Утраченные горизонты
Открывая фестиваль в Соданкюля, Петер фон Баг отметил, что, мол, тут, на Midnight Sun Film Festival, история нашего искусства представлена в виде максимально приближенных к идеалу 35- и
Давайте сразу проясним одну вещь. Вопреки тому, что думает большинство, меня в целом не волнует переход кинематографа на цифру. Если парни считают, что вместо кинопленки надо использовать карты памяти, а вместо пленочных проекторов — цифровые, значит, так тому и быть. У меня всего одна претензия: к тому, что большинство авторов, ремесленников, поденщиков и т.д. считают, что цифра — это то же самое, что фотохимическая пленка. Нет, это не то же самое. Это не хорошо и не плохо, это просто факт. Уважайте эти различия, работайте с ними, используйте их, я только за. Но: об этом имеет смысл говорить только в контексте фильмов, которые снимались на цифру или с прицелом на цифровой показ. (Фильмы, рассчитанные на показ в обоих форматах, опять-таки — совсем другая история. В лучшем случае две версии отличаются друг от друга, и это значит, что создателям как минимум не всё равно. В худшем случае… Какую версию предпочесть? Сложный вопрос).
Фильмы, снятые на фотохимическую пленку для показа с фотохимической пленки — иное дело. Как и фон Баг, я буду называть их цифровые версии — на DVD, Blu-ray, DCP и так далее — репродукциями. Потому, что когда я их смотрю, «ощущение» (не подобрать другого слова) такое же, как когда я смотрю на картины в каталоге, или запись театральной постановки. Всё это на шаг дальше от исходника, от его материального воплощения. Я хочу сказать: кино — не литература; носитель влияет на полученные впечатления. Неважно, читаете вы «Тружеников моря» в мягкой или твердой обложке, первое это издание или сто двадцать первое. Если у вас есть полный текст, то это тот самый роман (и давайте не будем вдаваться в вопросы вроде «рукопись против первого издания», «с иллюстрациями или без», и самый щекотливый из всех вопросов: что такое перевод? всего лишь параллельный оригинал? все эти вопросы не относятся к делу). А вот в случае с кинематографом все знают, что просмотр в кинотеатре отличается от просмотра по телевизору, на компьютере и так далее. Просто наша культура в целом все более ловко отрицает этот факт. Причины понятны: сейчас просмотр в кинотеатре — это исключение, значит, телевизор или компьютер не могут ошибаться… Они и не ошибаются, но впечатления получены однозначно другие. И опять-таки, не нужно отрицать эту разницу; не нужно думать, что эти впечатления взаимозаменяемы. Смотреть фильмы, созданные для кинотеатра, надо в кинотеатре. Любой другой способ — это большой шаг в сторону. Если наша культура способна согласиться, что между картиной в музее (или у кого-то дома, или где-нибудь еще) и репродукцией в каталоге есть разница, значит, она должна согласиться и с наличием разницы между просмотром
Разумеется, будут потери. Нельзя перенести изображение на другой носитель, не изменив его текстуру. Как ни крути, цифровая репродукция будет выглядеть немного иначе, чем целлулоидный оригинал. И было бы странно, если бы это было не так. Надо сказать, для кинематографа в этом нет ничего нового:
Ведь если посмотреть на фильм как таковой, можно очень точно определить, как его надо смотреть: как должна выглядеть пленка, как ее нужно показывать. Нельзя теряться от главного аргумента киноиндустрии: мол, кино — это всегда копии, а у фильма нет оригинала. Во-первых, на заре кинематографа были только оригиналы; копирование — это порождение индустрии, вызванное необходимостью (так сказать). А во-вторых, у каждого фильма есть идеальная версия; просто индустрия «заставила» всех смириться с фактом, что ее не всегда можно получить (слишком сложно, слишком долго, слишком дорого).
Все это приводит нас к интересному вопросу. Мы говорим о киноискусстве или о киноиндустрии? С точки зрения последней, надо избавляться от издержек. Но соответствует ли этот подход разговору о киноискусстве? Когда мы знаем, как должен выглядеть и демонстрироваться фильм?
Цифровики скажут: «Мы можем дать вам почти идеал!», а я всегда отвечу: «Не можете». Есть то, чего цифра не способна передать. Это груз истории. 35мм, 16мм, Супер или Стандартный 8мм, 70 мм (и это только самые распространенные форматы) — это конкретные периоды истории. А старый фильм — объект из прошлого, и тот факт, что мы смотрим на объект, пришедший из минувших дней, дополняет впечатление от фильма. Даже если пленку отпечатали год назад, все равно сама технология — это конкретный период в истории человеческого прогресса, вот что важно. Так что мы теряем непосредственное чувство истории. Это, по-моему, некий абсолют, стоящий выше различий, например, между искусством и индустрией.
Еще раз: в принципе, мне все равно, если индустрия видит нужду в фильмах «Здравствуй, цифра», «Цифровая поездка», «Однажды в цифре» или «Цифровая иллюзия». Это как «Унесенные 70мм» и «Больше звезд в трехмерных войнах». Обычные махинации, попытки срубить куш, подкрасив старье новой технологией и выдав его за новинку. В таких случаях древние фильмы выдавливаются в наше время, перелицовываются в нечто современное. Да и ладно, пускай — а я просто буду всё это комментировать в известных выражениях.
Но так я отношусь только к обычным перезапускам. На репертуарных кинотеатрах мои терпение и всепрощение заканчиваются: там, а уж тем более в музеях кино и синематеках, физический возраст фильма становится основным компонентом восприятия. ХХ век — это 35 мм: так мы ощущаем этот отрезок прошлого. При просмотре пленки душа входит в контакт с историей. Музеи кино, синематеки и т.д. должны культивировать такие контакты. А значит, они, насколько это вообще в человеческих силах и во власти кураторов — обязаны показывать фильмы в оригинальном формате.
(Прежде, чем начнутся споры о нитрат серебра, скажу: а) я только обрадуюсь, если будет больше попыток предоставить аудитории возможность посмотреть нитратную пленку; б) интересно было бы подумать о том, чтобы начать снова делать нитратные копии, пусть даже исключительно для демонстрации в синематеках; другие виды искусства в последнее время точно так же возрождают, казалось бы, вымершие технологии и ремесла. Безумие? Нет. Когда я думаю о родном искусстве, меня едва ли что-то сдерживает).
Но надо сказать, даже это уже слишком явная уступка. Ведь как только создается цифровая репродукция, все молчаливо ждут, что она заменит
А еще от нас ждут, что мы будем с радостью приветствовать «улучшения», которые вносят реставраторы. Сколько раз вы слышали фразы вроде «Этот фильм никогда не выглядел так здорово!», что в переводе означает «Мы с ним поигрались». То есть, фильмам делают силиконовые сиськи, перед нами «Тесс с
Больше века фотохимическая пленка была главным материалом кинематографа. Она ограничивала возможности кинематографистов. Если бы пленка развивалась иначе, скорее всего, кинематограф сегодня выглядел бы по-другому (а ведь пленка — лишь один из множества факторов). Называть фотохимическую пленку фетишем в разговоре о доцифровой эре кинематографа могут только люди, лишенные всякой исторической перспективы; люди, для которых кино — это просто сюжет плюс парочка эстетических наворотов; люди, которые считают, что другого мира не существует. А таких много, ведь этот аргумент вылезает постоянно.
Я уважаю инструментарий каждого искусства, и я твердо верю, что каждый художник пытается выжать максимум из своих инструментов. Называть фотохимическую пленку фетишем — то же самое, что плевать в лицо сотням и тысячам людей, которые в поте лица творили на этом материале, даже если по большей части это хлам; но они пытались, они использовали этот материал, и пытались использовать его как можно лучше.
Да почему вообще так сложно смириться с тем, что у некоего вида искусства есть определенные физические параметры? И что фильм определенным образом «дышит» благодаря материалу, из которого и для которого он создан? Проблема только одна: появляются четкие границы. А это главный жупел для нашей нынешней неолиберальной культуры. Она не любит думать о том, что некоторые вещи нельзя «улучшить», что они отказываются от дальнейшего развития. Фотохимическая пленка ставит пределы для развития индустрии: это стоимость печати и перевозки. Такое ощущение, что просто времена сейчас настолько тяжелые, что индустрия вынуждена пустить в ход своё DCP-оборудование.
Я даже не буду заикаться о контроле, который индустрия вновь обретает с помощью DCP. В будущем синематекам и им подобным заведениям, скорее всего, будет трудно показывать современные нам фильмы, потому что в их распоряжении почти не останется адекватного материала. И тогда индустрия, как никогда прежде, будет диктовать, что можно показывать, а что нельзя. Разумеется, большинство перейдет на DVD и Blu-ray — это уже и так слишком выраженный тренд. А ведь технически, это тоже цифра. Масса мелких кинотеатров ныне использует слово «цифровой», когда показывает фильм с одного из этих носителей: это дешево и звучит прогрессивно и современно. Стоимость плеера и цифрового проектора сейчас довольно низкая; все больше дистрибьюторов, работая с такими кинотеатрами, предлагают свою продукцию только на таких носителях; так они все и живут. Такая, невозможная без молчаливого согласия безразличной аудитории, практика убивает кинематограф, но это не волнует культуру, которая, похоже, забыла о благе общества и решила, что после нас хоть потоп.
Но не будем вдаваться в эти вопросы. Меня беспокоит история кинематографа и его правильная демонстрация в местах, которые специально для этого предназначены, где уже есть нужные средства (т.е.
Синематеки, музеи кино, архивы и т.п. обязаны представлять историю кинематографа именно так. Они хранят не только сюжеты и новости, но и материалы, с которых всё это демонстрируется, впечатления, которые дарят образы и звуки, показанные с этих материалов, ощущение, знание о мире, которое они несут. Они обязаны сделать так, чтобы мы могли исследовать, изучать и любить кино во всем его великолепии. И если это значит, что некоторые фильмы показать невозможно, то так тому и быть. Нам нужно хотеть эти фильмы. Если осталась только одна копия, и эта копия в плачевном состоянии, то не надо ее больше показывать; и если мы считаем этот фильм достаточно важным, мы должны найти в себе силы сообщить людям о его важности и собрать деньги на создание новой копии. Да, это утомительно, потому что это тяжкий труд. Да, это также подчеркивает тот факт, что вещи вовсе не так-то просто заменить. Да, это значит, что определенный стандарт дорог. Да, это значит, что жить придется смириться с дефицитом и даже бедностью.
Между тем, что можно найти в сети и на прилавках по всему миру, и тем, что доступно на пленке, огромная пропасть. Синематеки, музеи кино, архивы, а еще фестивали, галереи искусств и т.д. должны это понять и действовать соответственно. Вот всего один пример: нужно держать кураторов — как штатных, так и внештатных — на коротком поводке и не позволять им показывать фильмы с «неправильного» носителя. Давайте начистоту. Показ фильма — это акт уважения к нему, а вовсе не иллюстрация идей какого-то куратора. И если он или она не может выразить свои мысли с помощью доступного материала, если он или она не может создать необходимый резонанс и добыть средства, чтобы нужный фильм снова был доступен в правильном виде, то… Наверное, что-то не так, и я не имею в виду фильмы. (Я признаю, что немало благонамеренных кураторов терпели крах в учреждениях: им говорили, что фильм есть на пленке — а выдавали только DVD, причем за день до показа. Это происходит чаще, чем кажется). Я осознаю, что этот аргумент можно использовать во вред, и что его будут использовать таким образом, и что он на первый взгляд льет воду на мельницу реакционеров от киноискусства — этих маленьких полов шрейдеров, которые уверены, что всё уже известно, что история в надежных руках, поэтому можно показывать только первую сотню из списка Sight&Sound и шедевры режиссеров из пантеона (причем не всегда полные фильмографии). Но ведь они способны легко исказить любой разумный аргумент.
Фон Баг, открывая фестиваль в Соданкюля, сказал, что представители псевдо-авангарда клеймят нас реакционерами. Как всегда, они путают прогресс с развитием. Цифра — это не шаг вперед в истории кинематографа. Это нечто иное, так же, как видео. Я скромно требую от людей понимать и уважать разницу. В самом деле, не так уж это и трудно.
Перевод с английского Светланы Клейнер
