальные консервативные культурные мероприятия типа похода на классический балет или в консерваторию, а пространство «Порядка слов» молодому человеку, который ищет себя и хочет ответить на какие-то вопросы, дает такую возможность.
Для маленьких интеллектуальных издательств это оказывается редким пространством, опять же, площадкой свободы. Если бы я сравнивала книжный бизнес с миром моды, то сказала бы, что «Порядок слов» похож на магазин, который предлагает весьма штучные марки, например, Вивьен Вествуд, или очень молодых и радикальных голландских дизайнеров. Или это кинотеатр, где показывают европейский артхаус. Батай, Милош, Надаш, Ямпольский — это сложное чтение, требующее подготовленного читателя с развитым вкусом. Дело «Порядка слов» оказывается крайне благородным: оно помогает сохранению сложного, «медленного» чтения.
Теперь о Премии Драгомощенко. Аркадий Трофимович — ключевая фигура поэзии конца XX века. В его наследии традиции русского свободного стиха соединяются с европейскими и американскими течениями, это традиции философской поэзии, сложной саморефлексии и, что важно, поэзии, связанной с кинематографом.
Все эти особенности устройства ума касаются Кости Шавловского самым прямым образом. Напряженная саморефлексия — это точно про Костю, про его творческий метод как редактора, автора и менеджера культуры. Он постоянно отвечает себе на вопрос: кто я, где я, что я делаю?
Есть еще одно важное свойство «Порядка слов» и Премии имени Драгомощенко. Оба эти проекта, порожденные одним разумом, связывают современные процессы с неподцензурной питерской культурой и искусством. «Порядок слов» — наследник самого чистого авангардного художественного стиля, который существовал в неподцензурном виде во все советские времена. Есть люди, которым повезло, что они были знакомы и дружили с Драгомощенко. Обращение к его фигуре в процессе структурирования премии, выбора ее авторов, механизма работы означает преемственность по отношению к модернистской традиции. Ее продолжает удерживать «Порядок слов».
Читайте также
-
Высшие формы — «Книга травы» Камилы Фасхутдиновой и Марии Морозовой
-
Школа: «Нос, или Заговор не таких» Андрея Хржановского — Раёк Райка в Райке, Райком — и о Райке
-
Амит Дутта в «Гараже» — «Послание к человеку» в Москве
-
Трепещущая пустота — Заметки о стробоскопическом кино
-
Между блогингом и буллингом — Саша Кармаева о фильме «Хуже всех»
-
Школа: «Теснота» Кантемира Балагова — Области тесноты