Американская проза: «Манчестер у моря» и «Лунный свет»
Когда «Ла Ла Ленд» вышел на экраны, а потом взял «Золотые глобусы» в лёгком жанре, стало понятно, что, возможно, и главный «Оскар» уйдёт мюзиклу Дэмиена Шазелла. Тем не менее, есть ещё два сильных кандидата — «Лунный свет» Барри Дженкинса (выигравший «Глобус» как лучшая драма) и «Манчестер у моря» Кеннета Лонергана, за который «Оскара» должен получить, как минимум, Кейси Аффлек. Эти две картины, внешне как будто непохожие друг на друга, объединяет романное дыхание. В американской литературе в отличие от европейской повествовательный реализм всё ещё не утратил своих позиций. Если действие «Ла Ла Ленда» разворачивается в параллельном мире грёз, что подчёркивает и название, в России оставленное без изменений, «Лунный свет» и «Манчестер у моря» переносят зрителя в места совершенно реальные, а сюжетные события перемалывает не жанровая механика и жернова человеческих судеб.
«Лунный свет» выйдет в российский прокат 23 февраля — под «Оскар», разумеется, но трудно не оценить случайную иронию такого выбора даты. Это, действительно, мужское кино, но не в том смысле, который обычно ассоциируется с этим патриархальным праздником. Фильм Барри Дженкинса — история взросления в трёх главах: мы знакомимся с главным героем Широном, когда тот еще ребенок из неблагополучного района Майами, и расстаёмся примерно через десять лет (точный срок установить затруднительно: фильм не акцентируется на приметах времени). Как любая подобным образом устроенная история, это сюжет о поиске своего места в мире — но интонация «Лунного света» далека от победительной, ведь как можно кого-то или что-то победить, кроме самого себя, если против тебя все обстоятельства? Да и нужно ли?
Таким и должно было стать кино в эпоху после Обамы
В «Лунном свете» немало торжественных сцен и речей, но все они окрашены печальной иронией, которая с самого начала исключает возможность счастливой концовки. В первой главе Широн находит себе отцовскую фигуру в лице добродушного драг-дилера Хуана, когда тот учит подростка по кличке Мелкий, что нужно найти свой путь в жизни несмотря ни на что. Но как звучит такой совет от того, кто зарабатывает торговлей крэком у себя на районе? В другой сцене из начала фильма мальчишки гоняют по пустырю мяч, слепленный из тряпья, пока за кадром звучит Моцарт, и хор на латыни проникновенно возносит хвалу Господу. Эта невзрачная зарисовка из жизни гетто роскошно снята оператором Джеймсом Лакстоном, который в духе почти Эммануэля Любецки склонен выстраивать хитроумные траектории камеры и усиливать естественное освещение, подчёркивая тёплые или холодные тона в зависимости от времени суток (см. название фильма). Эти моменты служат контрапунктом истории, которая никогда не выходит на уровень обобщений, но остаётся частной и даже интимной — Дженкинс недоговаривает, а Широн всё держит в себе. Первые несколько минут на экране он не разговаривает вовсе, а кульминационная сцена в третьей главе заключается в том, что два человека (Широн и его друг детства, в которого он был влюблён) ведут долгий диалог, не произнося вообще ничего существенного.
«Лунному свету» вреден любой шум
Так же сдержан фильм Дженкинса и в том, что касается политики: рассказывая сюжет о гее-афроамериканце, он никаким явным образом не пытается это обстоятельство подчеркнуть и извлечь из него выгоду в сезон наград. Таким и должно было стать кино в эпоху после Обамы — теперь тихие истории простых человеческих жизней можно рассказывать не только о белых людях, которых не заслоняют шумные общественные дискуссии, политизирующие расу и сексуальность. Будем надеяться, что этого не произойдёт с «Лунным светом», хотя после прошлогоднего скандала с «белыми „Оскарами“» можно ожидать всякого. Вспомним внезапный санденсовский успех Нейта Паркера и его «Рождения нации»: когда осенью фильм вышел в прокат, американская критика вдруг очнулась и обнаружила, что достоинства этой работы, покорившей всех в прошлом январе, ограничиваются её названием. «Лунному свету» вреден любой шум: для того, чтобы расслышать сквозь недомолвки его тихую речь, необходимы внимание и деликатность.
Совсем в других краях разворачивается сюжет «Манчестера у моря» — фильма, для которого место действия так существенно, что вынесено в название. Манчестер-бай-зе-Си, штат Массачусетс — городок как будто из «Моби Дика». После долгого отсутствия в него возвращается Ли Чендлер, угрюмый мужчина под сорок, ведущий одинокую и аскетичную жизнь в Бостоне. Его брат умер от сердечного приступа, оставив сиротой сына-подростка; как с удивлением узнает Ли из завещания, шестнадцатилетний Патрик теперь оставлен ему на попечение — но находиться в этом городе, тем более — переселиться обратно для Ли невыносимо.
Фильм Лонергана — не трагедия, хотя иногда хочется его так назвать.
Кажется, никто, включая режиссёра Кеннета Лонергана, не ожидал такого успеха для «Манчестера у моря», оказавшегося вдруг одним из лидеров оскаровского сезона. Пять лет назад предыдущий фильм автора «Маргарет» вошёл в списки лучшего многих серьёзных кинокритиков, но мейнстримные издания и премии, кажется, не поняли, как подступиться к этому произведению — монументальному полотну из жизни нью-йоркской интеллигенции, за которое Лонерган несколько лет сражался с продюсерами в судах. У двух фильмов много общего: трагическое происшествие запускает цепочку событий, которые следуют друг за другом согласно не трёхактной структуре, но как будто спонтанно. «Манчестер у моря» — кино о том, как вещи происходят: есть причины, есть следствия, есть поправка на случайность и на непредсказуемость человеческой эмоции, но нет организующего или направляющего принципа в основе, будь то классические законы драматургии или античный рок; поэтому фильм Лонергана — не трагедия, хотя иногда хочется его так назвать.
Может показаться, что «Манчестер» устроен хаотично. Персонажи перебивают друг друга или просто говорят одновременно, экспозиция присутствует, но понять из неё мало что возможно, флэшбеки появляются без предупреждения, приводя к чувству дезориентации. Ли заходит в больничный лифт и через склейку сидит в палате брата с несколькими персонажами, до сих пор нам не представленными; не сразу соображаешь, что больница та же, но действие происходит за несколько лет до этого.
Солнечная калифорнийская фантазия всегда продаётся лучше угрюмой северной прозы.
Как и герой «Лунного света», Ли мало говорит. Действительно выдающаяся работа Кейси Аффлека, который запинается, с трудом выдавливает из себя слова и не заканчивает половину предложений. Его персонаж раскрывается медленно, с постепенностью, точно определённой Лонерганом, театральным драматургом по первой профессии. Сначала провоцируя только смутные догадки, ближе к середине он показывает ключевой эпизод из прошлого Ли, и то, что до этого скрывалось в бормотании и повествовательной путанице, вдруг обрушивается на зрителя со всей ясностью.
В американском кино у Лонергана есть один духовный брат — Джеймс Грэй. Сходство (не отменяющее, конечно, ряда различий) стало особенно заметно в «Манчестере» — Ли Чендлер очень напоминает одиноких персонажей Хоакина Феникса в фильмах Грэя — но не ограничивается фигурой главного героя. У двух режиссёров похожая меланхолическая интонация, часто балансирующая на грани истерики, похожее чувство замкнутого сообщества (фильм Лонергана богат подробностями новоанглийского быта), главная тема обоих — динамика семейных отношений, от которых герои часто пытаются бежать, но всегда безуспешно. Оба не боятся чередовать полутона с грубыми приёмами: некоторых раздражала грэевская опера в «Иммигрантке», а Лонерган в уже упомянутом ключевом флэшбеке, и без того душераздирающем, ставит за кадром многократно использованное в кино Адажио соль минор (так называемое Адажио Альбинони по имени композитора, которому его приписывали) — причём полностью, все десять минут, и это, что скажешь, работает. Удивительно, что эту драму обычных людей в обычных обстоятельствах не постигла судьба картин Грэя или той же «Маргарет» — фильм ждут несколько номинаций на «Оскар» и одна, по меньшей мере, награда; впрочем, российским прокатчикам, увы, это не интересно. Солнечная калифорнийская фантазия всегда продаётся лучше угрюмой северной прозы.
